умент деспотии, не случайно ее вожди бесславно закончили свой путь тем же, с чего начинали, - заговором.
Пожалуй, самый беспристрастный приговор партии был вынесен народом. Когда Конституционный суд в долгом и нудном "сидении" решал, соответствует ли Конституции указ Ельцина о ее запрете, подавляющая часть общества демонстрировала безразличие к исходу процесса. Оно не кинулось на защиту коммунистической партии и не жаждало ее крови. Им обуревали иные заботы, и оно откликалось на голоса других пророков.
Мне могут возразить: выборы в Государственную Думу в декабре 1999 года подтвердили, что КПРФ остается самой влиятельной политической партией России, многие ее представители избраны губернаторами, депутатами местных собраний, мэрами городов. Все так. Но КПРФ не КПСС, ее идеология размыта и эклектична, а главное - она застряла на полпути между революционностью и реформизмом (Зюганов: "Россия исчерпала отпущенный ей лимит на революции"). Чтобы вновь обрести шанс "встать у руля", ей придется пройти через еще одну перестройку.
Заговор
В истории горбачевской реформации и судьбах России навсегда черным цветом отмечен день 19 августа. Само по себе случившееся событие кажется не столь уж большой трагедией: страна была выбита из колеи всего на три дня, обошлось без массовых жертв - не сравнить с кровопролитием в Приднестровье, Таджикистане, Чечне. Но эти роковые дни имели катастрофические последствия, вплоть до одной из величайших мировых трагедий - распада Советского Союза. Вознамерившись воспрепятствовать подписанию Союзного договора, назначенному на 20 августа (разумеется, это была не единственная их цель), высшие сановники союзного государства нанесли ему смертельный удар. С тяжело протекавшего движения по пути реформации, с "пути огня", говоря словами поэта, страну столкнули на революционный путь, "путь взрыва".
В начале 2000 года не всякий расшифрует аббревиатуру ГКЧП, бывшие обвиняемые по делу о путче давно вернули себе положение респектабельных граждан, стали парламентариями, губернаторами, министрами. Но свой приговор по этому делу вынесет суд Истории - суд народный или Божий. И, конечно, не единовременным актом, потому что каждое поколение заново судит прошедшее на основе собственного опыта, зная и понимая несравненно больше тех, кто участвовал в событиях и судил их по горячим следам.
Прежде всего - о квалификации. Выступление гэкачепистов получило официальное наименование "государственный переворот". Как его называть, в конце концов, не самое важное. Но от этого в немалой степени зависят последующие оценки. Так вот, определение некорректно. Не могут быть названы переворотом действия, не приведшие к смене власти. Переворот по смыслу понятия может быть только успешным, в отличие от мятежа, который, как сказал английский поэт: "Не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе".
Между прочим, разумные люди предпринимали попытки уточнить квалификацию, говоря: раз переворот не состоялся, значит, это уже не переворот. К ним не прислушались, не желая, видимо, ослабить позиции обвинения. Но разве можно назвать убийством покушение на человеческую жизнь, даже самое коварное, если жертва все-таки осталась в живых?
Не слишком подходит в данном случае и понятие "путч". Этот латиноамериканский термин употребляют, когда речь идет о неудавшемся покушении на захват власти или государственном перевороте, совершенном военными. В русском языке ближе всего к нему понятия "мятеж", "бунт". А августовская авантюра, хотя в ней участвовал министр обороны, не была делом рук генералитета. Она задумана и осуществлена высшими чинами правительства. И единственно точное ее определение - заговор.
История в избытке насыщена заговорами, такова природа вещей: политическая власть подавляет своих противников, и время от времени они сговариваются ее опрокинуть. В отличие от переворота, заговор бывает удавшимся или проваливается. Иногда удавшийся заговор завершается государственным переворотом, то есть перехватом власти в нарушение установленного порядка, нелегитимным путем. В результате заговоров и дворцовых переворотов были возведены на российский престол Елизавета и Екатерина II. Но никому не приходит в голову называть переворотом воцарение Александра I, хотя оно произошло в итоге заговора и убийства императора Павла I.
Нередко можно услышать, будто августовский заговор 1991 года - уникальное явление. Поскольку заговорщиками стали люди, сами стоявшие у власти, им вроде бы нечего было переворачивать. Но это из области публицистических прикрас. В действительности, сколь ни значительны были властные полномочия вице-президента Янаева, премьер-министра Павлова и иже с ними, верховной властью обладал и по Конституции, и на деле президент. Следовательно, здесь нет ничего исключительного, напротив, можно сказать, самый банальный случай: посчитав, что правитель (президент, государь) ведет страну не туда, и не без основания решив, что им самим грозит вылететь из седел, высшие сановники, ссылаясь на интересы Отечества, предъявляют ему ультиматум с требованием изменить курс (разогнать оппозицию, ввести военное положение). А если он не соглашается, его тем или иным способом убирают с дороги (убивают, заключают в темницу, высылают за границу).
