В последних числах сентября на фронте началось затишье, которым государь воспользовался, чтобы проехать в Царское Село, откуда вновь выехал 1 октября в действующую армию, и на этот раз в сопровождении наследника цесаревича.
2 октября Его Величество сделал в Режице первый смотр войскам после вступления своего в верховное водительство армией. Следуя с весьма серьезным выражением за государем шаг за шагом, Алексей Николаевич сиял от восторга. По прибытии в Могилев Его Величество, к большому удовольствию наследника, приказал поставить его кровать в своей спальной. Алексей Николаевич вставал на полчаса раньше государя и аккуратно приходил каждый день меня будить в мою комнату, которую посещал несколько раз в течение дня для учинения всевозможных шалостей. Выпив утром в столовой кофе немного раньше государя, наследник цесаревич начинал свои занятия. Преподавателями его были П. В. Петров, П. А. Жильяр и мистер Гибс. Так как ни один из них не считал себя компетентным по арифметике, предмет этот предложили мне взять на себя. Завтракал Алексей Николаевич за общим столом, сидя по левую руку государя. После дневной прогулки с Его Величеством наследнику подавался отдельно в 6 часов обед, на который он почти ежедневно приглашал меня. Между своим обедом и сном он появлялся среди приглашенных к высочайшему столу, причем держал себя совершенно непринужденно. Благодаря необыкновенной простоте и сердечности в обращении Алексей Николаевич привлекал к себе все сердца как своей внешней, так и духовной красотой; его ясный открытый взгляд, во всем проявляемая решительность, приятный звонкий голос — вызывали во всех, его видевших, чувство глубочайшей симпатии. Прислуга дворца принимала в шалостях Алексея Николаевича живейшее участие.
Однажды, вернувшись после обеда в свою комнату, я нашел свой письменный стол обращенным в пирамиду серебра: оказалось, что наследник, при содействии дворцовых служащих, перенес из буфетного шкафа имевшееся там серебро, причем бывшие на столе предметы оставались на своих местах. Увидел я это только около 9 часов, когда наследник уже раздевался, чтобы ложиться спать. Немедленно попросил я дядьку — Деревенько — передать Его Высочеству мою благодарность за подаренное серебро, на что последовал ответ, что серебро вовсе не подарено, а что нужно его вернуть — иначе он будет жаловаться. Тогда я на клочке бумаги написал, что подарков под угрозою отнимать нельзя. На обороте той же бумаги было рукой наследника синим карандашом написано: «Это не подарок». Записку мне принес дядька Деревенько с объяснением, что Алексей Николаевич очень волнуется. Чтобы не волновать на сон грядущий цесаревича, я просил ему передать, что в этот раз серебро будет возвращено, а в следующий — снесенные ко мне в комнату вещи возврату подлежать не будут... Отношения мои с наследником были в высшей степени сердечные. Для меня самого составляло громаднейшее наслаждение доставить ему какое бы то ни было удовольствие. Осенью 1916 года, во время пребывания государя в Могилеве, доктор запретил мне много ходить, а потому при ежедневных высочайших выездах на прогулку я оставался с наследником. Он очень любил игру в разбойники, все участники которой должны были прятаться в лесу и стрелять из пугачей, постоянно портившихся к великому огорчению Алексея Николаевича.
В последнее Рождество я послал наследнику в сочельник маленькую елку, на которую навесил 12 пугачей и 24 коробки с патронами. Привязано это все было национальными трехцветными лентами, придававшими очень оригинальный вид елке, на которой, кроме пугачей и патронов, ничего больше и не было. Восторгу Алексея Николаевича не было предела. Он мне стал объяснять, какие реформы будут введены в игру благодаря такому сильному обогащению его арсенала. Но не суждено мне было больше видеть наследника цесаревича в окрестностях Могилева...
14
Клевань—Волочиск. Ее Величество на Ставке. Поднесение государю ордена Георгия IV степени. Деятельность императрицы Александры Федоровны.
Пробыв около десяти дней на Ставке, государь проследовал в Бердичев для посещения фронта генерала Иванова. В эту поездку Его Величество с наследником, при очень небольшом числе сопровождавших, посетил передовой перевязочный пункт на станции Клевань, после чего около Богдановки произвел смотр войскам армии генерала Щербачева, расположенным в 20 верстах от станции.
На обратном пути мотор, в котором я непосредственно следовал за государем, испортился. Произошла невольная остановка, отделившая нас от поезда царских моторов. По исправлении машины мы направились в Богдановку, где узнали, что Его Величество еще не прибыл. Каково было наше изумление, когда мы, стоя у императорского поезда, увидали всю вереницу огней царских моторов, змейкой пробегавших по вершинам окрестных холмов на расстоянии не менее 10 верст. Немного времени спустя мне по аппарату сообщили со станции Волочиск о прибытии туда государя с наследником. Императорский поезд был немедленно направлен на станцию Волочиск, где я застал государя и наследника пьющими кофе на питательном пункте княгини Волконской. Они были в самом веселом расположении духа. На свой вопрос государю, как он сюда приехал и почему изменил маршрут следования, я получил ответ, что должен спросить об этом офицера генерального штаба, который указывал путь и, вероятно, заблудился. Но государь нисколько не жалел о происшедшем благодаря хорошему сердечному приему, встреченному им на этой неожиданной остановке.
