В нежных взглядах и ласковых поглаживаниях сквозило все больше и больше бурной радости. Требования плоти становились все настойчивей. Не в силах противиться им, Габриела выгнулась и жадным поцелуем припала к губам Гордона. Ему и не требовалось большего поощрения. В такт длинным размашистым толчкам, с его губ срывались долгие лихорадочные стоны.
Напряжение внутри тела Габриелы все нарастало по мере учащения движения Гордона и наконец достигло пика наслаждения…
— Габи! — простонал Гордон сквозь стиснутые зубы, весь дрожа. Тело его стало влажным от пота. Он все еще не достиг вершины. Габриела опустила руку и легонько погладила его по ягодицам. Он судорожно выгнул спину в завершающем рывке.
Она видела, как напряжение на его лице сменилось экстазом, и душу ее затопила глубокая всепобеждающая радость.
Все еще дрожа, он опустился ей на грудь и нежно и бережно поцеловал в губы. Потом хотел отодвинуться, чтобы дать ей отдохнуть, но Габриела обвила его руками и удержала.
— Нет, не покидай меня. Хотя бы сейчас.
В его глазах светилось понимание.
— Габи, я не убегаю. Не покидаю тебя. — Он снова крепко поцеловал ее. — Ты нужна мне.
Несколько упоительно долгих минут они лежали почти не двигаясь, лишь обмениваясь легкими любовными ласками. Потом Гордон перекатился на бок, увлекая Габриелу за собой. Она поднесла палец к его губам, но тут же отдернула, стараясь сосредоточиться. Сердце ее было так полно радостными чувствами, что грозило вот-вот разорваться.
— Гор, — прошептала она, поднимая взгляд. Ей хотелось видеть его лицо, горящие теплом глаза. — Я люблю тебя.
Гордон замер. Он не знал, что делать, его охватило чувство вины. Теперь ему отчаянно хотелось рассказать ей всю правду — хотелось даже больше, чем снова предаться любви с ней. Ведь он не имел права на ее любовь. Он лгал ей, шпионил за ней. Он не имел ни малейшего права рассчитывать на ее снисхождение, а тем более — на любовь.
Злясь на себя, он отстранил Габриелу и отправился в ванную. Отражение в зеркале укоряюще уставилось на него. Он не мог даже смотреть себе в глаза. Нет, надо все сказать ей. Немедленно.
Он вернулся в спальню и лег в постель. Габриела потрепала его по волосам. Гордон подумал, что ему никогда не надоест чувствовать прикосновения ее рук. Они были такими нежными и в то же время такими возбуждающими. Подумать только, Габриела так искренна с ним, так ласкова, а он… Взяв ее руку, Гордон поднес ее к лицу.
— Габи, знаешь, я…
— Тсс, — она прижала палец к его губам, — не надо ничего говорить. Я ничего и не ждала. Я просто хотела, чтобы ты знал, что я чувствую, Гор. Просто хотела, чтобы ты знал, что я люблю тебя. Вот и все.
Ему было нужно сказать ей так много! Но не успел он начать, как Габриела зевнула, перекатилась на бок и прижалась к нему спиной. Если сказать ей прямо сейчас, то она не сможет заснуть от потрясения и слез. А она так устала. Да и он тоже.
Гордон крепче прижал ее к себе и положил ладонь ей на грудь. Она замечательная! Она была воплощением всего того, что он мечтал найти в женщине. Он хотел сказать ей это. Но сначала надо сказать правду. Хотя он так долго тянул с этим, что, наверное, можно подождать и еще несколько часов. Но нет! — внезапно решил он. Ждать нельзя. Ни минуты. Габриела поднесла ему свое сердце и душу на ладони. Нельзя не оценить этот дар, позволяя лжи и недомолвкам по-прежнему разделять их.
— Габи, я должен сказать тебе… — Но она внезапно напряглась в его объятиях. — Радость моя, что такое?
— Лейси! — Габриела вскочила и стала лихорадочно одеваться. — Скорее, Гор! О Боже, скорее! Они хотят убить ее…
11
В больничном коридоре царила обманчивая тишина.
Габриела оглядела приемную — ничто не нарушало монотонной белизны обоев, потолка и кафельного пола. И все-таки она испытывала те же ощущения, что нахлынули на нее, когда она вошла в свою квартиру после взлома и обнаружила надпись на двери, — смесь опустошенности и ярости. У двери палаты Лейси не было ни Шелтона, ни охранника.
— Ты права. Тут что-то происходит, — прошептал Гордон.
Она кивнула, уже не удивляясь тому, насколько его инстинкт детектива совпадает с ее интуицией. Они остановились перед дверью, и Габриела приложила к ней ладонь. Дикий страх заставил ее тут же отдернуть руку.
Гордон и бровью не повел. Вытащив из наплечной кобуры револьвер, он прошептал:
— Найди медсестру. Пусть вызовет охрану.
Габриела кивнула и, пригнувшись, чтобы ее не было видно в окошко палаты, рванулась через холл. У дежурного поста она увидела двух мило беседующих медсестер.
— Позовите охрану и вызовите полицию! — выпалила она.
Те остолбенели.
— Пошевеливайтесь! — Убедившись, что одна из них потянулась к телефону, Габриела помчалась обратно.
Знаком приказав ей оставаться у двери, Гордон подкрался к окошку и заглянул в него через щелку меж занавесками.
— О Господи! — прошептал он отшатнувшись.
