— Что случилось? — спросил бухгалтер.
— Вроде волк сидит на дороге!
— То есть как… волк? Какой волк?!
— Обыкновенный волк. Животное! Сидит и смотрит. Вон, гляньте!
Бухгалтер приподнялся, поправил очки на носу и увидел темный силуэт зверя, сидящего на дороге. Ему стало не по себе.
— Вот ведь пакость какая! — сказал Близнецов. — И, главное, ружьишка я не захватил. У вас, извиняюсь, револьверчика нет с собой?
— Нет, конечно! Откуда у меня может быть револьверчик? — неприязненно ответил Ножиков. И прибавил раздраженно: — И вообще… странно как-то у вас волки ведут себя. Вылезают прямо на дорогу!
— Это союз охотников прошляпил! — быстро сказал Близнецов. — Председателем там товарищ Гаврилов, вы ему гайку подкрутите, плохо работает — вот они и расплодились, бродяги.
— При чем здесь «гайка»?! Вы лучше скажите: как же мы дальше поедем, если там… сидит волк?!
Близнецов посмотрел на расстроенное лицо Ножикова. В голове его, отуманенной сорокаградусными парами, закружился рой мыслей. Ему показалось, что он наконец понял, «с какого боку» надо «подплыть» к строгому ревизору, чтобы показать себя перед начальством с самой лучшей стороны. На его озябшей продувной физиономии появилось выражение суетливой готовности угодить и ублаготворить.
— А я его сейчас пугану, подлеца! — с фальшивой бодростью в голосе сказал Близнецов.
Он сунул в руки Ножикову концы вожжей и кнут.
Ножиков схватил возницу за рукав тулупа.
— Постойте!.. Куда вы?! Это же волк все-таки!
— Волков бояться — в лес не ходить! — выкрикнул Близнецов, еще больше хмелея от собственной неустрашимости. Его душой овладело чувство пьяного восторга. «Ай да Близнецов! Ну и голова!.. Попробуй-ка, товарищ ревизор, после такого дела прижми человека, который бесстрашно кинулся тебя спасать!..»
Ему уже было «море по колено». Что волк! Волки трусливы, это всякий знает. Крикнуть, топнуть как следует — и все, точка! Близнецов сейчас на льва пошел бы с голыми руками.
— Я ему дам! — бормотал Близнецов, оправляя тулуп и подтягивая валенки. — Я на него только посмотрю — и все, точка! Волки человеческого взгляда не выносят!..
— Я прошу вас… я требую, наконец, чтобы вы никуда не ходили!.. — умолял его бухгалтер.
— Да вы не беспокойтесь, товарищ начальник! Как это можно, ей-богу! Такой человек к нам приехал — и, на тебе, волк, тварь, можно сказать, становится поперек дороги!.. Кобыленку держите покрепче!
Он рванулся из рук Ножикова, буквально выхвалился из саней на снег и через минуту скрылся в придорожных кустах.
Все дальнейшее, произошло очень быстро. Стоя на коленях в розвальнях, успокаивая лошадь и мысленно проклиная волка, Близнецова, дежурного райпотребсоюза и самого себя, бухгалтер снова увидел силуэт зверя, попрежнему неподвижно сидевшего на дороге. Но вот волк повернул голову, и шерсть на его спине взъерошилась. Сейчас же в жидких кустах справа от дороги появилась неуклюжая черная фигура Близнецова. Сорвав с себя ушанку и размахивая ею, знаменский кооператор натужно и свирепо закричал на весь лес:
— Ату его, серого! Ату!
Кобыленка затанцевала в оглоблях, бухгалтер натянул вожжи и отчаянно шепотом сказал:
— Куда ты? Милая… тпру… тпру, тебе говорят!..
Продолжая кричать и размахивать шапкой, Близнецов вышел на дорогу и остановился на почтительном расстоянии от зверя. Волк не двинулся с места. Наступила неприятная пауза. Потом Ножиков снова услышал пьяный голос кооператора, но теперь Близнецов уже не кричал, а как бы журчал, ласково, льстиво, виновато:
— Ну что ты, что ты, дурачок?! Я же пошутил с тобой. Что ты зубки скалишь?! Это же шапочка у меня! Смотри!
Он надел на голову шапку (наверно, хотел убедить волка в том, что тут никакого подвоха нет и что шапка — это действительно шапка) и стал медленно пятиться. Но волк, надо полагать, в одинаковой степени не терпел ни грубости, ни подхалимства, — он сам не спеша пошел навстречу Близнецову. Близнецов остановился, волк тоже. Тогда кооператор отчаянно завопил:
— Товарищ начальник!.. Ревизор!.. Давай спасай!.. Он бросится сейчас, гад…
Бухгалтер, у которого по спине забегали ледяные струйки, подумал, что ему нельзя оставлять сани с лошадью и что единственная возможность поддержать, а может быть, и спасти Близнецова — это… наступать на волка «в конном строю»! И он, потрясая кнутом, дергая вожжами и чмокая губами (он старался все это делать так же, как Близнецов, но при этом ужасно боялся потерять очки), высоким интеллигентным фальцетом закричал на кобылку:
— Но!.. Вперед!.. Как тебя? Сивка-Машка!.. Но!.. Сивка-Машка!.. Но!..
Упрямая «Сивка-Машка», однако, только пятилась, стригла ушами, а вперед не шла. И тогда Ножиков вдруг вспомнил рассказ о том, как отбивались ночью от волчьей стаи два сообразительных мужичка.
— Огня нужно!.. Волки огня боятся!..
