– Пугало мучает твою душу? А ведь ты знаешь, что в действительности оно бессильно и не может тебе навредить. Эта пытка – плод твоего воображения. А поскольку ты автор, опирающийся на свое воображение, ты страдаешь сильнее других.
– ПРОГОНИТЕ ЕГО! – кричит Габриель.
– Его ты всегда боялся больше всего – Пугала, похищающего детей. Потому и кропал статейки с разоблачениями бельгийских педофильских сетей и всех тех, кто любит пикантные, разнузданные увеселения. Но скажи, что за радость веселиться в пределах дозволенного? Сила – это именно смелость совершать запрещенные поступки. Все люди, обладающие властью, делают запретное. За это они и бьются. Дело не в деньгах, не в желании могущества, вся суть в оргиях, порицаемых принятой моралью.
– Пусть оно исчезнет!
– В своих книгах я только и делаю, что вскрываю эту истину. Главная мотивация политиков и журналистов – эти особые увеселения. Те, на которые не пустят первого встречного. А ты взялся их разоблачать!
Он хохочет, а Габриель все молодеет, Пугало знай сует ему конфеты.
– Помнишь директора комитета нравственного надзора или телеведущего? Это были мои друзья. Чистое совпадение. Как Муази. А ты, как извращаешься ты, Уэллс? Сабрина? Ты уверен, что тебе достаточно такой конвенциональной сексуальности? Неужели у тебя нет тайных фантазий, в которых ты стыдишься признаться? О чем ты думаешь, когда занимаешься любовью?
Ротт-Врийе ухмыляется, Пугало упорно повторяет:
– Ну же, возьми конфетку, тебе понравится. После конфетки все станет гораздо лучше!
У Габриеля путаются мысли и заплетается язык. Детский страх одерживает победу над разумом. Он чувствует себя все меньше, все уязвимее.
И тут из его рта вырывается детский зов:
– Дедуля, помоги!
Появляется Игнас Уэллс. Его затягивает в центр галактики, где закручивается всасывающий души водоворот. Вокруг него вращается все больше душ.
– В кого вы намерены перевоплотиться, мадам? – обращается он к пожилой даме.
– Хотелось бы в собаку. Женская жизнь мне осточертела, а у моей собаки был счастливый вид. Весь день играть с ребятишками, приносить мячик, зарывать косточки – что может быть приятнее?!
– А я – в президента Республики, – сообщает сверху мужчина. – Что у вас?
– Мне зарезервировали местечко порноактера. В прошлой жизни у меня была неудачная сексуальная жизнь, теперь хочется наверстать упущенное.
Вместе они преодолевают мембраны, разделяющие семь слоев небес, семь цветов, семь массивов опыта. Теперь все вокруг них бело, посередине протянулась длинная цепочка мертвецов, ждущих суда. Над ними порхают ангелы.
Игнас манит одного и сообщает, что его ждет зародыш и что ему желательно пройти суд поскорее, иначе есть опасность опоздать с перевоплощением.
– Все уже предусмотрено, мое перевоплощение должно произойти в парижской семье, ожидающей ребенка. Точнее, в районе Пигаль.
– Так… – тянет один из архангелов. – По очкам вы можете получить этот зародыш. Знаю, вы договорились с медиумом, располагающим привилегированным допуском… Но мы – параллельная административная служба, наша обязанность – уравнять шансы дополнительным затруднением.
– Нет, мы так не договаривались! Меня не предупредили! Что еще за затруднение?
– Вам предоставляется выбор: тяжелая болезнь, серьезная авария или синдром.
– Что-что?..
– Синдром. Как бы лучше объяснить… Психологическая проблема, подобие инвалидности, не делающее вас, впрочем, несчастным.
– Это не помешает мне стать порноактером?
– Конечно нет, но с синдромом.
Игнас Уэллс начинает паниковать.
– По-моему, это мошенничество. Я чую обман.
– Что вы, месье Уэллс! Все строго в рамках очков, заработанных вами в прежней жизни. Ко всем душам равный подход. Просто к праву заниматься выбранным вами делом прилагается нагрузка.
Он пытается представить, что бы это могло быть.
– Ну и что там у вас за синдромы? Запах изо рта? Маленький член? Заикание? Бессонница? Лысина? Косоглазие? Только не рак, не рассеянный склероз, не псориаз и не экзема. Мокрые ладони? Нет, подозреваю, этого мало… Погодите, дайте догадаюсь… Тик? Хромота? Хроническая неудачливость?
– Нет, синдром – не совсем это. Здесь больше психологии. Небольшой «пунктик», неспособность удержаться от странных поступков. Итак, если вы согласны, то возродитесь в этой семье на Пигаль и будете иметь все необходимое, чтобы заниматься делом, которое так вас влечет. Но к этому будет прилагаться отобранный вами же синдром.
