– Но мама…
– Молчи и подчиняйся, Сами. Тебе придется исправляться: ты натворил много зла. Начнешь прямо завтра, понял? Скажи мне, что так и сделаешь.
– Я так и сделаю.
– Ты больше никогда никому сознательно не причинишь зла, обещай мне это.
– Но мама…
– Обещай мне это, иначе я буду являться тебе в снах каждую ночь. Они превратятся в кошмары!
– Хорошо, мама, обещаю.
– Договорились. Прямо завтра ты…
Долорес жестом показывает Люси, что продолжать бесполезно: Сами вышел из стадии парадоксального сна, и его аура восстановилась. Он больше ничего не слышит.
– Будь моя воля, я бы поквиталась с этим мерзавцем! – зло говорит Долорес.
– Из невидимого мира нельзя…
– Немножко можно. Умерев, я стала изучать возможности действовать с того света и кое-какие нашла. Достаточно подтолкнуть человека к поступкам, соответствующим его дурным природным наклонностям. Так же, как ты нашла своего бывшего, я отыскала болвана, выдавшего нас с сестрой, и принялась за него…
– Каким образом?
– У него была некоторая склонность к выпивке, и я подтолкнула его к тому, чтобы он уступил этому своему пороку. Дождавшись, когда его аура изрядно прохудится, я нашла в невидимом мире эгрегор пьяниц. Эгрегорами, как тебе известно, называют собрания духов с похожими наклонностями и намерениями, что-то вроде клубов блуждающих душ. Сами умершие от алкоголизма, они занимаются прозелитизмом, чтобы как можно больше людей страдало, как раньше они. Если кто-то нам сильно опротивел, можно склонить его к пьянству, а потом напустить на него такую компанию, она запросто превратит его в запойного пьяницу.
– У тебя получилось?
– У него начались приступы белой горячки. Он прибился к отребью, стал бродягой, уже ни на что не годен, стоять прямо, и то не может. Поверь, это даже лучше убийства, потому что деградация – штука затяжная. Неисчерпаемый эгрегор потусторонних пьяниц поддерживает и усугубляет его патологию.
– Не слишком ли сурово?
– Это ты слишком снисходительна, Люси. Тебе напомнить, что из-за своего Сами ты зря потратила в тюрьме целых восемь лет?
– Зато там во мне открылся талант, там я приобрела профессию и встретилась с тобой!
– Слишком быстро прощаешь! Я за то, чтобы мерзавцы расплачивались за свои мерзости. Нечего их оправдывать! Твой Сами обманщик, он сдал тебя полиции, организовал твое похищение дружками-сутенерами. Мало тебе этого? По-моему, он заслужил хороший урок. Хочешь ограничиться отповедью, выдав себя за его мамашу и пригрозив ему ночными кошмарами, – твое дело. Я уважаю твой выбор. Лети за мной, я кое-что тебе покажу.
И женщины несутся в центр Парижа, к мемориалу жертвам холокоста в квартале Маре. Вокруг музея собралось видимо-невидимо призраков, бывших жертв депортации.
– Взгляни на них. Чем они заняты? Ничем. Тусуются и вспоминают свое горе. Проблема в том, что большинство людей такие же, как ты. Даже жертвы не злопамятны, потому-то ни на земле, ни на том свете не найти справедливости, – сетует Долорес. – Знаешь, что приключилось с немецким офицером, устроившим во Вторую мировую войну бойню в Орадур-сюр-Глан, когда, заперев всех жителей в церкви, он приказал их заживо сжечь? В том-то и дело, что ничего, умер от старости в окружении чад и домочадцев! В точности как зловещий доктор Менгеле, занимавшийся в концентрационных лагерях бесчеловечными опытами над детьми, особенно над близнецами.
– А взять большинство нацистов, которым помогли сбежать в Бразилию и в Аргентину!
– Если бы только нацисты! Мао, Сталин, Ким Ир Сен, Пиночет, повинные в гибели бесчисленных невиновных людей, тоже скончались в своих постелях или на больничных койках. Большинство нелюдей – кровавых диктаторов, преступников, маньяков, пытавших своих жертв, – спокойно умирают от старости, среди роскоши, успев дать наследникам наказ, как продолжить их дело. Даже после их кончины остаются люди, осведомленные об их преступлениях, но все равно продолжающие их чтить.
– С этим ничего не поделаешь. Негодяям не только везет, у них повсюду хватает добровольных подручных.
Две женщины молчат перед списком 76 тысяч депортированных, в том числе 11 400 детей.
– Одним словом, справедливость – это утопия, – со вздохом резюмирует Люси.
– Не соглашусь. По-моему, если не срабатывает правосудие, следует изобрести «Невидимый трибунал» с судьями – блуждающими душами, которые могли бы карать, орудуя с того света.
– Как ты с тем типом, ставшим алкоголиком?
– Именно. Думаю, мы, блуждающие души, мотивированные чувством справедливости, могли бы действовать, когда опускают руки судьи в материальном мире.
– Работенки у нас было бы через край…
– Ну, мне торопиться некуда. Похоже, я только что нашла смысл всего своего дальнейшего пребывания в загробном мире!
