Хардиган сцепил руки за спиной. Они дрожали. Короткие седые волосы были похожи на стальную щетку, но шеф полиции всегда казался моложе своего возраста. Он не был подтянутым и спортивным, но ему с избытком досталось энергичности, властности и напористости. Однако сейчас Хардиган заметно сутулился и явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Я читал эти статьи, – сказал Грубер.
– Ну вот, – сказал Хардиган, пренебрежительно махнув рукой.
– Их авторы что-то скрывают, – сказал Грубер. – Я должен знать, что именно.
– Ты, кажется, увлекся теориями заговора? – резко спросил Хардиган. – Все это не важно. И уже давно. Так что просто… забудь.
– Хотите знать, что было в последнем отчете, который я читал? – сказал Грубер, начиная злиться. – Один из наших патрульных остановил машину, потому что водитель проехал на знак «Стоп».
– Ну и что? Патрульный поступил правильно.
– Он едва не забил водителя до смерти! – продолжал Грубер. – Люди нападают друг на друга и даже убивают. И это происходит прямо сейчас! Никто не может чувствовать себя в безопасности. И все каким-то образом связано с той чертовой сектой!
Хардиган вздохнул, вернулся к столу и устало опустился в кресло.
– Что происходит, Том?
– Не знаю, сэр, – сказал Грубер. – Но я пытаюсь это выяснить.
– Хочешь узнать правду?
– Конечно.
– Правда тебе ничем не поможет, – сказал Хардиган. – Уж поверь.
– Я хочу сам составить мнение об этом.
Хардиган приподнял бровь.
– Всемогущий Грубер?
– Любая информация может оказаться полезной, – продолжал Грубер. – Я должен знать…
– Не замяли ли это дело? – спросил Хардиган. – Да, замяли. Но все было не так, как ты думаешь.
– Я не…
– Чушь собачья! – огрызнулся Хардиган, тыча указательным пальцем в Грубера. – Строишь тут из себя праведника и думаешь, что мы перебили членов секты, а потом прикрыли дело.
Грубер уставился на него. Он гордился тем, что всегда и ко всему относился объективно. У него, конечно, были свои соображения насчет того, что произошло в 1968 году, но о том, что массовое убийство – дело рук полиции, он и подумать не мог.
– Признайся, ты об этом думал, – сказал Хардиган. – Я бы сам подумал, если бы меня там не было.
– Так что же все-таки произошло?
– Я же говорю, динамит взорвался, – сказал Хардиган. – Но этот взрыв подготовили глава секты Калеб Феллс и несколько его приближенных. Динамит с дистанционными взрывателями заложили вокруг места, где проходило собрание. Взрыв должен был произойти в полночь.
– Но…
– Хочешь спросить, зачем ему это было нужно? – спросил Хардиган. Грубер кивнул. – Мы слышали, что Калеб проповедовал о конце света. В наши дни Вольный Народ называли бы сектой Судного Дня и подумали бы, что они совершили массовое самоубийство. До нас доходили слухи об их экспериментах с наркотиками, но мы думали, что наркотой балуются только несколько придурков и нет смысла тратить на них время. Они казались безобидными, на них никто не жаловался. Но мы ошибались. Мы понятия не имели, что у них процветающий наркобизнес… И что этих чокнутых ублюдков так много.
– В газетах сказано, что погибли двадцать три человека.
– Двадцать три, – кивнул Хардиган. – Хорошее число. Меньше трех десятков, но больше одного. Выглядит правдоподобно, а это главное.
– Что вы хотите сказать?
– Мы нашли в три с лишним раза больше тел.
– Но как?..
– Это было за много лет до того, как в Мойере появился «Пандженто». В то время Мойер полностью зависел от притока туристов, – огрызнулся Хардиган. – Когда мы выяснили, как сильно ошибались насчет наркотиков и численности секты… Короче, несчастный случай с небольшой группой сектантов выглядел лучше, чем то, что там произошло на самом деле.
– Кто об этом знал?
– Все, – сказал Хардиган. – Все, кто ликвидировал последствия. Поведение самих членов общины навело нас на эту мысль – эти их секреты, стремление сохранить анонимность… Мы жили рядом и ничего не замечали, значит, за пределами города никто и подавно ничего не узнает. Мэр, шеф, городской совет, торговая палата и местная пресса… В общем, мы выбрали то, что нанесло бы Мойеру меньше всего вреда. – Хардиган глубоко вздохнул, словно, признавшись, почувствовал облегчение. – Считай, что мы с уважением отнеслись к праву членов общины сохранить свои тайны.
– Но тела… – У Грубера было очень много вопросов, но все, о чем он мог сейчас думать, – неожиданно большое количество погибших. Он сел на один из двух стульев, стоявших перед столом Хардигана. – В газетах писали, что опознаны тела двадцати трех человек.
– Остальных закопали в общей могиле, – сказал Хардиган. – Ночные похороны за счет города.
– А как же родственники?..
– Анонимность, – напомнил Хардиган. – Большинство из этих людей отвергали общество, в том числе и такие его условности, как документы. Некоторые брали новые имена, которые звучали совершенно по-идиотски. Мы искали документы, проверяли отпечатки, но если в системе ничего не было, они так и оставались Лунным Сиянием, Светом Звезд или Пастырем…
– И вы все пошли на это?
