– С ума сойти!
– Такие девочки, как Яна, дисциплинированные, привыкшие быть лучшими во всем, перфекционистки, отличницы, всегда в зоне риска. Им так отчаянно хочется соответствовать стандартам, что они постоянно ощущают неуверенность в себе.
– Но она… Янка была красавицей – стройной, высокой. Я думала…
– В чужую голову же не заглянешь. – Горько улыбнулась мне Маша. – Возможно, задирая тех, кто слабее, она самоутверждалась?
– Да уж. Дорогая расплата. Мне безумно жаль ее. Честно.
Подруга посмотрела в зеркало, и мы встретились взглядами.
– А я рада за тебя, – тихо сказала Маша. – Ты выбрала правильный путь. И выглядишь отлично, сияешь. Вы подходите с Яриком друг другу. Красивая пара.
– Мы? – Дыхание перехватило, к щекам тут же жарко прилила кровь. – Нет, мы не… мы не пара!
– Да-да, – рассмеялась Машка. – Один татуированный купидон тоже много раз слышал от меня эти слова. И что в итоге?
– Я рада, что вы вместе. Димка на тебя насмотреться не может.
– Уже требует маленького Калинина! – сказала она, закатывая глаза. – Или Калинину.
– А ты не хочешь?
– Не знаю. Мы еще учимся, к тому же кафе требует много времени и сил.
– Думаю, Дима справится с кафе, пока ты будешь дома с сыном.
– Наверное, я хотела бы девочку, – призналась Маша.
– Логично, – согласилась я, – ведь если родится пацан, Димка забьет его татухами еще до поступления в детский сад. С девочкой вероятность этого будет меньше.
– Уверена? – Машины брови взметнулись вверх.
И мы звонко рассмеялись.
– У тебя телефон звонил, – сказал Ярик, когда я вернулась и села на диван рядом с ним.
В его взгляде было столько тепла, что, кажется, он тоже уже успел соскучиться.
– Пропущенный от бабушки, – произнесла я, глядя на экран.
Откинулась на спинку дивана, набрала ее номер и принялась ждать. Длинные гудки сменяли друг друга, действуя на нервы. Набрала еще раз и еще.
– Наверное, не слышит, – ответила я на вопросительный взгляд Ярика, но убирать в сумку телефон не спешила.
– Думаешь, у нее все нормально? – спросил Ярик.
От этого его «нормально» почему-то остро защемило в груди.
– Ты сколько выпил? – шепнула ему на ухо.
– Я? – Он посмотрел на меня, нахмурившись. – Я пил только сок, я же за рулем.
Ничего не говоря, я набрала номер снова. И снова. И снова.
– Даш! – Ярослав сжал мою руку. Пристально посмотрел в глаза. – Если нужно, давай съездим. Ребята нас подождут. Быстро: туда и обратно, зато ты будешь спокойна.
– Да, спасибо. Давай! – согласилась я.
31
Вот только что было тепло, уютно, по-семейному, а теперь мотоцикл летел по серой ленте дороги со скоростью сто двадцать километров в час, еще сильнее разгоняя по венам безумие, засевшее внутри тревогой неизбежности.
«Что-то случилось. Точно случилось. Нужно спешить!» – это читалось в Дашином взгляде и передавалось мне едким беспокойством, заставлявшим сердце колотиться, точно безумное.
Даша дрожала. Я ощущал, когда она крепко обхватывала меня и судорожно впивалась пальцами в живот. Мотоцикл кренился на поворотах и снова рвал ночную пелену лучом фары на ровном полотне дороги.
Резко затормозив у подъезда, я заглушил двигатель. Дашины руки расцепились, она торопливо слезла, сбросила шлем и метнулась к двери.
Я бросился следом – совсем как когда-то давно. Тогда я не понимал, что если не догоню ее, то все будет потеряно. Сейчас все вроде по-другому, только отчего-то ощущения были точно такие же.
– Ба! Бабушка! – Настойчивый стук и лихорадочная попытка уловить хоть какой-нибудь звук, приникнув к двери.
– Ключи! – подсказал я.
Даша нашарила их в сумке и дрожащими руками вставила в замочную скважину. Повернула, и мы ворвались внутрь.
Темно. Желудок моментально скрутило узлом, к горлу подступила тошнота. Снова это ощущение безысходности, пугающее предчувствие надвигающейся беды.
– Бабуль! – Дашкин голос оборвался на высокой ноте.
Тихо.
– Паулина Сергеевна! – позвал я, нашаривая выключатель на стене.
Даша в это время уже метнулась к ее комнате. Она открыла дверь, я за ней следом.
– Бабушка! – со всхлипом, растерянно позвала она.
Женщина лежала на полу лицом вниз. Дашка упала перед ней на колени. Я тоже опустился на пол.
– Ба! Пожалуйста, Ба, посмотри на меня!
– Подожди, – прохрипел я, наклоняясь к лицу старушки, видя, как Дашка впадает в панику, начиная трясти ее. – Тихо!
Девушка замерла, удерживая новый всхлип.
– Дышит, – уверенно сказал я. – «Скорую»! Быстро! Где телефон?
Аккуратно перевернул женщину, стащил с кровати подушку, подсунул под ее голову. Расстегнул верхние пуговицы ее халата, метнулся, открыл окно.
– «Скорую», Даш! – напомнил я застывшей от ужаса девушке.
Даша кивнула, достала мобильник и принялась набирать номер экстренной службы. Я вскочил и понесся в коридор. Толкнул дверь, выбежал на лестничную клетку и, позабыв, что есть кнопка звонка, стал изо всех сил колотить в дверь соседней квартиры.
