[70].
Заметим также, что ВОЗ использует в любой исследуемой стране стандартные опросники, которые не всеми могут интерпретироваться одинаково. Другие исследования, посвященные конкретным болезням (а значит, использующие более специализированный, «индивидуальный» подход), дают обратную картину: США в этой ситуации оказываются в числе наименее депрессивных стран[71], а доля тревожных расстройств в Северной Америке хотя и больше, но незначительно[72]. Авторы одного из исследований результатов опроса ВОЗ отмечают, что в странах с низкой долей психических больных отмечается намного больше «пограничных» синдромов — состояний, которые просто недобирают немного признаков, позволяющих отнести их к той или иной болезни[73]. Добавим также, что в основном классификаторы болезней (МКБ, DSM) формируются на основе работ европейских и американских ученых. Получается, что болезни лучше всего диагностируются в западном мире ровно потому, что чаще всего описываются на основе западного культурного контекста. Но можем ли мы распространять наработки одной цивилизации на все остальные?
Другой повод для размышлений — так называемые культурно обусловленные синдромы (culture-bound syndromes), то есть комбинации симптомов (как психиатрических, так и соматических), встречающихся только в рамках определенного общества или культуры. Этот термин появился в четвертой версии диагностического справочника DSM вместе с приложением, описывающим наиболее распространенные синдромы такого рода. Самый известный из них — амок, распространенный среди жителей Малайзии, Индонезии и Филиппин и ярко описанный в одноименной новелле Стефана Цвейга. Его название используется как синоним слепой, немотивированной агрессии. Это аффективный приступ, который начинается внезапно после периода задумчивости и в ходе которого человек впадает в неконтролируемую ярость, хватает оружие и нападает на окружающих. В этом состоянии он способен даже на убийство. (Что-то очень похожее на амок научился вызывать суперзлодей Валентайн в фильме «Kingsman: Секретная служба» — сцена, в которой положительный герой Колина Ферта слетает с катушек и устраивает резню в церкви, неплохо иллюстрирует симптомы[74].) Несколько веков назад малайцы верили, что в человека, одержимого амоком, вселяется злой дух, сейчас же исследователи склоняются к мнению, что это не отдельное расстройство, а специфическая манифестация другого психического заболевания (возможно, нескольких)[75]. В числе «подозреваемых» часто упоминаются депрессия, биполярное расстройство и тяжелые расстройства личности, которые встречаются и у европейцев, но в вышеупомянутых странах проявляют себя особым образом.
Еще один необычный культурно обусловленный синдром — коро — больше всего распространен среди жителей Китая, Индии и Юго-Восточной Азии (хотя отдельные случаи зарегистрированы и среди европейцев). Больному человеку начинает казаться, что его гениталии уменьшаются или пропадают совсем, хотя объективно с ними все в порядке (как правило, от этой напасти страдают представители сильного пола). К счастью, такие галлюцинации продолжаются недолго — от нескольких часов до пары дней, но они могут быть заразительны и порой разрастаются до эпидемий. С точки зрения западной психиатрии коро — это, скорее всего, проявление тревожного расстройства и/или дисморфофобии (патологической зацикленности на каком-то незначительном телесном недостатке), которое реализуется в весьма экзотической форме, наложившись на особенности менталитета. В восточных культурах сексуальная энергия ассоциируется с жизненной силой в целом, поэтому можно предположить, что в воображении китайца или индийца таким образом проявляется страх смерти (впрочем, пока эта гипотеза остается лишь спекуляцией). Так или иначе в зависимости от общественного устройства, поверий, предубеждений, табу и других социокультурных факторов расстройства одного и того же происхождения могут принимать разные формы и оставаться неузнанными для диагностов, имеющих другой бэкграунд.
Время от времени появляется искушение объявить какое-либо расстройство приметой эпохи. В период романтизма в моде была меланхолия (лучше всего соотносящаяся с тем, что теперь определяется как депрессия или ее более слабая версия — дистимия), в Викторианскую эпоху всеобщее внимание приковывала к себе истерия (которая тогда еще была настоящей свалкой диагнозов), а образ жизни современного европейца, по мнению некоторых психологов и психиатров, провоцирует развитие нарциссических расстройств[76],[77] (селфи-культура и соцсети порождают зацикленность на одобрении окружающих и постоянное желание сравнивать себя с другими френдами). Но можем ли мы сказать, что частота психических заболеваний (и конкретных, и всех в целом) растет? И на основании каких данных можно сделать такие выводы?
