Историю с предательством Вадима Таня пережила. Но с тех пор в серьезные отношения вступать не хотела – боялась.
Квартиру, доставшуюся ей после смерти Нины Васильевны, отремонтировала своими силами, побелила, покрасила, поклеила свежие обои. Не «ах», но жить можно. К тому же не выселки, а практически центр, о чем еще можно мечтать?
Она и не мечтала – жизнь текла так, как текла. Тихая, почти пенсионерская жизнь – дом, работа, по выходным кино или прогулка в Сокольниках. Книги, вязание – оно ее успокаивало.
И еще одиночество. Слезы и жалость к себе: ну почему у нее так получилось? Не слишком ли дорогую цену она заплатила за это? А может, надо было наплевать на Ниночку: конец один, да и что говорить, пожила старушка немало. Может, надо было остаться с Вадимом, выйти замуж, родить ребенка и жить жизнью обычной нормальной женщины? А она все профукала.
Ниночка, обязательства, столько лет – и все бросить? Таня приличный, честный и ответственный человек, она не предатель. Она просто дура. А раз дура – так и сиди тут одна, вяжи свои шарфики, смотри бразильские сериалы, попивай чаек со сладкими булочками, набирай вес, носи свои старые юбки и скучные кофты, закручивай на затылке дурацкий старушечий пучок, надевай на нос жуткие очки, сплетничай с тетками из булочной – в общем, превращайся в обычный синий чулок, в старую деву. Впрочем, ты уже в нее превратилась, даром что молодая. И вся твоя жизнь, дорогая Таня, расписана и предсказуема до мелочей – так все и будет. Та же (или другая, какая разница) булочная, те же туфли со стоптанными каблуками, та же сумка с потертыми ручками, самовязанные варежки из лежалой Ниночкиной шерсти, те же булочки с маком, те же сериалы про страстную любовь и предательство – ах, как все похоже! Те же выцветшие обои и старый Ниночкин холодильник. Все будет так же, без изменений, только ты, Таня, будешь стареть. Стареть и дряхлеть, бормотать про болячки, ходить в поликлинику, ворчать по поводу цен, полнеть, седеть и покрываться морщинами. И, глядя в старое, мутное бабкино зеркало, будешь себя ненавидеть. Ах, как же ты будешь себя ненавидеть, как проклинать, как презирать себя! Потому что ты, Таня, упустила шанс. Сама, по собственной воле. Потому что порядочная. Да, Танечка? Но порядочность не всегда сочетается со счастьем, разве не так? Всем хочется оставаться порядочными, не тебе одной, Таня! Все хотят дружить со своей совестью, но… Иногда жизнь ставит в другие условия, предлагает выбирать. И человек всегда выбирает себя. Если, конечно, он не дурак. И наплевать на совесть и честь, наплевать на жалость и обещания. Своя жизнь дороже всего. И свое счастье только в собственных руках.
Разве ты, Таня, можешь быть уверена, что твоя замечательная Ниночка, твоя Нина Васильевна, не предала бы тебя, будь ей это выгодно? Ну, например, не заменила бы тебя на другую сиделку, более покладистую и спокойную? И не переписала бы завещание?
Чего ты боялась? Больной совести или остаться без квартиры? С совестью ты бы справилась. А что до квартиры – так у тебя бы была квартира, двухкомнатная Вадима, с видом на Останкинский парк. Отличная, надо сказать, квартира, комнаты по пятнадцать и кухня десять квадратов. Но все, Таня, все. Ты все профукала.
Вот к чему привели твоя порядочность, честность и благородство. А теперь живи так, как получится. Впрочем, получится у тебя плохо. Скучно и серо, но как уж есть. Как говорил Вадим, в первую очередь надо думать о себе, только идиоты думают о других. Ну вот и сиди, идиотка. И наслаждайся своим наследством.
К ней уже не обращались «девушка» – к ней обращались «гражданочка», «женщина» или «тетенька».
Как быстро, почти мгновенно, из молодой и симпатичной девушки она превратилась в обычную зачуханную тетку? Как так получилось? Как она допустила это, как не заметила?
Надо срочно менять прическу, одежду. Худеть, наконец! Надо срочно менять работу. Да что там работу – жизнь.
Но эта самая жизнь, как всегда, оказалась мудрее нас. Все, что могла, Таня сделала: перестала есть сдобные булочки, на обед и ужин строгала капусту, морковь и свеклу. Остригла волосы, купила очки в модной современной оправе, надела джинсы, накрасила глаза. Так изменилась, что на работе ее не узнали. «Ой, Танька, неужели мужик появился?» – охали женщины. Господи, при чем тут мужик? Таня искала себя. И вот результат ее достижений – она перестала шугаться зеркал и ее перестали называть тетенькой и гражданкой. Успех.
Знакомство с Верой было случайным – та сломала каблук. Бежала куда-то, споткнулась – и нате вам: авария. Чертовы каблуки, чертовы босоножки! От отчаяния и злости Вера заплакала.
Таня шла мимо. Увидев плачущую молодую женщину, остановилась:
– Ой, как же вы так! Я могу вам помочь?
– Интересно, – раздраженно ответила Вера, – чем вы мне можете помочь? Снять с себя туфли и отдать мне? Хотя нет, можете! Пожалуйста, поймайте машину! Вам не сложно? Я даже до угла не доковыляю, а здесь никто не остановится.
