Конечно, первый порыв был — НЕТ! Тебе, видишь ли, было трудно. А нам? Может, мы больны, голодаем. Аське гланды вырезали, Кирюшка гриппом болел. А ты где был? Мысли эти пронеслись, как смерч, но я тут же вспомнила, что должна быть терпеливой и кроткой, и потому вполне спокойно сказала: приезжай.
Смешно сказать, но Игнат действительно явился на черном «мерседесе». Дети с визгом повисли на отце. Вечером явились счастливые, с роскошными подарками. Я осторожно спросила у Кирюши: «Вам папа про себя что-нибудь рассказывал?» Да, рассказывал много, у него теперь новая работа, он будет жить в Москве, но через неделю опять приедет.
Больше я вопросов не задавала. Удивительное дело, ладно Аська — малявка, второй класс, но Кириллу уже двенадцать, взрослый парень. И почему-то он не видит ничего странного в том, что отец живет где-то отдельно. А может быть, он уже понял, что мы с отцом расстались, но боится лишних разговоров. Это я уже потом поняла, что дети больше всего страдают не от самого развода, а от сопутствующих ему безобразных ссор, оскорблений, крика и злобы.
Игнат, как обещал, явился в следующее воскресенье и позвал в Москву не только детей, но и меня.
— Поехали, развеешься. В ресторан сходим, как люди. И еще в парк Горького. Там обалденные аттракционы!
— Я могу поехать, но что твоя пассия скажет?
— Ничего не скажет. Что я, не могу провести день с бывшей семьей?
Странная какая-то постановка вопроса. Не человеческая. Но я не стала вникать в тонкости ситуации. Поехала. Весь день, угарный от обилия впечатлений, я ждала, когда Игнат спросит про развод. Не спросил. Мне самой очень хотелось узнать, где же он сейчас работает, если позволяет себе так бездумно сорить деньгами. Но мудрец — внутренний голос предостерег — не ставь точки над i! У тебя дети, а потому веди себя так, чтобы им не навредить. Так и повелось. Игнат приезжал в воскресенье и увозил детей на весь день, а в августе, что совсем удивительно, отправил нас на десять дней в Турцию. Жили в пятизвездочном отеле. Сказка, да и только!
А осенью наконец поговорили.
— Понимаешь, Сонечка (раньше он меня никогда так не называл), Кирюша идет в седьмой класс. Надо подумать о его будущем. Ему нужна хорошая платная школа… в Москве.
— Ты хочешь отнять у меня ребенка? — вскинулась я.
— Боже избави! Ты вправе отказаться. Но не торопись. Подумай. Он может жить у нас, но, если ты против, его в школу будет возить шофер. Как вариант. Выбирай. А можешь все оставить по-старому. Но для начала тебе пора познакомиться с Наташей.
Я, что называется, челюсть потеряла. От удивления. Зачем мне с ней знакомиться? Положим, я пойду — из простого любопытства, но ей от меня какой навар?
Через неделю состоялась обещанная встреча. Их загородный дом был похож на мини-замок с современным дизайном, роскошный стол, горничная в фартучке — дурдом, одним словом. Вежливый разговор ни о чем, рядом Ася с Кирюшкой вилками-ножами стучат, у Игната лицо как кожа на барабане — натянутое, неулыбчивое.
Перед визитом я мыла шею, пересматривала наряды и все решала про себя — идти в гости к Наташе или послать ее куда подальше. Подруга Ирка волновалась рядом со мной и давала советы:
— Да не трясись ты! Какая к черту гордость — у тебя двое детей на руках и зарплата пять тысяч. Они будут торговаться. Заранее обдумай, какую ты запросишь цену за развод.
— Ой, Ирка, какая торговля? Я сейчас не об этом думаю. Она деловая баба, когда-то была физиком, работала в Дубне. Зачем я ей? И вообще, как мне с ней себя вести?
— А никак! Чуть что, посмотри в окно отвлеченно и скажи: «Ах, Пушкин такая прелесть!»
Тогда мы посмеялись, а на самом деле именно Пушкин меня и поддержал, позволил отнестись к ситуации с юмором. Я забыла сказать, что Игнат очень красивый мужик. Сама я тоже не дурнушка, но таких много, а Игнат, если его, как породистых собак, водить по кругу, он — штучный: высокий, ладный, улыбка великолепная.
А Наташа?.. Старше Игната лет на пять, может быть, больше. Англичане сказали бы — хорошо воспитана. У них в понятие воспитания входит не только умение хорошо вести себя за столом и поддерживать беседу, но и такие качества, как порядочность, честность, доброта. И все это в Наташе как бы присутствовало. Даже внешне она была похожа на англичанку. Обычно в кино у них красивые глаза, и нос на месте, а вот с нижней частью лица часто случается какое-нибудь неблагополучие: подбородок слишком мал, губы непропорционального размера и с прикусом проблемы. Но оказывается, самое лучшее английское воспитание не дает скрыть чувств. Слепому видно, что Наташа влюблена в Игната, как мартовская кошка.
Прямая торговля, о которой говорила Ирка, так и не состоялась. И честно говоря, я даже не распознала шва, который делил ситуацию на две части: до знакомства с Наташей и после. Все получилось как-то само собой. Развод я, конечно, дала. Теперь я живу в Москве в старой Наташиной квартире. Кирюшка уже полгода в Лондоне в каком-то там закрытом пансионе. Аська каждую последнюю неделю месяца живет у отца, и у Наташи, естественно. Я преподаю в гимназии, и моей зарплаты вполне хватает на приличную жизнь.
