– Я читаю книгу по истории искусства, – ответила она, выхватив яблоко.
– Ну, а я там есть?
– Ты известный художник?
– Совершенно верно. Но, может быть, я не попал в этот том, – добавил он. С этими словами он забрал из ее рук книгу и стал внимательно изучать. – Я больше художник по части слова, а не живописи.
Положив раскрытую книгу себе на грудь, он растянулся на одеяле, заложил руку за голову и закрыл глаза, явно наслаждаясь лучами солнца на лице.
– Художник слова? – повторила она. – Только не говори, что ты поэт.
– А почему бы и нет? – поинтересовался он, приоткрыв сначала один глаз, а потом другой, попеременно щурясь, очевидно пытаясь не отводить от нее взгляда под ярким солнцем.
– Потому что я терпеть не могу поэтов. Никогда не видела поэта в здравом уме.
– И не испытывала голод? – добавил он, приподнимаясь на локтях и снова забирая у нее яблоко.
– Эй! Это мой обед.
– Твой обед? – недоверчиво переспросил он. – Видно, ты не умеешь толком обедать.
Она схватила яблоко.
– Я стеснена в средствах, я сама плачу за свои курсы, – ответила она, стараясь откусить кусок побольше, прежде чем он украдет его снова.
– И какое это имеет значение? Чтобы поесть в этом городе, тебе не нужны деньги. Пошли. – Он поднял ее ноги, прежде чем она успела среагировать.
– Куда мы идем? – спросила она, ощущая легкую тревогу. Как бы он ни был великолепен, она только что встретила этого парня.
– Тебе нужно выучить несколько вещей об Амстердаме. Например, что есть яблоки на обед – это смешно.
– Мне нужно остаться, – начала она сопротивляться. – Через час у меня занятия.
– Целый час? Да мы можем устроить пир за это время, – воскликнул он, хватая ее велосипед, лежащий на траве. Он снова поторопил ее: – Пошли, нам нельзя терять времени.
Она медлила. В нем было что-то интригующее. Он выглядел безобидным, но напористым и импульсивным. Она смотрела, как он свернул ее одеяло и положил в велосипедную корзину. – Подвезешь меня? У меня нет велосипеда.
– У тебя нет велосипеда? Кто живет без велосипеда в Амстердаме?
– Майкл Блюм, вот кто.
– Так понимаю, так тебя зовут.
– Да, прошу прощения! – он низко поклонился, взял ее руку и театрально поцеловал, выговаривая слова с намеренным британским акцентом, словно она герцогиня: – Майкл Блюм к вашим услугам.
Она кивнула, а он продолжил:
– С кем имею удовольствие говорить?
Он перевернул ее руку и разрешил губам коснуться ее запястья легким поцелуем, позволяя холодку пробежать по ее спине.
– Меня зовут Эльке.
– Эльке, – прошептал он, вглядываясь в ее лицо. – Эльке, а дальше как?
– Не уверена, что нужно называть фамилию, – отрезала она. – А то разыщешь меня снова.
– О, так много способов разыскать тебя и без твоей фамилии.
– Давай пока остановимся на просто Эльке, – игриво ответила она. – Посмотрим, насколько ты мне понравишься, и, может, я расскажу побольше.
– Ладно, «просто Эльке», поехали, – с этими словами он поднял велосипед, сел на сиденье и похлопал по ноге: – Садись ко мне на колени.
– Сесть на колени! – возмутилась она, приподняв брови.
И прежде, чем она успела что-то сказать, он обхватил ее за талию, посадил на правое бедро и попытался левой ногой крутить педали, а левой рукой – рулить.
– Так ты далеко не уедешь, – засмеялась она, качая головой.
– Тогда ладно, – сказал он. Он поднял ее на руки и положил обе ее ноги себе на колени, так что она оказалась лицом к нему. От неожиданности она вскрикнула. Тогда он смог дотянуться до обеих педалей и на высокой скорости двинулся через университетские сады.
– Ты сумасшедший! – крикнула она ему, когда они со свистом пронеслись мимо испуганных студентов, отбежавших с их пути, пока они неслись по улицам города.
– А разве не все поэты такие? – крикнул он, ухмыляясь в ответ. – Кто-то однажды мне это сказал, кто-то без фамилии.
Цепляясь за его шею в поисках безопасности, она остро ощущала их близость. Каждый нерв и каждое чувство в ее теле обострились до влечения. Она старалась казаться отстраненной, борясь с чувствами, которые нахлынули и пронзили все ее существо. Его дыхание касалось ее щеки, его густые волосы касались ее обнаженного плеча, его сильные руки по обе стороны от нее управляли велосипедом. И пахло от него чудесно.
Он въехал на велосипеде в центр города и остановился перед элитной художественной галереей. На двери висела табличка «закрыто», но выглядела она открытой. – Выглядит многообещающе, – сказал он, мягко опустив ее на землю и припарковав велосипед. – Пойдем, посмотрим на искусство.
Эльке заглянула в окно:
– Я не очень люблю современное искусство. Предпочитаю романтизм.
Он схватил ее за руку.
– О, ты оценишь его гораздо больше, когда поешь.
У входа перед ними появился швейцар.
– Мы пришли на открытие, – объявил Майкл. – Мы ждали этого всю неделю. Не так ли, дорогая? – он сжал руку Эльке, лишив ее права голоса.
