– Обязательно, пир в честь Люси! Тебе самой пальцем не придется пошевелить, мы все возьмем на себя, – обещает самая младшая.
Все бегут на кухню и приступают к подготовке обещанного пира.
Только теперь Люси обнаруживает Габриеля.
– Я знаю, какие у вас мысли, но вы ошибаетесь, – шепчет она.
– Никаких мыслей, просто слушаю и наблюдаю, вот и все.
– Вам не понять, что такое любовь с большой буквы, Габриель. Это волшебная преобразующая сила. Прошу вас, оставьте меня, дайте насладиться этими долгожданными мгновениями, не портите все своими волнами, полными…
– Полными чего?
– …сомнений.
Сами возвращается к Люси.
– Ты что-то мне говорила, дорогая?
– Нет, это были мысли вслух. Все про то, что я заждалась этого мгновения и теперь не хочу упустить ни одной секунды.
– Так не будем терять времени!
Они пируют, поют, выпивают, хохочут. Потом влюбленные удаляются в спальню, где, полные страсти, неуклюже и торопливо раздеваются.
Люси зажигает свечи и включает медленную музыку. Это мелодия австралийской группы Dead Can Dance, специализирующейся на рок-обработке похоронных песнопений. Певица Лиза Джеррард проникновенно исполняет Sanvean.
Люси прижимается к возлюбленному. После долгих ласк и поцелуев они пылко соединяются.
– Как они красивы! – растроганно произносит Игнас, паря над ними.
– Ты же обвинил меня в подглядывании при первой нашей встрече…
– В наше время обходились без длительного вступления. Большинству женщин не приходило в голову просить мужчин сдержаться и дождаться, пока они достигнут оргазма.
– Тем не менее люди умели любить.
– Умели, но тогда это получалось хуже, чем сейчас. Этим объясняются, возможно, сложности с Магдой: я не доводил ее до оргазма, а она, наверное, не смела сказать мне об этом. Да и сам я не был полностью удовлетворен. Мы всегда занимались любовью лицом к лицу, в полной темноте, она не снимала ночную рубашку. Все, что имело малейшее отношение к фантазии, было для нее извращением.
– Это не помешало вам произвести на свет моего отца и тетю…
– Хотелось бы мне заниматься этим так же, как эта парочка! Любовь с большой буквы выглядит заманчиво!
Люси издает вопль наслаждения.
– Слыхал? Поаплодируем исполнительнице!
Он шутливо хлопает в ладоши.
– Дедушка, Люси ждала этого девять лет, она хранила ему верность, для нее это освобождение.
Любовники внизу все не унимаются.
– Однако сколько энергии! – удивляется Габриель.
– Как тут не вспомнить анекдот! Университетский профессор затеял опрос: стоя перед полной студентов аудиторией, он спрашивает: «Сколько среди вас ежедневно занимаются любовью?» Из сотни присутствующих руку поднимают только человек двадцать. «Сколько дважды в неделю?» Поднимаются тридцать рук. «Сколько раз в неделю?» Руку поднимает половина аудитории. «Раз в две недели?» Несколько рук. «Раз в месяц?» «Раз в два месяца?» «Раз в три месяца?» Наконец профессор спрашивает: «Кто из вас занимается любовью раз в год?» Находится один такой. «Действительно всего раз в год? Почему тогда у вас такой радостный вид?» – «Потому что это будет сегодня вечером».
Габриель смеется, не отрывая взгляд от влюбленных, окруженных золотым нимбом.
– Видел их ауру? Знакомься, это и есть «любовь с большой буквы».
– Любовь – особая форма духовности, – громко формулирует Игнас.
– Будем уважать их уединение, – с упреком бросает ему Габриель.
– Кто бы говорил!
– Полетели на крышу, дождемся, пока они закончат.
Они протыкают потолок и усаживаются на черепицу рядом с дымоходом.
– Так о чем мы говорили?
Люси издает новый вопль, и крышу пронзает ее душа. Это длится не больше десяти секунд, после чего душа исчезает так же внезапно, как появилась, как будто привязана к телу резинкой.
– Не знал, что при оргазме душа может ненадолго покинуть тело! – восхищается Габриель.
Когда звуки наконец стихают, Габриель и Игнас возвращаются в дом. Сами храпит, Люси набирает себе пенную ванну. Погрузившись в воду, она закрывает глаза.
– Знаю, вы здесь, – произносит она, взбивая пену, чтобы скрыть наготу. – Надеюсь, вы не подглядывали за нами, пока мы уединялись!
– Люси, позвольте представить вам моего дедушку Игнаса.
– Очень приятно, Игнас.
– Мне тоже, – отвечает тот. – Видя вас такой счастливой, я жалею, что не могу возродиться во плоти и испытать эти несравненные ощущения…
Не открывая глаз, женщина весело спрашивает:
– Вам хочется родиться снова, Игнас?
– Подберите мне удачный вариант, и я расстанусь со статусом бродячей души!
– Тут нужна предельная точность. В какой зародыш вам хотелось бы вселиться?