– Нужно было думать о живых, – сказал Хардиган. – О том, что будет потом. Мы сообщили то, что должны были, и ни слова больше. И стали жить дальше. Не смотри на меня так, Грубер. Эти люди добровольно покинули общество еще задолго до того, как произошел взрыв.
Хардиган снова встал и, сцепив руки за спиной, уставился в окно. Его руки больше не дрожали.
– Историю пишут победители, Том, – сказал он. – Выжившие. Мы сделали то, что было лучше для города.
Грубер молчал. Он пытался понять, как старая трагедия и ее сокрытие могли привести к хаосу в настоящем.
– Туристов в Мойере больше нет, – снова заговорил Хардиган, – У нас есть только «Пандженто». А все остальное случилось давно и уже не имеет значения.
Глава 29
Итан сверлил взглядом экран телефона, перебирая комбинации из шести цифр, в то время как отец – вернее, бука, который вселился в его тело – пытался выбить дверь спальни. Дверные косяки трещали. При каждом ударе школьный стол Итана, которым он подпер дверь, раскачивался.
Адди, вцепившись в его руку, прошептала:
– Ты чего так долго? Звони кому-нибудь!
– Не могу. Я не знаю пароль.
Еще один мощный удар, и дверь сорвалась с петель. Ножки стола со скрипом проехали по деревянному полу. Адди вскрикнула, залезла на кровать и прижалась спиной к стене.
– Скорее!
Дэниел Йетс с силой толкнул дверь. Стол с грохотом проехал по полу и едва не опрокинулся.
Схватив Адди за руку, Итан потащил ее в дальний конец комнаты. Один взгляд в окно показал, что именно им предстоит – падение со второго этажа на каменную дорожку, огибающую заднюю часть длинного дома. Не лучший вариант. Но единственный.
Открыв дверь и отодвинув в сторону стол, Дэниел Йетс торжествующе вошел в комнату. Его глаза лихорадочно блестели. Широкая, жуткая улыбка застыла на его лице, когда он поднял нож, зажатый в побелевших пальцах.
Время вышло. Итан повернулся к сестре и прошептал:
– Адди, мне нужно, чтобы ты была храброй! Ладно?
Секундное колебание, от которого замерло сердце, – и она кивнула. Итан распахнул окно, стараясь не думать о падении со второго этажа.
«Падение или нож, – подумал он. – Будет очень больно, но мы должны рискнуть».
– Делай как я! – сказал он. – Перелезай через край, повисни, а потом отпусти руки!
– Я не хочу падать!
– Будь храброй, Адди!
Сунув телефон в задний карман, Итан подсадил Адди. Быстрый взгляд на отца – на того, кто лишь выглядел как отец, – и он увидел, что тот наслаждается их страхом. Вместо того, чтобы наброситься на них, он наслаждался моментом, медленно продвигаясь вперед и водя указательным пальцем по окровавленному лезвию.
Отец заговорил не своим голосом – низким, пугающим.
– Кое-кто должен слушаться, – сказал он, постукивая лезвием по ладони. – Но не слушается.
Адди дрожала, сидя на подоконнике, но все равно крикнула:
– Оставь папу в покое!
Даже она поняла, что это существо – не отец, а что-то другое, и ему нравится пугать людей и причинять им боль. Итан надеялся, что она понимает: отец никогда не обидел бы маму.
– Адди, пора! – Голос Итана дрожал, несмотря на все его усилия казаться храбрым. – Давай!
Она прикусила губу, посмотрела на него широко раскрытыми глазами и кивнула.
– На старт, внимание…
В это мгновение другая тень, меньше, чем та, что контролировала тело Дэниела Йетса, влетела в дверной проем и врезалась в спину Йетса. Тот пошатнулся и упал на одно колено, словно его действительно кто-то ударил.
Итан придержал Адди, чтобы она не упала, и ухватился за подоконник. Отец посмотрел на них, его глаза снова на мгновение вспыхнули красным. А потом его тело вдруг задрожало и нож выпал из руки.
Хриплый, задыхающийся голос вырвался из горла отца, он был совершенно не похож на тот угрожающий голос, который они слышали несколько минут назад. Слова звучали так, словно каждый слог давался отцу с трудом.
– Беги… Итан, беги! Не смогу… долго… его удерживать…
– Барри!
Итан схватил сестру за руку и потянул с подоконника обратно в комнату, подтолкнул, когда они прошмыгнули мимо дрожащего отца. Они обежали вокруг стола и выскочили в дверь. Сбегая по лестнице, они услышал страшный голос, кричащий в ярости:
– Знай свое место, мальчишка!
Итан понял, что плохая тень обращается к Барри, а не к нему. Барри, обещавший безопасность Итану и его семье, проигрывал битву.
– Знай… свое… место!
Итан услышал грохот и решил, что Барри побежден.
Он потащил Адди к выходу из дома, но вокруг сновало слишком много теней – они пролетали сквозь щели вокруг двери, под дверь, в замочную скважину… Тогда он повернулся и через заднюю дверь выбежал на широкий двор.
Когда они въехали в этот дом, отец обнаружил скрытые под травой и землей деревянные крышки – некоторые из них почернели от огня. Под ними обнаружились тесные подземные камеры, запертые на висячие замки и цепи.