— Что там? — На Габриелу вновь обрушились воспоминания о Тельме и той ночи, когда она умерла. Она снова видела изуродованное тело несчастной жертвы, языки пламени, лижущие стены дома. Видения затуманили ее разум, не давали думать.
— Там Лилиан и Берроуз, — еле слышно сказал Гордон. — И он вооружен.
— Лейси! — Страх сковал грудь Габриелы. Только не это! Проклятье! Ведь они же думали, что девочка в безопасности, что все позади!
— Лилиан рядом с ней на кровати.
— А где Филипп и Шелтон? Они же должны быть там!
— Они там и есть. Оба связаны и лежат у стены.
Перед мысленным взором Габриелы промелькнул какой-то острый предмет.
— Скорей! Мы должны помешать Лилиан!
Гордон был не на шутку встревожен.
— Ты с ней справишься?
— Да! — Во имя всего святого, где же охрана? Где полиция?
Гордон двинулся к двери. Взгляд его теперь был тверд и решителен, даже жесток. Он ударил ногой в дверь, и она с грохотом распахнулась, врезавшись в спину Берроуза. Лязгнула сталь. Пистолет Берроуза вылетел из его руки, ударился о ножку кровати и скользнул по полу. Лилиан обернулась, в руке она сжимала шприц. Габриела рванулась к ней и со всей силы толкнула в плечо — шприц описал дугу в воздухе и разбился о кафельную плитку.
В следующий момент Габриела увидела, что Берроуз тянется к упавшему пистолету. Но Гордон оказался быстрее. Отшвырнув пистолет в дальний угол, он направил свой кольт прямо в сторону сердца противника.
— Не стреляй! — взвыл Берроуз. — Ради Бога, не стреляй!
Габриела тем временем быстро развязала Филиппа и Шелтона и подошла к Лейси.
Лицо девочки казалось белее мела, но она была цела и невредима. Габриела обняла ее.
Филипп Доул, вскочив на ноги, бросился к Берроузу.
— Я убью этого мерзавца! — закричал он.
— Нет! — Габриела вцепилась ему в рукав. — Он того не стоит! Лейси не может потерять еще и вас! Вы нужны ей!
Он посмотрел на дочь, на катившиеся по ее щекам крупные слезы — и ярость мгновенно покинула его. Бросившись к кровати, он обнял девочку, и она заплакала у него на плече слезами, дарующими облегчение и покой.
— Шелтон, приведи своих парней, чтобы они убрали отсюда эту дрянь. — Гордон по-прежнему держал Берроуза под прицелом. — А потом уж поговорим.
Шелтон направился в холл. Вскоре появились полицейские.
Габриела не сводила изумленных глаз с Лилиан. Как может такая яркая красота скрывать под собой такую непостижимую мерзость? Ведь у этой женщины было все, что только можно пожелать.
— Почему ты так поступила? — спросила она. — Я хочу знать — почему?
Та резко повернулась к Филиппу и Лейси.
— Взгляни на них! — Лилиан чуть ли не рвала на себе волосы. — С тех пор как она родилась, на меня он и внимания не обращает. Все для нее! Он всегда любил только ее!
Габриела с жалостью и отвращением смотрела на это чудовище. Оказывается, она ревновала к Лейси! Так ревновала, что хотела убить свою же собственную дочь!
— Ведь он ее отец. Он и должен ее любить.
Не дожидаясь ответа, Габриела подошла к Гордону, осторожно обогнув по пути Берроуза.
— Как ты?
— В полном порядке. — Он окинул ее внимательным взглядом. — А ты?
Она коротко кивнула и побрела в холл Когда Берроуз и Лилиан окажутся пол стражей, у них с Гордоном будет время наговориться. В холле, потерянный, сидел Шелтон. Габриела подумала, как дружили они все эти годы, как с самого детства она привыкла любить и уважать его. Он был ее другом и наставником, ее партнером во многих расследованиях. Он учил ее помогать людям. Ей показалось, что внутри у нее что-то умерло. Сердце неутешно оплакивало эту потерю, и она с трудом сдерживала слезы.
Справившись с собой, Габриела постаралась сосредоточиться и подвести некоторые итоги. Лилиан собиралась убить Лейси, но не убивала Кристину Берроуз. И муж Кристины тоже ее не убивал. Понурившись, Габриела прислонилась к стене коридора. Оставалось только два подозреваемых — Шелтон и Лоренс. Один из них убил Кристину Берроуз. И Габриела знала кто.
Следуя за машиной Шелтона в своем «порше», Гордон посмотрел на Габриелу.
— Я-то думал, теперь ты успокоишься. С Лейси все хорошо.
— Она еще не в абсолютной безопасности. — Габриела невидящим взглядом смотрела вперед. Голос ее дрожал. — Она видела убийство, Гор.
— Ну да, мы так и думали, но я надеялся… — Он боялся смотреть на нее, зная, что прочтет в ее глазах боль, такую же, какая терзала и его со дня смерти Тельмы. Но Гордон понимал, что выбора у него нет. Он не может разыгрывать из себя страуса, прячущего голову в песок, как всю жизнь делала мать Габриелы. Не может он оставить Габриелу наедине с ее терзаниями. — Ты ведь тоже видела убийство.
— Да. — Она потянулась к его руке. — Когда обняла Лейси.
Он ободряюще пожал тонкие пальчики. Автомобиль Шелтона свернул на Нью-Грейт-хайвэй, и Гордон последовал за ним.
— Я тоже знаю, что это был Лоренс, Габи.
— Откуда? — В ее голосе звучало изумление.