– Все, что я пережил в последнее время, и все, что рассказал Габриелю, позволяет мне разобраться в своей предшествующей жизни. Думаю, я боюсь женщин, никогда ни с одной толком не говорил, никогда их не понимал… Хотелось бы все это исправить.
Люси окунается с головой.
– В мое время, – продолжает Игнас, – не существовало сексуальной свободы, чтобы заниматься любовью, требовалось жениться, а мы были так неопытны! Для оправдания молчания на эту табуированную тему было изобретено слово «стыдливость». Чтобы узнать немного больше, нужно было посещать проституток, но на это я так и не решился.
– Вы были принципиальным, – иронизирует Люси, поливая себе голову шампунем.
– У моей супруги любимым способом общения были упреки. Под конец мы перестали заниматься любовью, у меня оставалось одно удовольствие – хорошее вино. По-моему, я упустил в жизни кое-что очень важное – сексуальность.
Люси начинает мыть голову.
– Куда ты клонишь, дедушка? – спрашивает Габ-риель.
– Я хочу развиваться в этом направлении.
– Желаешь возродиться женщиной?
– Нет, скорее… быть порноактером.
Люси прыскает, шампунь попадает ей в глаза, она вскрикивает.
Этим она будит Сами, который подходит к закрытой двери ванной.
– Все хорошо, дорогая?
– Да, я все еще смеюсь от удовольствия, которое ты мне доставил!
Она промывает глаза и обращается к своим собеседникам с того света:
– Я попрошу Дракона узнать у Иерархии о доступных в данный момент зародышах.
Она еще долго нежится в ванне с закрытыми глазами. Глазные яблоки движутся под веками, как будто ей снится сон. Наконец она объявляет:
– Возможно, у меня есть для вас подходящее предложение, Игнас. Отец будущего ребенка, которого я имею в виду, производит нижнее белье на площади Пигаль. Его специализация – натуральная кожа, цепи, латекс. Он женился на стриптизерше, они не вылезают из свинг-клубов.
– Это не перебор? – тревожится Габриель.
– Я исхожу из прозвучавшего запроса.
– Как знаете…
– Скоро женщина родит мальчика, который будет расти в обстановке сексуальной свободы. Хотите, чтобы ваш дух вселился в этого зародыша, да или нет?
– Понимаете, я…
– Решайтесь. Как меня утомляют люди, которые вдруг передумывают, когда им предлагают то, о чем они просили!
– Что ж, я согласен.
– В таком случае, Игнас, я немедленно бронирую. Вас назовут Максимилианом.
– А как же расследование? Ты меня бросаешь, дедушка? – настораживается Габриель.
– Я чувствую, что интуиция неспроста наводит Люси на Тома, и не хотел бы присутствовать при неприятной ситуации, когда выяснится, что один из моих потомков убил другого.
– Сначала нужно добыть доказательства!
– Сожалею, – откликается Игнас, – но стремление перевоплотиться, чтобы заниматься любовью с многочисленными партнершами, пересиливает во мне желание решить загадку твоей смерти. Я в тебе души не чаю, Габриель, но заниматься вместе с тобой расследованием у меня не хватает терпения. Хочу переродиться, с фантазией заниматься любовью, открыть кучу похотливых штучек. Мое поколение все это упустило, какая несправедливость!
– Ты отказываешься узнать правду о моей гибели?
– В конце концов, правда – всего лишь точка зрения.
– Меня убили – какая еще точка зрения? Это факт!
Игнас не расстается со своей эктоплазменной флегматичностью.
– Я не спорю, что тебя убили, просто напоминаю, что саму практику убийства ассоциируют с чем-то отрицательным, хотя, если разобраться, это не более чем перевод живого тела в мертвое состояние. Так что убийца – это тот, кто высвобождает дух.
– Так-то оно так, но…
– Лично я был бы в восторге, если бы меня убили, но никто не удосужился это сделать, о чем я, поверь, сожалею!
– Но, дедушка, ты же не можешь меня…
– Прекрати ставить мне палки в колеса, Габриель! Ты попросту эгоист, тебе ни до кого нет дела, кроме себя самого. А у меня случилось прозрение: любовь интереснее истины.
При появлении звезды, мигающей чуть ярче и заманчивее других, Игнас, повернувшись на ее свет, машет внуку рукой.
– Вперед, к новым приключениям!
– Дедушка, ты говорил мне, что есть кое-что похуже смерти – забвение. Знай, я тебя никогда не забуду. Желаю тебе как следует повеселиться!
Игнас взлетает и исчезает в потоке света.
Габриель разочарованно вздыхает, не выпуская ни единой молекулы воздуха.
– А вы, Люси? Что скажете вы?
– Все кардинально изменилось. Я больше не буду медиумом. Расследование вашей смерти прекращено. Теперь у меня одна-единственная цель – завести с Сами ребенка.
– Вы оба от меня отворачиваетесь? Я так и не узнаю, кто мой убийца?
– Мы вам очень помогли, дальше продолжайте один. В сущности, все мы всегда одиноки, даже если порой нам мнится, что мы с кем-то сливаемся. Но эти мгновения, пусть иллюзорные, заслуживают того, чтобы прожить их сполна. Я достаточно настрадалась и теперь хочу вкусить мою вновь обретенную великую любовь.