По суше немногие звери бродят такими табунами. Только некоторые грызуны и копытные топчут землю многотысячными легионами.
У сухопутных животных широкий диапазон всевозможных объединений. Каждой их разновидности дано научное название.
Некоторые звери всегда живут в одиночестве. Таковы хомяки и многие хищники: леопард, ягуар, оцелот, лисы. Муравьед тоже аутсайдер, и трубкозуб, и опоссум.
Другие бродят парами: лесные и карликовые антилопы, олень мунтжак, ящер панголин, из полуобезьян — долгопят и галаго.
Семьями держатся бобры и гориллы — это называется патрогинопедиумом. А если самец не живет с семьей, будет просто гинопедиум, как, например, у медведей. Когда и мать быстро покидает детей, а братья и сестры долго еще ходят вместе (так в обычае у лам), получается симпедиум.
Сисимпедиум — это когда объединяются вместе детеныши разных родителей или разных выводков. Например, медвежата-сеголетки, которых у нас называют муравейниками, и пестуны — их старшие братья от предыдущего, так сказать, брака.
В хорчиных норах тоже находили разновозрастных хорчат.
Синхориум — животные только на ночь собираются вместе (летучие мыши, например).
Синпориум — кочевые объединения в очень большие табуны, как у некоторых антилоп и северных оленей.
В стае или стаде обычно есть вожак — старый самец, либо старая самка.
Неважно, какой пол у зверя, лишь бы был у него опыт, и тогда станет он вожаком. Избирают не тайным и не открытым голосованием, а просто каким-то интуитивным чутьем признают его авторитет и подчиняются.
Но есть животные, у которых вожаки всегда только самцы: кенгуру, ламы, антилопы канны, сайгаки, мускусные быки, дикие и домашние лошади — либо только самки: северные олени, жирафы, водяные козлы, муфлоны, серны, зубры, дикие ослы.
А летучие мыши, грызуны и сумчатые, кроме кенгуру, вообще обходятся без вожаков.
Интересно, как у разных зверей ведут себя на марше вожаки.
Когда отправляется в далекий путь стадо слонов, во главе его встает старая слониха, реже слон. Самки с детенышами идут в середине, а взрослые самцы — по краям.
Буйволы выстраиваются полумесяцем. Сильные быки охраняют фланги, а вожак, тоже обычно бык, идет в центре полумесяца.
У оленей же вожак замыкает шествие, а у лошадей то скачет вперед, то, обегая кругом табун, подгоняет отстающих.
Старая жирафиха, опекая свое стадо, тоже постоянно бегает — плавно так, словно плывет, — туда-сюда позади табуна.
Чтобы не потерять друг друга и не отстать от стаи ночью или в непогоду, животные перекрикиваются. В тумане, созывая друг друга, мычат моржи. Обезьяны, когда скачут в густой листве тропического леса, сигналят друг другу криками.
А северные олени не утруждают голосовые связки: сигнальная система у них работает «автоматически». Когда мимо проходит оленье стадо, ясно слышится сухое потрескивание. Это трутся сухожилия о кости ног оленей и звучат, точно струны.
Зоологи называют стаи «открытыми» сообществами: любой зверь, или птица, или рыба, или лягушка может прийти в любую стаю своих соплеменников. (А нередко и в стаю животных другого вида: синицы и утки часто кочуют в смешанных стаях, зебры, страусы и антилопы гну тоже.) Никто пришельца не прогонит и никто не станет его удерживать, когда он захочет уйти. Животные в стаях, так сказать, лично не знают друг друга. Это, говорит З. Веселовский, объединения анонимные. В них животные так же относятся друг к другу, как человек к незнакомому человеку. Иное дело (увидим дальше) в семьях животных: там все знают друг друга «в лицо».
Птичьи колонии и базары — это тоже, по существу, стаи, и часто смешанные. На подходящем месте здесь гнездятся многие семьи пернатых. Но у каждой пары своя территория. Стоит придвинуть одно гнездо к другому на несколько сантиметров, как начнется драка.
Но когда в колонию приходят незваные гости, все птицы забывают о распрях с соседями и дружно атакуют врагов.
Любовь сближает не только людей
Самое простое объединение животных — это пара, союз самца и самки ради продления рода. После появления потомства самцы и самки могут и разойтись на время или навсегда. Так поступают тетерева, глухари, олени, медведи, соболи и многие другие.
Но бывают и более прочные союзы, когда самцы и самки долго живут друг с другом и не расстаются, даже выкормив и воспитав детей. Они хорошо знают друг друга, и чувства, их связывающие, более романтичны, чем простая взаимопомощь ради общего дела. Если один из них погибнет, другой, бывает, надолго или навсегда остается вдовцом. Их влечет привязанность, которую люди называют — когда речь идет о них самих — любовью. Такие отношения нельзя назвать иначе, как супружеством, хотя оно и не зарегистрировано. Лебеди, гуси, вороны, волки и, по-видимому, бобры — животные именно такого типа.
Семья — более высокая и, так сказать, прогрессивная социальная категория, чем временный брачный союз или обильный женами гарем (как у котиков, диких лошадей, кабанов, обезьян, слонов или кур).
Семья там, где оба родителя не бросают икру, яйца или детенышей (едва выкормив их) на произвол судьбы, а заботятся о них, охраняют и учат разным премудростям жизни.