Пытаясь исследовать этот вопрос, мы снова упираемся в ограниченность информации — психиатрии как науки, можно сказать, и не существовало до начала XX в., да и на его протяжении диагностические критерии менялись и пересматривались много раз. Некоторые психические расстройства вообще были выделены только в 1980-х. Поэтому сложно сказать, насколько репрезентативной можно считать тогдашнюю статистику с точки зрения сегодняшнего психиатра.
Тем не менее исследования говорят об определенных тенденциях. По данным Национального института здоровья США, доля заболевших депрессией в начале нулевых увеличилась более чем в два раза по сравнению с началом 1990-х (7,6 % против 3,3 %)[78] и каждое следующее поколение имеет статистически бо´льшие шансы пережить депрессивный эпизод[79]. Крупное метаисследование, проведенное учеными из Университета Сан-Диего, показало, что молодые люди сегодня заболевают психическими расстройствами в шесть — восемь раз чаще, чем их сверстники в 1938-м[80] (по результатам одного и того же метода диагностики — личностного теста MMPI). Сопоставление экономической статистики с психиатрическим исследованием ВОЗ говорит о положительной корреляции между показателем ВВП в стране и риском заболевания депрессией среди ее жителей. При этом среди племен, сохранивших традиционный образ жизни охотников и собирателей, уровень распространенности депрессии, по данным антропологов Колумбийского университета, невысок[81]. Из всего этого можно сделать вывод, что процессы модернизации общества (такие, как развитие экономики и технологий, ускорение темпа жизни, консьюмеризм, урбанизация) как-то связаны с распространением депрессии[82]. Ученые выдвигают несколько возможных причин такой корреляции: менее здоровое питание, ведущее к ожирению; снижение физической активности; нарушение ритма сон — бодрствование; рост социального расслоения и индивидуализма[83]. Впрочем, как мы помним, корреляция еще не означает причинно-следственную связь. Япония — одна из самых развитых экономик в мире, и при этом уровень депрессии там ниже, чем во многих странах с близким значением ВВП[84]. Есть гипотезы, что «иммунитет» к расстройству может быть связан со специфической морской диетой[85] и коллективистским менталитетом — самооценка японца, менее ориентированного на индивидуальные достижения, не так влияет на его самочувствие, как у жителя западных стран[86]. Впрочем, разгадка может быть и куда прозаичнее: в Японии просто не принято делиться психологическими проблемами.
Резюме
● Понятие психиатрической нормы достаточно расплывчато — мы не можем ориентироваться на чисто статистические показатели или степень эксцентричности поведения человека. Кроме того, психическое здоровье и нездоровье — это разные точки одного спектра, а не контрастные состояния. Представление о норме также связано с культурными обычаями. Тем не менее нельзя сказать, что нормы не существуют, — психиатры выдвигают ряд критериев, позволяющих достаточно достоверно определить, насколько эффективно функционирует психика конкретного человека.
● Одна из проблем психиатрии — недостаток объективных средств диагностики: приходится полагаться на субъективные показания пациента и его близких и наблюдения врача. Но с развитием нейронаук могут появиться более точные способы определения дисфункции в работе мозга, ведь любые странные психические реакции находят отражение на физическом уровне. Наши переживания, эмоции, мысли, поступки, управления действиями можно свести к взаимодействию между разными участками мозга.
● Пока что мало известно о фундаментальных причинах психических заболеваний, но, несмотря на это, ученые, основываясь на принципах доказательной медицины, способны находить достаточно эффективные способы лечения больных.
● Вокруг психиатрии много страхов и предубеждений, и некоторые имеют под собой основания. Качество обслуживания в психиатрических лечебницах, соблюдение прав человека, дестигматизация больных, независимость психиатров от фармацевтических компаний — над всем этим еще предстоит работать. А вот электросудорожная терапия — не бессмысленная пытка, а действительно эффективный способ лечения депрессии.
● По глубине влияния на личность все расстройства можно разделить на невротические, психотические и психопатические, а по происхождению — на эндогенные, экзогенные и психогенные.