Из Волочиска государь вернулся на царскую Ставку, куда 15 октября в первый раз прибыла государыня императрица с великими княжнами. Государыня оставалась на жительстве в императорском поезде; на завтраки она с великими княжнами приезжала во дворец, а днем принимала участие в прогулках государя с лицами свиты; обеды же бывали в поезде в семейном кругу. Вечером государь возвращался во дворец.
Пребывание государя на Юго-Западном фронте вблизи передовых линий и посещение станции Клевань вызвали у чинов армии восторг и удивление, так как пункты, посещенные Его Величеством, находились в сфере обстрела противником.
В ответ на зародившееся у чинов Юго-Западного фронта желание 21 октября состоялось постановление Георгиевской думы:
«Георгиевская дума Юго-Западного фронта в заседании 21 октября 1915 года сочла своим священным долгом иметь суждение о высоком значении изложенного в телеграмме верховной Ставки от 16 октября сего года события посещения 12 и 13 октября Его Императорским Величеством и наследником цесаревичем Юго-Западного фронта, при сем Георгиевская дума усмотрела: что присутствие государя императора на передовых позициях вдохновило войска на новые геройские подвиги и дало им великую силу духа; что, изъявив желание посетить воинскую часть, находящуюся на боевой линии, и приведя таковое в исполнение, Его Императорское Величество явил пример истинной воинской доблести и самоотвержения; что, пребывая в местах, неоднократно обстреливаемых неприятельскою артиллерией, государь император явно подвергал опасности свою драгоценную жизнь и пренебрегал опасностью в великодушном желании выразить лично войскам свою монаршую благодарность, привет и пожелания дальнейшей боевой славы. На основании вышеизложенного Георгиевская дума Юго-Западного фронта единогласно постановляет:
повергнуть через старейшего георгиевского кавалера генерал-адъютанта Н. И. Иванова к стопам государя императора всеподданнейшую просьбу: «Оказать обожающим державного вождя войскам великую милость и радость, соизволив возложить на себя орден св. великомученика и победоносца Георгия IV степени, на основании ст. 7-й статута».
Ввиду того что генерал-адъютант Иванов не мог отлучиться от вверенного ему фронта, поднесение Георгиевского креста Его Величеству было возложено на свиты генерала князя Барятинского, члена Георгиевской думы; состоялось оно 25 октября в Александровском дворце.
22 октября мне пришлось вступить в должность председателя вновь учрежденного Всероссийского общества здравниц в память войны 1914 и 1915 годов. Государыня императрица Александра Федоровна приняла общество под свое августейшее покровительство. В день открытия действий общества в высочайшем рескрипте на имя государыни императрицы были выражены пожелания успехов в деле достижения организации призрения жертв войны, нуждавшихся в продолжительном лечении.
Государь при образовании общества передал капитал в 600 тысяч рублей, образовавшийся из сумм, поднесенных в личное Его Величества распоряжение разными общественными организациями на нужды войны, а Ее Величество передала в собственность и управление общества две уже функционировавшие здравницы ее имени: одну в Массандре, на Южном берегу Крыма, а другую в Железноводске.
На первое общее собрание в круглом зале Александровского дворца были приглашены все вступившие членами, преимущественно врачи. Собрание состоялось под председательством августейшей покровительницы общества. Мне пришлось ознакомить присутствовавших с произведенными подготовительными работами. На этом же собрании состоялось избрание членов правления. Самым деятельным из вице-председателей был профессор В. Н. Сиротинин, много трудов положивший на это дело.
Когда мне приходилось, как председателю общества, докладывать дела Ее Величеству, меня всегда удивляли ее верные взгляды на практическую сторону жизни. Искренне желая принести пользу страждущему человечеству и относясь ко всякой работе в высшей степени добросовестно, императрица хотела и в других видеть такое же отношение к принятым на себя обязательствам; может быть, потому она и высказывала иногда свои мнения довольно резко, чем невольно возбуждала неудовольствие некоторых с нею работавших лиц, находивших, что императрица недостаточно любезна и мало ценит их труды.
В благотворительной своей деятельности государыня была совершенно неутомима; ее инициативе обязан своим возникновением целый ряд полезных учреждений: «Дом материнства», «Школа нянь», «Школа народного искусства», несколько санаториев для туберкулезных на Южном берегу Крыма, дома для рабочих, клинический повивально-гин. институт и т.д. Кроме широкой деятельности императрицы по оказанию содействия к облегчению участи больных и раненых воинов в минувшую войну заботы ее были также направлены на поддержку семей как погибших, так и сражавшихся на полях бр