– Ярослав… – прошептала растерянно мама, открыв дверь. Часто моргая, она куталась в кофту.
– Мам, там, – я кивнул в сторону, – там человеку плохо, помощь нужна. Идем скорее!
– Да, конечно, – кивнула она и поспешила к соседям.
– Привет, сын! – в спину мне произнес отец, появившийся из темноты коридора.
Я посмотрел на него через плечо:
– Привет.
И ринулся обратно в квартиру Даши.
«Скорая» приехала быстро. Мы с отцом помогли вынести на носилках Паулину Сергеевну и загрузить в автомобиль. Медики на ходу выполняли какие-то манипуляции, а Дашка, забравшись в машину, внимательно за ними следила. Двери закрылись, и «Скорая» с мигалками сорвалась с места.
Я направился к мотоциклу, а папа сказал:
– Лучше на четырех колесах. – Он дотронулся до моего плеча. – Пожалуйста, Ярослав.
В голове была такая каша, что я решил не спорить, особенно при матери. Мы подождали, пока она переоденется, и поехали в больницу. Даша сидела в приемном отделении, глядя в одну точку и вжавшись в скамейку. Белая как мел, перепуганная. Когда я подошел, она, кажется, не сразу меня узнала. Я позвал ее по имени, она бросилась мне на шею и наконец дала волю слезам.
– Я виновата, – рыдала она, уткнувшись в мою грудь, – совсем не уделяла ей внимания. Отмахивалась. Сколько раз хотела с ней к врачу сходить! А сегодня трубку не взяла, когда она звонила!
– Все будет хорошо, – успокаивал я, прижимая ее к себе.
Дашка все говорила что-то и говорила, а я гладил ее по волосам, чувствуя, как намокает моя одежда от ее слез. Все, что я мог – быть рядом и ждать, надеясь на лучшее. Мои родители говорили с врачами, но никто не мог дать нам ответа.
У нас не было ничего, кроме надежды. Даже время, кажется, остановилось, издеваясь над нами.
Но нужно было оставаться сильным – для Даши. Она съежилась в моих объятиях и больше не плакала – слез не осталось. Только всхлипывала время от времени и шептала, что не хочет оставаться одна.
Когда в отделение ворвался Левицкий, Даша даже не шелохнулась, чтобы выбраться из-под моей руки, просто подняла на него глаза.
– Я получил сообщение. – Он присел перед ней на корточки, сжал пальцами ее колени. – Что с ней случилось? Что говорят врачи?
Мне пришлось ответить за нее:
– У бабушки случился приступ. Надеемся, что «Скорая» приехала не слишком поздно и ей помогут.
– Я позвоню отцу, мы найдем ей самых лучших врачей, – нахмурившись, сказал Тим. – Дашка, не переживай, сейчас все решим.
– Ей оказывают помощь, – заметил я.
– Какую помощь могут оказать в этой дыре? – огрызнулся он.
– Успокойся! Здесь хорошие врачи.
– Ты, вообще, какого лешего здесь делаешь?
– Тим, – подала голос Даша. Она взяла его за руку, и у меня челюсти сжались с хрустом от внезапного взрыва ревности. – Просто присядь. Пожалуйста, – попросила она.
Так мы и сидели почти до самого утра – по обе стороны от нее. Держа за руки и не желая уступать место рядом с ней друг другу. Когда Даша наклонялась на мое плечо, я вдыхал запах ее волос, а Тим, испепеляя меня взглядом, сильнее стискивал ее ладонь. А когда она с ним заговаривала – ласково так, нежно, мне хотелось задушить его, прибить, растоптать. Но приходилось терпеть, сидя с невозмутимым лицом. Не драться же нам в больнице?
– Кто родственники Ласточкиной? – спросил мужчина в белом халате.
– Мы! – отпустив наши руки, вскочила со скамейки Даша.
Мы встали, мои мать с отцом тоже подошли ближе.
– Родственники? Все? – оглядел он нас недоверчиво.
– Я внучка, – ответила Даша.
– Идемте! – Он увел ее за собой.
Проводив ее взглядами, мы с Левицким опустились обратно на скамью.
– Тебе не пора домой, пианист? – сквозь зубы процедил Тим.
Пальцы сами сжались в кулаки.
– Нет! – ответил я ему коротко.
– Мне не нравится, что ты трешься возле нее, – сказал он тихо, чтобы не привлекать внимания стоящих рядом.
– Я никуда не уйду! – повернулся я к нему и наградил его уничтожающим взглядом.
– Лучше тебе свалить, а то…
– А то что? – хмыкнул я. – Защекочешь меня до смерти?
Парень улыбнулся. На его лице гуляли желваки.
– Если ты не отвалишь от нее, у тебя будут проблемы.
– Да? – усмехнулся я. – Знаешь, я бы тебя послал, да вижу, ты уже там.
Его лицо исказила гримаса ненависти:
– Тебе повезло, что вокруг полно народа.
– Когда я захочу тебе врезать, меня и это не остановит, – медленно выдохнув, ответил я.
– Ты отстанешь от нее.
– Не угадал. – Я напрягся всем телом, мысленно превращаясь в Халка. – Ты ее недостоин, поэтому я не отступлю. Можешь подтереться своим «отстанешь от нее», понял?
– Ты… гад… – Он встал и навис надо мной.
Я тоже поднялся с места, готовый ринуться в бой.
– Эй! – сказала подошедшая Даша. Она положила ладони мне на грудь, умоляюще посмотрела в глаза. – Ярик! – Затем повернулась к нему. – Тим!