– Конечно, поймаю, – улыбнулась Таня. – Но и туфлями могу поделиться. – И Таня потрясла пакетом, в котором лежали только что купленные новые туфли. – Может, они так себе, но, по крайней мере, с целыми каблуками. – Она вытащила коробку с туфлями из пакета.
Обычные бежевые лодочки, вполне себе ничего, быстро оценила Вера и с сомнением спросила:
– А размер? И вообще как-то неловко… Но я вам все компенсирую, вы не волнуйтесь! По виду тридцать восьмой, я права?
– Ух ты, – удивилась Таня. – Да у вас глаз-алмаз! Да, тридцать восьмой! А вы примерьте.
Туфли подошли. Обрадованная Вера благодарила неожиданную знакомую и оправдывалась, что торопится на очень важную встречу. Таня успокаивала ее, повторяя, что это всего лишь туфли, к тому же совсем недорогие, и вообще не о чем говорить. Они обменялись телефонами и разбежались по своим делам – Вера схватила такси, а Таня, купив мороженое, двинулась к дому. Торопиться ей было некуда.
На следующий день Вера стояла у двери Таниной квартиры. В ее руках были коробка с новыми итальянскими туфлями – не чета Таниным бежевым китайским, купленным на толкучке, – коробка с пирожными, бутылка шампанского и букет.
Таня растерянно бормотала:
– Зачем вы, господи! Вообще не о чем говорить. Ой, мне так неловко, что вы!
Конечно, выпили шампанского и съели пирожные – таких вкусных, легких и необычных Таня еще не ела. Потом пили кофе – как хорошо, что Таня купила свежие зерна, – и без конца говорили о жизни. У них оказалось много общего – обе провинциалки, обе с несладким детством, обе одиночки, обе пережили предательство. Только у Веры все начало складываться, а у Тани по-прежнему было не очень.
– Ты сделала то, что почти никто бы не сделал, – строго сказала Вера, оборвав Танины причитания по поводу их первой встречи. – Для тебя это долгожданная покупка, ты копила на туфли, мечтала их надеть. И, ни минуты – ни минуты! – не раздумывая и не колеблясь, отдала их совершенно незнакомому человеку. А вдруг я аферистка или воровка? Вдруг дала не свой телефон? Вдруг бы не появилась?
Таня смеялась и махала рукой:
– И что? Да брось, Вер! Тоже мне, подвиг! Да и потерю эту я бы пережила. Куда больше теряла. Подумаешь, туфли!
– Подвиг, – сурово повторила Вера. – И еще подтверждение, что на тебя можно рассчитывать. А это, знаешь ли, не просто много, а очень много!
Через неделю Таня работала в меховом магазине. Кем? Да всем, как Вера когда-то. Вникала в бухгалтерию, осваивала работу на складе, стояла за прилавком.
– Ты должна разбираться во всем, – твердила Вера, – и все уметь! И вымыть полы, и составить отчет для налоговой, и разбираться в товаре, и выстраивать отношения с сотрудниками. В общем всё, ты меня поняла?
Таня работы не боялась. И понимала, что со временем во всем разберется. Главное – не подвести Веру.
И Вера в ней не ошиблась – она понимала в людях. Научилась. Да и учителя были хорошие.
Со временем их роли определились: Вера – владелица и генеральный директор. Татьяна – коммерческий директор и все остальное. Веру побаивались и со всеми вопросами бежали к Татьяне. Та никого не подставит и не заложит, разрулит проблему, уладит с хозяйкой, помирит поссорившихся.
Но если поймает на чем-то плохом – пощады не жди. Татьяна Сергеевна покрывать никого не будет. Главное – интересы компании. И, разумеется, Веры Павловны, ее хозяйки.
Отдыхать ездили втроем: Вера, Таня и Галина Ивановна. Номера, разумеется, были разные, а вот в рестораны, в магазины и на экскурсии только вместе.
Татьяна, с ее природным тактом и тонкой душой, остро чувствовала, когда Вере было необходимо уединение.
Словом, им было комфортно друг с другом, они понимали друг друга без слов.
Вера была молчуньей, да и Татьяна не из болтушек. Отсутствие раздражения – самый главный фактор для взаимного существования. И еще строгий кодекс – уважение к личному пространству, и они его соблюдали. Татьяна всегда помнила, что Вера – главная во всем. Но это ее не угнетало, в ней не было амбиций, честолюбия и тщеславия, зато было четкое понимание, что есть ведущие и ведомые, да и все про себя она знала: она – ведомая. Исполнитель. И это ее совсем не напрягает, даже наоборот, вполне устраивает. Куда ей на пьедестал – эта роль не для нее.
Конечно, были мелкие недовольства друг другом, обиды и непонимание. Но Татьяна все смягчала, микшировала, как говорила Вера: «Тань, ты у нас великий дипломат! Куда там Голде Меир и Коллонтай! Мне бы твое терпение и толерантность». – «Каждому свое, – смеялась Татьяна. – А мне бы твои лидерские и организаторские качества! – И тут же поправлялась: – Ой, нет! Меня все устраивает и главной я быть не хочу!»
А вот в личной жизни, если таковая вообще имелась, все у Татьяны и Веры было не ах.
Несколько лет у Татьяны тянулся роман с неким Вячеславом Владимировичем, бывшим военным, а теперь начальником службы безопасности банка, где обслуживалась меховая компания.
Крупный, высокий, интересный мужчина был много лет женат, обожал своих дочерей и внуков, о которых рассказывал с непомерным восторгом и обилием подробностей.