Некоторые зоологи называют семьей и союзы, где хотя бы один из родителей выполняет все эти обязанности. Тогда говорят о родительской семье, когда отец и мать остаются с детьми (гуси, лебеди, кулики, чайки, лисы, волки). О материнской — если мать одна воспитывает детей (многие звери, утки, тетерева, фазаны, скорпионы и некоторые пауки). Интересно, что даже такие близкие по крови звери, как зайцы и кролики, живут разными семьями: отцы-зайцы ревностно заботятся о своих зайчатах, а кролики нет.
Об отцовских семьях я уже рассказывал: вспомните куликов плавунчиков, колюшку, страусов эму и нанду.
Семьи прочно связывает, кроме личной привязанности, общая территория, которую все члены семьи, и особенно самец, бдительно охраняют. Чужака даже и своего вида узнают сразу и немедленно и дружно изгоняют. Иногда поднимается такая катавасия, что в свалке свои, бывает, кусают и клюют своих. Но, конечно, по ошибке и в боевом азарте. Семья — «закрытое» объединение животных: чужих здесь не принимают.
Организация некоторых звериных семей более сложная, чем привыкли обычно представлять себе люди. Дружную жизнь «больших семей» волков и крыс ученые сумели разгадать только в последнее время.
Весной крыса-самец, облюбовав местечко, роет нору, приводит в нее самку, и там скоро уже копошатся крысята. Растут они быстро и через год, переженившись между собой, сами обзаводятся детенышами. Тут же — в этой норе с отнорками. Скоро крысиный дом переполняется разновозрастными жильцами, и получается «большая семья».
Но всем места уже мало, и пары, одна за другой, выселяются на новую жилплощадь. Случается обычно это два раза в году: весной и осенью.
«Большая семья» волков еще больше. Волки — звери очень умные, и организация всех дел у них образцовая. Молодых воспитывают и оберегают не только волк с волчицей, но и «дяди» и «тети», старшие братья и сестры.
Мужая, сильные молодые волки, двухлетки и трехлетки, выбрав по вкусу подругу — часто на всю жизнь, — уходят весной из стаи и заводят свою семью. Слабые же их сверстники менее счастливы и своим домом обычно не живут, супружества не знают (если в округе есть волки сильные). Они «нанимаются», что называется, няньками в семьи к своим братьям. Такова их волчья доля.
Когда у волчицы родятся волчата, она первые недели лежит с ними в логове. Потом, принюхиваясь, осторожно вылезает из норы, но далеко не уходит — лишь метров за сто — двести. Сюда все члены «большой семьи» приносят ей добычу, всё, что поймали. Лишь позже она и сама ходит на охоту. И вот тут-то няньки «нянчат» волчат: пока она рыщет по полям и лесам, ее «тетки», сестры или старшие дети, рожденные год назад, остаются с волчатами. Кормят их, отрыгивая проглоченное на охоте мясо, и, конечно, несут бдительный караул.
Волк-отец тоже долг свой не забывает. Он всегда рядом, если не ушел с волчицей за добычей, и тоже кормит волчат извергнутым из желудка мясом.
А осенью, когда детишки подрастут, волчья «большая семья» охотится стаей, и молодые учатся у старых законам джунглей.
Каждый сверчок знает свой шесток
«В Чикагском университете шел коллоквиум, посвященный поведению обезьян, — рассказывает в своей интересной книге французский зоолог Реми Шовэн. — Здесь присутствовал и Фриш, автор известных работ по биологии обезьян, который к тому же владеет — чрезвычайная редкость — японским языком. На одной из полок библиотеки внимание Фриша привлекло несколько японских книг и журнал, уже покрытые слоем пыли — видно, никто никогда не брал их в руки. И вот он уже перелистывает нетронутые страницы. Удивление его безгранично: перед ним раскрывается картина поразительно глубоких и лучше чем где бы то ни было поставленных исследований. Большая группа японских ученых на протяжении ряда лет вела наблюдения, а о них даже никто не слыхал! И тема — именно поведение обезьян».
Японские биологи изучали жизнь макак, которые местами еще уцелели на их островах. Методы у них были те же, что и у других этологов: по разным приметам надо запомнить «в лицо» всех обезьян, пронумеровать их и следить за поведением каждой. Исследователи расписали время дежурств и все, что видели и слышали, записывали в журнал и на магнитофон. И так — восемь лет подряд — день за днем, час за часом.
И вот что узнали ученые: у обезьян есть ранги!
Одна стая макак жила на горе Такасакияма, «отрезанной от мира с трех сторон морем, а с четвертой — горными хребтами». На горе этой обезьяны сидели и ходили по ней не как попало, а в строгом порядке и в зависимости от «чина» каждой обезьяны. В центре всегда были самцы и самки самого высокого ранга. Только малышам разрешалось здесь «обезьянничать». На Такасакияме жило шестнадцать взрослых самцов, но лишь шестеро из них, «самые крупные и сильные», владели прерогативами столь высокими, что могли гулять «по центру». Всем другим вход был воспрещен. Они, тоже строго по чину, «прозябали» в провинции — то есть с краю, располагаясь кругами вокруг привилегированного центра. Порядок был такой: первую круговую орбиту, ближайшую к вожакам в середке, занимали самки более низкого ранга. А вторую за ней — молодые и слабые самцы. Только совсем молоденьким обезьянкам разрешалось переходить как угодно границы в