На въезде во дворец царскую семью встретили хлебом-солью низшие служащие Ливадии, чем и закончились церемонии по случаю приезда царя с семьей на жительство в Крым. Я отправился в свое помещение, находившееся в бельэтаже кавалерского дома окнами на море. Квартира моя была общего типа квартир особ свиты: небольшая прихожая, большая гостиная, служившая и рабочим кабинетом, с балконом на море, спальня, ванная и комната для камердинера. Окна южного фасада кавалерского дома выходили в парк, спускавшийся до самого берега моря. В комнаты врывался аромат весенних цветов, покрывавших деревья и кусты. Какой мизерною мне теперь показалась весна на Французской Ривьере, которой я некогда сильно восторгался.
Проходить из кавалерского дома во дворец нужно было мимо отдельно стоявшей небольшой церкви, соединенной крытым ходом с дворцом. В этой церкви совершались богослужения всю страстную седмицу духовником Их Величеств — отцом Александром Васильевым.
Царская семья и большинство лиц свиты говели и приобщались в великую субботу. Церковная служба благодаря великолепному пению придворной капеллы отличалась трогательной благоговейностью.
Я забыл сказать, что при переезде в Ливадию кроме императорского поезда следовал по тому же расписанию так называемый свитский — на час раньше или на час позже императорского. В этом поезде находились высшие чины различных управлений министерства двора, командированные в Ливадию на время пребывания Их Величеств. Для гофмаршальской и придворно-конюшенных частей, для конвоя, чинов собственного Его Величества сводного полка, дворцовой полиции и чинов охранной агентуры было еще несколько поездов. Чины охранной агентуры везли с собою часть команды полицейских собак для несения службы на постах вокруг ливадийского парка.
Вагон с собственным багажом Их Величеств в этот раз был в одном составе поезда с вагоном для собак, пищу которым готовили на маленькой плите, случайно оказавшейся в багажном вагоне. По недосмотру чемоданы государя, поставленные вплотную к железной трубе кухни, загорелись, и большая часть находившегося в них платья и белья Его Величества была совершенно испорчена. Дошло это до моего сведения только в Ливадии, когда государь позвал меня, чтобы показать, в каком виде доставлены его вещи.
Произведенное расследование обнаружило, что виноват был помощник камердинера Его Величества, которому была поручена перевозка багажа.
Государь обратился ко мне с просьбою принять меры к тому, чтобы при следующих путешествиях вещи его не жгли. Сказано это было добродушно, в шутливом тоне.
16
Анна Вырубова.
В Крыму в список лиц свиты, сопровождавших Их Величества, была внесена также и A. A. Вырубова, которой было отведено помещение в нижнем этаже дома министра двора. Ее личная дружба с императрицею послужила темой для такого обилия сплетен и пересудов, что невольно приходится о ней говорить.
В великосветском обществе существовало убеждение, что ко двору могут быть приближаемы только носители некоторых фамилий, а остальные, хотя бы и принадлежали к родовитому дворянству, права этого не имеют.
В виде примера приведу следующий случай: в первые годы царствования, когда императрица, еще не посвященная в условности придворной жизни, захотела петь дуэты с одной дамой, подходившей ей по голосу, такое невинное развлечение вызвало столько толков, что государыня, стеснявшаяся по застенчивости настоять на своем, была вынуждена прекратить эти приглашения. Не менее разговоров вызвало и решение императрицы назначать на дежурства при ней молодых девушек, имевших придворный шифр. Шифр этот давал звание городской фрейлины и право пожизненного приезда ко двору и после замужества, независимо от положения мужа. В числе таких дежурных фрейлин была и A. A. Танеева, впоследствии Вырубова, дочь статс-секретаря главноуправляющего собственной Его Величества канцелярией; мать ее была родом Толстая, дочь одного из любимых императором Александром II флигель-адъютантов.
Когда государыня пожелала приблизить к себе A. A. Танееву, пошли бесконечные толки, подкладкою которых, конечно, была зависть.
Отношения Ее Величества к Танеевой постепенно перешли в дружбу, и она стала к царской семье гораздо ближе штатных фрейлин, которые ей этого никогда не могли простить. Так как положение Танеевой не было предусмотрено придворными штатами, ее приближение к царице дало повод открыто возмущаться нарушением этикета. Императрица этого взгляда не разделяла, находя себя вправе приближать кого хотела, и на все предложения дать Танеевой официальное положение при дворе отвечала: «Оно у нее есть — она моя подруга». Придворные интриги против Танеевой не достигали вначале цели, так как по свойству своего характера императрица всегда поддерживала тех, кто терпел от завистников из-за благорасположения к ним царской четы. Черта эта, конечно, встречается очень редко у великих мира сего; но, к сожалению, ею часто злоупотребляли люди, совершенно не заслуживавшие внимания царицы. Дружба императрицы с Танеевой постепенно крепла; а ее неудачное замужество с моим троюродным братом — A. B. Вырубовым — еще более содействовало их сближению.