Подлетает другой архангел и говорит с насмешливым видом:
– Вот список синдромов на выбор, ознакомьтесь. Его составил ваш родственник Эдмонд Уэллс. Мы нашли это в его знаменитой «Энциклопедии относительного и абсолютного знания». Вам нужно всего лишь выбрать один синдром из списка, с которым вам будет проще всего жить и который совместим с вашим будущим занятием. Только не слишком тяните, зародыш совсем скоро созреет.
Иногда дух шутит со своим обладателем. Существует много отклонений, называемых в психиатрии синдромами. Вот некоторые из числа наиболее оригинальных:
– синдром Котара: такие люди думают, что уже умерли, но их окружение еще этого не заметило. Их угнетает, что к ним относятся так, словно они еще живы;
– синдром Ноя: при этом психическом заболевании человек держит более восьми домашних животных, чаще оно отмечается у женщин старше 60 лет. В 2011 г. в квартирке одной жительницы Рошфора, Франция, насчитали более двухсот питомцев: 17 кошек, а также белки, черепахи, хомячки, кролики, голуби, экзотические рыбки;
– синдром Таргоула: у человека с этой патологией отмечается сверхпамять. Он помнит все пережитое им в мельчайших подробностях и не способен что-либо забыть. Отмечалось, в частности, у выживших в нацистских лагерях уничтожения. Такие люди способны, например, осмотрев город с борта вертолета, нарисовать все его улицы;
– синдром Капгра: описан в 1923 г. французским психиатром Жозефом Капгра. Больной считает, что всех его близких, родных, друзей и знакомых подменили двойниками, которые преследуют цель ввести его в заблуждение;
– синдром Фреголи: больные с этим синдромом думают, что все встречные – одно и то же лицо, преследующее цель над ними поиздеваться на манер итальянского трансформиста Леопольда Фреголи, прославившегося своей способностью к молниеносному переодеванию;
– синдром Жиля де ла Туретта: мозговое нарушение, проявляющееся в тиках, покашливании, чихании и, главное, неконтролируемой брани, сопровождающей каждое произносимое слово;
– синдром нечувствительности к боли: пораженные этой наследственной болезнью обычно живут недолго, так как боль – система предупреждения, позволяющая выжить;
– синдром автономной руки: появляется при нарушении в мозолистом теле, соединяющем полушария головного мозга. Одна рука может действовать независимо от другой. Например, рука вынимает изо рта сигарету, которую другая только что выбросила; или рука против воли хозяина расстегивает на нем одежду или отвешивает ему пощечины…
– синдром Трумэна Шоу, названный по одноименному фильму: больной уверен, что вся его жизнь – спектакль, телепостановка, когда миллионы зрителей наблюдают на экране все до одного его действия и жесты;
– синдром Стендаля: ускоренное сердцебиение, приступы жара, покраснение, головокружение, даже обморок при виде произведения искусства, соответствующего представлению больного о совершенстве.
– Дедуля, дедуля, спаси! Вернись! Ты мне очень нужен!
Пугало уже находится в полуметре от Габриеля.
– Ну, попробуй мою вкусную конфетку! Открой ротик и закрой глазки!
Габриель больше не в силах сопротивляться. Он, как загипнотизированный, опускает веки и размыкает челюсти.
В этот момент у него за спиной раздается громовое рычание. Он оборачивается и видит здоровенную собаку, смахивающую на льва.
Человек в шляпе и в темных очках испуганно замирает. Огромная псина кусает его за руку, заставляя выронить пакет с конфетами. Человек с криком исчезает в мутном облаке.
Собака возвращается к своему хозяину – детине с густыми усами.
– Ротт-Врийе, как вам не стыдно приставать к детям! Вы злоупотребляете древностью вашей бродячей души, чтобы терроризировать новичков!
– Ничего, я вернусь с подкреплением, и тогда вам обоим не поздоровится. В следующий раз ваша собака Баскервилей вам не поможет!
Ротт-Врийе уже улетел; спаситель подходит к Габриелю, постепенно возвращающемуся во взрослое состояние. Габриель растет, у него густеют волосы, грубеет кожа. Он с облегчением убеждается, что снова становится сорокалетним мужчиной.
– Детские страхи… С их помощью ничего не стоит атаковать чужие души. Какая подлость, тем более со стороны собрата-писателя!
– Вы же…
– Узнали? Да, я Артур Конан Дойл.
Габриель не верит своим глазам.
– Таково одно из завидных преимуществ смерти: можно легко попасть в общество писателей.
– Я обязан вам своим…
– Бросьте, ничего подобного, – отмахивается создатель Шерлока Холмса.
– Обязан, обязан! Многим и давно, мэтр.
– Давайте без этого, у нас все попросту! Мы всего лишь ремесленники, часовщики. Из кусочков интриг мы мастерим длинные истории.
Габриель замечает, что у духов нет языкового барьера. Больше нет ни английского, ни французского, можно запросто общаться с кем угодно.
– Я преклоняюсь перед вами! Это не ремесленничество: Шерлок Холмс – шедевр, над которым не властно время.