Как ему удалось, держа вожжи одной рукой, другой достать из кармана полушубка коробок спичек, а потом, выхватив клок сена из розвальней, поджечь его и бросить вверх, на воздух, Виктор Иванович впоследствии объяснить не смог.
— Убирайся к черту!.. — кричал Виктор Иванович волку. — Сейчас же уходи!.. Вот я тебя сейчас… из ружья!.. Пошел вон!.. Воя пошел!..
Скорее, повидимому, удивленный, чем испуганный мельканием огненных искр и криками, волк не спеша рысцой скрылся в лесу.
Счастливый Близнецов выскочил на дорогу, на тут из лесу вдруг вышел мужчина в коротком полушубке и заячьем треухе, с двустволкой за плечами и сказал густым, простуженным басом:
— По какому случаю балет?
— Вот вы ходите по лесу с двустволочкой, а у себя под носом ничего не замечаете, — язвительно ответил ему Близнецов, — а тут на дороге такой сейчас матерый волчище сидел!.. Это ужас что, такое!
— Ты что, очумел?! Овчарку от волка не можешь отличить?!
— Какая овчарка?! Это ты сам, брат, очумел!..
Человек в заячьем треухе ухмыльнулся, свистнул и громко позвал:
— Шельма, сюда!..
«Волк» — громадная серая широкогрудая овчарка — в два прыжка вымахнул из лесу, радостно виляя хвостом, подбежал к своему хозяину, встал на задние лапы и, положив передние ему на грудь, стал настойчиво пытаться лизнуть его длинным языком прямо в губы.
— Безобразие! — с чувством сказал Близнецов, оглядываясь на подъезжавшего Ножикова. — Ответственные товарищи из области проезжают по дороге, а вы собак выдаете за волков!.. Нехорошо, товарищ лесничий… или как вас там!.. Ежели он волк, он и должен быть волк. А ежели пес, то обязан брехать!
— А он у меня пес воспитанный, зря не лает!
— Провокатор он у тебя, а не пес!
Близнецов грузно плюхнулся в сани, вырвал у Ножикова кнут и от сердца стеганул кобылку по мохнатому крупу.
Они выехали из лесу. Обернувшись к ревизору, Близнецов, скрывая смущение, хохотнул и сказал:
— Вот ведь история!.. Расскажешь — не поверят!.. Слово даю, товарищ ревизор, даже и в мыслях не было, что они, извините, собака! С другой стороны, конечно, удивительно: иду, а они сидят. Но ведь у хищников у этих — у них разные бывают повадки!..
— Это вы верно! — ответил бухгалтер, загадочно улыбаясь. — Я двадцать пять лет езжу по ревизиям и тоже могу сказать, что у хищников бывают разные повадки!..
До самого Знаменского они ехали молча.
1953
ПОЕЗДКА К ЦЕЛИТЕЛЮ
— Евгений!.. Женька!..
Инженер Евгений Петрович Грошев обернулся на окрик и увидел на эскалаторе здоровенного детинушку в коричневом суконном полупальто, щегольских белых бурках, обшитых желтой кожей, и в круглой шапке из цыгейки, ухарски сдвинутой на затылок. Он кричал через головы людей:
— Слепой черт!.. Ну я же, я!..
— Столбунов? Сеня?!
— Собственной своей персоной!.. Давай вали скорей наверх.
Мягко рокоча, эскалатор делал свое дело, белые шары фонарей проплывали мимо Грошева, а он стоял и думал о неожиданной встрече.
Когда-то Евгений Грошев и Семен Столбунов учились в одном институте. Столбунов и в студенческие годы был вот такой же — шумный, напористый, неутомимый. Однако его неутомимость и крупные организаторские способности проявлялись не в академических делах и не в общественной жизни, а главным образом на веселых вечеринках в складчину, на которых Сеня Столбунов неизменно выбирался тамадой, виночерпием и запевалой одновременно. На предпоследнем курсе он вдруг решил, что с таким богатым баритоном, как у него, изучать дальше механику просто глупо. «То ли дело опара, пускай даже оперетта. Блеск, шик, слава, не говоря уже о заработках. Вышел на эстраду во фраке — представляешь меня во фраке? — спел «Когда бы жизнь семейным кругом» — и будьте любезны, товарищ Столбунов, распишитесь в ведомости! Картинка! А успех у девушек? Начнут аплодировать, кричать: «Стол-бу-нов! Стол-бу-нов!» Фейерверк! Э, да что там говорить!»
Товарищи пробовали его убеждать, ругали, прорабатывали, но он — упрямая, легкомысленная башка — настоял на своем и сумел-таки поступить в музыкальное училище. А через год выяснилось, что учиться в музыкальном училище очень трудно и нудно, да и баритон оказался не такой уж богатый. Из мечты о карьере певца ничего не вышло. В общем довольно обычная история! Музыкальное училище Столбунов оставил, в институт не вернулся и пошел нырять по жизни недоучкой…
Ожидавший на площадке Столбунов схватил Евгения Петровича за руку и поволок за собой к выходу из метро. Они вышли на звонкую московскую улицу и уже здесь у табачного киоска обнялись и поцеловались. Оказалось, что Семен Столбунов ныне благополучно живет и здравствует в дачном поселке по Энской дороге — рукой подать до Москвы. Где работает? В промысловой кооперации. Кем?
— Я, брат, теперь худрук тире техрук промысловой артели «Забавная игрушка»! — важно сказал Столбунов.
— Ну и как, придираются? — подмигнул ему Грошев.
— Будь спокоен! Разве у нас могут без этого! Уже был фельетончик в газете. Читал?