Великая княгиня Анастасия Николаевна, раньше считавшаяся подругою императрицы, была очень недовольна тем, что ей пришлось уступить свое место A. A. Вырубовой. Еще в бытность мою командиром полка она однажды, в присутствии великого князя Николая Николаевича, обратилась ко мне с требованием не принимать в моем доме Вырубову, мотивируя это требование якобы вредным влиянием ее на императрицу. Исполнить желание великой княгини я не счел для себя возможным, находя, что, поступив так с подругою государыни, был бы некорректен по отношению к самой императрице.
Анна Александровна Вырубова была полная красивая шатенка с большими голубыми глазами и прекрасным цветом лица. Характер ее был веселый, с виду беззаботный. Молодых офицеров, которых она встречала у нас в доме, забавляла ее простая, непринужденная манера держать себя; флирты ее с молодежью были не чем иным, как невинным развлечением, а умение рассказывать про себя всевозможные смешные вещи с самым наивным видом сильно оживляло всякое общество, в котором она появлялась. И царской чете вначале нравился внесенный ею необычный для двора тон до тех пор, пока не начало меняться милостивое расположение Их Величеств к Анне Александровне, что для ее недоброжелателей, в глаза перед нею заискивавших, дало повод внушить императрице недоверие к молодой женщине. Хотя личная доброта государыни и восторжествовала над влиянием людей, добивавшихся удаления Анны Александровны от двора, все же последнее пребывание в Крыму весною 1914 года надолго оставило горький осадок в душе императрицы.
Будучи в высшей степени экзальтированной натурой, A. A. Вырубова имела способность подпадать под всевозможные влияния; вначале ее отношение к Распутину можно объяснить именно этой экзальтированностью.
Знакомство ее с Распутиным началось еще в 1907 году, когда она его встречала у великой княгини Милицы Николаевны, но дружба их окрепла лишь в 1914-м, когда в придворных кругах стали особенно ярко выявляться неприязненные чувства к A. A. Вырубовой и к Распутину. С этого же времени как она, так и Распутин начали проявлять все больший и больший интерес к вопросам внутренней политики.
17
Жизнь царской семьи в Ливадии. Благотворительный базар.
В Крыму свита была ежедневно приглашаема к высочайшему завтраку, а иногда приглашались также начальствующие лица и многие из окрестных помещиков. Собирались в большой гостиной у главного подъезда дворца; по выходе Их Величеств проходили в столовую к закуске, после которой садились за общий стол, всегда украшенный великолепными цветами в пяти огромных хрустальных низких вазах. По воскресеньям и праздникам в соседнем со столовой открытом дворике, окруженном колоннадою, играл оркестр одной из находившихся в Ливадии воинских частей. После завтрака все приходили в этот дворик, где и оставались до ухода Их Величеств.
Днем государь играл в теннис с великими княжнами и приглашаемыми по очереди офицерами императорской яхты «Штандарт»; иногда он выезжал на моторе в окрестности Ливадии для прогулки в горах в сопровождении некоторых из числа лиц свиты.
В один из первых дней по приезде в Ливадию императрица выразила мне свое удовольствие по поводу упразднения в парке будок дворцовых городовых; но через несколько дней, во время одной из прогулок царской семьи по ливадийскому парку, великая княжна Анастасия, очень бойкая и шаловливая девочка, спрятавшись в кустах неподалеку от одного из городовых, увидала, как после прохода царской семьи городовой подошел к одному из деревьев, на котором оказался телефон, и сделал доклад о проходе Их Величеств.
В тот же день императрица, увидав меня, погрозила пальцем и шутя сказала: «В другой раз я вас буду благодарить только после самой тщательной проверки». Я выразил недоумение по поводу ее слов. Императрица продолжала: «Вы отлично знаете, в чем дело. Я вас просила убрать будки с телефонами, а вы убрали только будки. У меня тоже своя полиция: Анастасия мне это дело расследовала и поймала вашего городового, когда он сообщал о нашем проходе». Окружавшие императрицу великие княжны все разом обратились ко мне со словами: «Что, попались?»
Мое объяснение насчет исполненного в точности приказания об упразднении будок было покрыто долго не смолкавшим веселым криком великих княжон: «Попались... попались...»
По другому затронутому императрицей в день моего назначения вопросу — о замене Б. А. Герарди Н. А. Александровым — я ходатайствовал перед государыней за оставление его в занимаемой должности, так как тогда он на меня производил впечатление преданного и добросовестного работника. К сожалению, в последние перед отречением государя дни мне пришлось вспомнить мнение государыни о Герарди.
В 1914 году Пасха была очень ранняя — 6 апреля. В ночь пасхальной заутрени выпал снег, придавший цветущим деревьям и кустам парка очень оригинальный вид.