Игнат захаживает ко мне в гости. Он работает в Наташиной фирме. Эдакий кот Матроскин, у которого «всё есть». Иногда приходит раздраженный и мрачный, но никогда не жалуется. Глобальный, откровенный разговор между нами так и не состоялся. Единственно, что я поняла, — что у Наташи и с ним детей не получилось. Видимо, Игнат поставил ей какое-то условие, мол, я всегда твой, но ты устраиваешь судьбу моих детей. А может, все как-то иначе произошло. Все это только мои догадки, но мне не хочется об этом думать. И вообще… можно и так жить. Как вариант.
Трудолюбивый шмель
Пять человек на террасе за столом. Луна, сирень, кофе и очень хороший коньяк. Закуска легкая, в основном сладости.
Разговор шел про гороскопы. Анечка, молодая мать, с упоением рассказывала о том, что ждет в отдаленном будущем ее трехлетнего сына. Она и по японскому гороскопу проверяла, и по китайскому. Звезды так встали, что у Вадика все будет: и талант, и деньги, и счастье в любви. Осталось только правильно воспитать мальчика.
Анечке чуть за тридцать. Кто их разберет, молодых женщин, — хорошенькая она или так себе? Под макияжем они все красавицы. Про волосы говорить не будем. При такой зарплате можно позволить себе самые дорогие шампуни. И стройненькая, этого не отнимешь. Впрочем, недостатки у молодой матери тоже были. В одежде Анечка предпочитала цвет, который при самой снисходительной оценке иначе как оранжевым не назовешь, а иные оранжевых пиджаков и брюк просто не переносят. Еще она слегка шепелявила, выпячивая пухлые, словно насиликоненные губы. Но это ей шло.
— Кто гороскопы-то составлял? — поинтересовалась хозяйка дома Кира.
— Нашла одного математика. Кандидат наук. Ему можно доверять.
И тут вдруг Алексеев сказал:
— А в Пущино пришелец приходил. Инопланетянин.
— Приходил? — переспросила Анечка, уязвленная, что ее кто-то перебивает.
— Приходил и имел интимные отношения с Нейман. Это все знают.
— Ну и что?
— Ничего. Это я к слову.
— Нейман мужчина или женщина?
— Женщина.
Анечка кротко вздохнула, а сидящий рядом хозяин дома вдруг громко, дурнотно захохотал.
— Колька, что ты ржешь? С тобой про науку, а тебе бы все хиханьки-хаханьки! — крикнул Алексеев.
— Да я ничего. Еще в мою бытность в лаборатории Нейман было за шестьдесят.
Николай, по прозвищу Козырный, когда-то был физиком, а теперь весьма успешно занимался бизнесом. Первые деньги он заработал на сахаре, вторые — на дефолте, потому что успел вовремя подсуетиться. Теперь он входил в совет директоров крупного предприятия. Кличка его, хоть и несла в себе некий уголовный оттенок, никакого отношения к криминалу не имела. Просто фамилия его была Козырев.
Пятую из сидевших за столом звали Марина. Она была умна, прокурена, по-цыгански красива и по-русски толста. Говорили, что она счастлива в браке, но мало кто видел воочию ее мужа — то он занят, то болен, то уехал на месяц в Новую Зеландию.
— Хватит глупости молотить, — хрипло сказала Марина. — Гороскопы вещь полезная. И поверьте, Тихо Браге был не глупее вас. А сейчас пошли в лес. Николай, бери ключ от калитки.
— Я не пойду. Там клещи, — воспротивилась Кира.
— Гуляй в саду. А нам там будет тесно.
Марина умела настоять на своем. В лесу пахло совсем не так, как в поселке. Воздух здесь был влажным, густым, настоянным на диком разнотравье. От земли поднимался туман. Луна заблудилась где-то в верхушках берез, а потом и вовсе спряталась в ближайшую тучку. Марина подхватила Николая под руку, и они дружно свернули на боковую тропку. Издалека слышался их смех. Аня и Алексеев остались вдвоем.
— Я с гравия не сверну, — сказала она строго. — Трава мокрая от росы, а у меня французские босоножки.
Алексеев с готовностью закивал и даже выставил вбок острый локоть, явно предлагая опереться на его руку. Анечка пренебрегла этим вежливым жестом. Глупый рассказ про пришельца каким-то боком затронул Вадика, поставив под сомненье все таланты ее сына, и это было особенно обидно.
Ох уж этот Алексеев! Только глянешь на него, тут же само собой всплывет на поверхность слово «недоразумение». Большой, как шкаф, но при этом на богатыря никак не похож, потому что сутулый, и голова всегда набок. Так и кажется, что его бедной шее не под силу удерживать эту лохматую башку в вертикальном положении. Одет старомодно, весь какой-то перелицованный. Носки врозь, каблуки вбок, а туда же — юморист! Почему-то Николай его очень отличает. Правда, у этого увальня голос приятного тембра. Хоть что-то природа ему дала.
Дошли до первого фонаря. В кругу света вертелась остервенелая мошкара. Комары откуда-то налетели.
— Я бы хотела вернуться, — капризно бросила Аня.
— Нет, нет. У меня к вам разговор.
— Не хочу я с вами разговаривать!