Женщины переводят взгляд на список Праведников, рисковавших жизнью ради спасения 3853 человек: эти люди бросили вызов варварству вместо того, чтобы покориться. Эта стена – больше, чем стена с именами жертв, – вызывает у Люси угрызения совести: бездействовать – значит обрекать других девушек на ту же судьбу, что постигла ее саму.
– Я передумала, Долорес. Вряд ли Сами возьмется за ум в память о своей матери. Может, предпримет усилие, но его сущность останется прежней. Сеешь зло – расплачивайся!
Она мчится в дом Сами и зависает над его кроватью.
– Что ты задумала? Превратить его в такого же алкаша, как мой обидчик? – спрашивает Долорес. – Тогда начни с того, чтобы в десять утра ему захотелось свежего пивка. Когда употребит дюжину банок – пусть заявит на своего дружка-сутенера в полицию. Потом создадим ему зависимость от алкоголя, лишим воли. Кульминация – передача его моим циррозникам из числа мертвых душ.
– Нет, у меня есть предложение получше. Он задумал накачать меня наркотиками и превратить в проститутку? Сыграем в «политого поливальщика»! Будет хорошая точка отсчета для твоего «Невидимого трибунала»: мы заставим вредителя испытать тот вред, который он хотел причинить.
Некоторые люди ненавидят ближнего. Вот лишь некоторые, посвятившие все силы причинению страданий себе подобным:
– китайский император Цинь Шихуанди (259–210 гг. до н. э.) ввел запрет на мысль. Он продиктовал не письменный, а органический закон, по которому желающий своровать не смог бы этого сделать, так как ему отказалась бы подчиниться собственная рука. Добиться этого можно было только террором. Император изобретал все более замысловатые пытки. Для совершенствования искусства причинения страданий ближнему император учреждал пыточные университеты и внедрял систему надзора, при которой детям полагалось следить за родителями и доносить, если у тех заводились враждебные императору мысли. Он назначил министром своего коня, повелел уничтожить в своей стране все книги и обезглавить 500–600 ученых за то, что они не могли обеспечить ему бессмертие. В общей сложности у него набралось более 3 миллионов жертв.
– Иудейский царь Ирод (73–4 гг. до н. э.), посаженный на трон римлянами, лишил племена Израиля политической власти, разогнал раввинов, повелел убить жену и нескольких своих детей. Современник Иисуса Христа (умершего через четыре года после Ирода), он приказал перебить тысячи еврейских мальчиков с целью запугивания населения и принуждения его к покорности. Систематически уничтожал всех, кто угрожал – всерьез или нет – его власти. Грабежами и интригами привел страну к упадку, стараясь угодить римлянам, боявшимся постоянных восстаний в этом регионе. Приказал перебить по случаю его смерти всех видных людей страны ради вящего траура.
– Римский император Калигула (12–41 гг. н. э.) начал правление добродетельно и стал популярен, принимая только разумные решения, а потом заболел и впал в кому. Выздоровев, он стал совершенно другим человеком. Даже его облик, прежде благородный, стал сумрачным и перекошенным. Он стал диктовать безумные законы и карать всех, кто отказывался им подчиниться. Любил сугубо ради собственного удовольствия пытать и мучить недовольных и просто случайных людей, порой продлевая на несколько дней их агонию. Одна из его излюбленных пыток состояла в срезании плоти вдоль позвоночника и от промежности до верха груди. Вступал в кровосмесительную связь со своими сестрами. Участвовал в свадьбах аристократов и требовал себе права первой ночи. Если муж возражал, он приказывал отрезать ему семенники и заставлял его съесть их в присутствии жены, которую принуждал разделить эту трапезу. Ему приписывают ряд высказываний, вроде: «есть лишь один способ сравняться с богами – быть таким же жестоким, как они», «только ненависть заставляет человека поумнеть» и «когда я провожу день без убийства, меня охватывает чувство невыносимого одиночества». Был заколот собственными солдатами, которые его съели, чтобы убедиться, что он мертв.
– Римский император Нерон (37–68 гг. н. э.), жестокий и безумный деспот, преследовал христиан и устраивал зрелища с их массовым умерщвлением. Поджег Рим и декламировал стихи, глядя на горящие дома. По его повелению были убиты тысячи людей, в том числе его мать, тетя, невестка, бывшая жена, вторая жена и зять. Затем он перебил вообще всех своих родственников. Часто занимался изнасилованиями, прибегал к отравлению, обезглавливанию, распятию и сажанию на кол.
– Царь гуннов Атилла (395–453 гг. н. э.), прозванный «бичом божьим». Он решил сокрушить Римскую империю и прибегал к изощренным пыткам, например, к вырыванию из тела пленника всех конечностей одна за другой. Практиковал каннибализм, сожрал двух своих сыновей, не брезговал пить кровь своих жертв. Когда молодая француженка отказалась стать его женой, он подверг ее пыткам и зверски казнил 11 тысяч ее соотечественников. Систематически сжигал и разрушал захваченные города, ответственен за смерть многих сотен тысяч людей.