Так повелось испокон веков. Три с половиной тысячи лет назад египетские жрецы расправились с фараоном Аменхотепом IV, супругом незабвенной Нефертити, который провел реформы, угрожавшие, по их мнению, интересам государства и воле Амона-Ра. В заговор против Павла I была вовлечена чуть ли не вся знать, окружавшая трон, во главе с военным губернатором Санкт-Петербурга графом Петром Алексеевичем Паленом. По многим источникам, дело совершилось при молчаливом согласии наследника престола. Цареубийцы оправдывали себя тем, что "император, как Гарун аль Рашид, начал господствовать всеобщим ужасом, не следуя никаким уставам, кроме своей прихоти. Если это время ужасного бедствия будет продолжаться, должно ожидать революции, произведенной чернью. Народная революция была бы у нас страшной. Она выдвинет миллионы Стенек Разиных и Пугачевых, превзойдет по жестокости все кошмары, затеянные чернью предместий Сен-Марсо и Сен-Антуан в Париже. Погибнет все дворянство, но и императорская семья будет уничтожена". Это предостережение графа Воронцова передавалось петербургской знатью из уст в уста, и участь Павла была решена.
Похожее случилось в феврале 1917 года, когда монархисты, не видя иного способа спасти существующий строй и продлить царствование династии Романовых, потребовали от Николая II отречься от престола и назначить регентом при малолетнем наследнике Великого князя Михаила Александровича. Николай, как известно, решил передать брату трон. Тот отказался, что расстроило планы сторонников монархии. Впрочем, согласись Великий князь, было бы уже поздно, революция надвигалась неотвратимо.
Словом, покопавшись в истории, всегда можно найти повод для параллелей, а может быть, даже и ответ на вопрос, почему августовский заговор потерпел фиаско. Объясняли это разными причинами. В первую очередь тем, что демократические реформы не прошли даром, в стране сформировались политические силы, полные решимости отстоять завоеванную свободу. Мужеством защитников Белого дома. Решительными действиями Президента России Ельцина и его сподвижников. Категорическим отказом Президента СССР Горбачева уступить требованиям заговорщиков и освятить своим авторитетом введение чрезвычайного положения. Отказом армии поддержать заговор. Негативной реакцией республик, опасавшихся потерять едва обретенную независимость. Неодобрением мирового сообщества.
Все справедливо. Но недостает еще одной причины, притом самой важной. Если бы введенные в Москву танки открыли огонь по баррикадам и были поддержаны атакой с воздуха, почти мгновенно все было бы кончено. Покорились бы и республики, о чем свидетельствует их осторожная реакция, явно рассчитанная на то, чтобы выиграть время, посмотреть, как будут развиваться события в столице Союза. Ну, а найдись смельчаки, зовущие к сопротивлению, на них быстро накинули бы петлю.
В печати приводились заявления офицера о том, что он и его солдаты были готовы выполнить любой приказ. Такого приказа не последовало. Главная причина провала августовского заговора в том, что у него не было признанного вождя, готового пойти до конца, взять на себя ответственность за кровопролитие. Ни один заговор никогда еще не увенчался успехом, если не находился человек, без колебаний отдающий приказ: "Пли!"
В этом отношении августовская авантюра не выходит из ряда известных истории заговоров. На ее примере повторяются и подтверждаются некоторые общие оценки этого феномена. Но есть у нее одна если не уникальная, то, по крайней мере, странная, крайне редко встречающаяся черта. Чем больше вникаешь в детали, тем поразительней представляется полное несоответствие между замыслом и результатом. В каждом заговоре есть тайна, это ведь по природе своей дело темное. Сговариваются не на публике. Тут, однако, совсем уж мистика, фантасмагория. Не просто провал, а какая-то фатальная катастрофа. Кажется непостижимым, как можно одним неосторожным движением разрушить сверхдержаву.
Впрочем, не потому ли, что она дышала на ладан, и гэкачеписты лишь ускорили неминуемый крах? Объяснение кажется резонным, тем более что в отечественной истории был схожий случай. Мятеж генерала Л.Г. Корнилова окончательно подорвал и без того ослабленные позиции Временного правительства, помог большевикам усилить влияние на массы и одержать победу в Октябре*. За этим последовали распад империи и Гражданская война. Но кому придет в голову утверждать, что выступление Корнилова, имевшее целью растоптать революцию и парадоксальным образом пошедшее ей на пользу, было, так сказать, подстроено большевиками. А вот в отношении августовского заговора есть и намеки, и открытые обвинения в том, что демократы коварно спровоцировали "несмышленышей"-гэкачепистов, пошли, так сказать, на небольшой риск, чтобы одним махом расправиться с компартией и установить свою диктатуру.