– Госпожа де Хаан вас знает? – с подозрением спросил швейцар.
– Разумеется, она нас знает. Иначе зачем мы здесь, если она нас не знает? – ответил Майкл, притворяясь раздраженным, и казалось совершенно уверенный в своей жизни.
– У вас есть билеты?
– Нет, мы не взяли с собой билетов, – недовольно ответил Майкл. – Нам не нужны билеты. Мы очень близкие друзья госпожи де Хаан.
Швейцар, казалось, насторожился:
– Представьтесь, пожалуйста.
– Мистер и миссис Ярген Смит, – без колебаний ответил Майкл.
Швейцар нахмурил брови:
– Подождите здесь. Мне нужно будет проверить, – с этими словами он ушел.
– Пошли, – Майкл втянул Эльке внутрь.
Когда он втащил ее в комнату, она приподняла бровь и спросила:
– Миссис Смит? Как быстро закончилось ухаживание! Когда мы отъехали от университета, я еще не была замужем.
– Не была замужем, но была голодна. Кроме того, у тебя не было фамилии, поэтому я решил дать тебе свою, – заявил он, его лицо светилось от жажды приключений. – Теперь ты будешь и замужем, и сыта.
В галерее он повел ее в боковую комнату. Внутри стоя великолепная буфетная стойка, на серебряных блюдах лежали закуски. Он схватил салфетку, протянул ее Эльке и начал набирать в нее лакомства.
– Что ты делаешь? – прошипела она, потрясенная тем, с какой скоростью он набирает еду.
– Кормлю свою новую жену. Скорее, миссис Смит, пока нас не поймали!
Она схватила пару кусочков, завернула в салфетку, затем он подтолкнул ее обратно к двери, пока швейцар не вернулся. Он распихал добычу по карманам, схватил велосипед Эльке и снова посадил ее на колени. Безудержно смеясь, они ветром умчались с места преступления. Запыхавшиеся и обветренные, они остановились у канала, и, присев на облупленную деревянную скамью, развернули украденное.
– Посмотри-ка, что на десерт, – произнес он мечтательно. – А вот с этого мы начнем! – довольный своей добычей, он осмотрел довольно большой кусок сыра и предложил ей золотую дольку персика.
Она отказалась, и вместо этого взяла вкуснейший кусочек копченого лосося и проглотила его с восхищением – не только перед их захватывающим кулинарным приключением, но и перед этим человеком.
В их встрече ощущалось дежа вю: как будто встретился не с кем-то новым, а скорее нашел того, кого давно потерял. Кого-то, кто всегда был рядом, кружил вокруг нее, и только сегодня появился в человеческом обличье. Она не знала почему, но, слизывая сливочный сыр с пальцев, она подсознательно знала, что ждала его – это одновременно шокировало и успокаивало. Она мирно сидела рядом с ним, поедая украденное, наблюдая за жизнью на берегах канала, и слышала, как душа ей шептала: «Он тот самый».
С того дня их жизни страстно переплелись. О первом или втором свидании и речи не шло; просто казалось неправильным быть порознь. Когда они разлучались, ее сердце сжималось, а когда воссоединялись – довольное, замирало. И хотя она не была еврейкой, она знала, что идет против правил, встречаясь с евреем в мирное время, не говоря уже об оккупированной Голландии, но родителей обоих уже не было в живых, и потому казалось никто не возражал. До сих пор они не разлучались.
Она поежилась, в лесу становилось все холоднее. Ее мысли вернулись к той ночи, когда она в последний раз была с Майклом, когда он в последний раз целовал ее в том холодном темном переулке, когда его холодные губы касались ее, и это воспоминание снова задело ее.
Ожидая его на месте их встречи, она дрожала от грызущей ее тяжести осознания: он не придет. Если бы он был здесь, она бы его почувствовала. Она всегда чувствовала его присутствие.
Она свернулась в комочек под деревом, ноги превратились в две ледышки. Она подвигала ими, чтобы согреться, и провела рукой по шишковатому стволу, гладя кору, где Майкл перочинным ножом вырезал грубое сердце. Словно читая шрифт Брайля, ее пальцы нащупали слова: «Мистер и миссис Смит». Она почувствовала теплую связь с ним. Это был ее ежедневный пробный камень, напоминание, что Майкл был настоящим, и он был где-то там.
Она решила подождать еще полчаса, дотянуть до последнего момента перед комендантским часом, как и прошлой ночью. Она будет ждать его каждый вечер, пока он не придет за ней. Она не поверит, что его схватили. Она не может поверить. Она будет верить всем сердцем, что он еще в Амстердаме. И что он все еще жив.
Часть вторая
Глава 15
Весна 1943 г.
Пока война душила Европу, ее загребущие щупальца проникли во все сферы гражданской жизни. В Голландии, где нацисты надеялись обрести союзников, отношения продолжали ухудшаться. После трех лет оккупации профессору Йозефу Хельду казалось, что оккупационным войскам стало ясно: Нидерланды – упрямый мул, не желающий сдаваться и подчиняться приказам фюрера. На улицах Амстердама Йозеф замечал соотечественников, тайно носивших оранжевые цветы и ленты в знак объединенного сопротивления врагу. Подполье тоже жило и процветало: члены Сопротивления печатали газеты и раздавали их населению, а голландская радиостанция «Оранжевое радио» каждый день вещала тем, у кого остались радиоприемники. Хельд слышал, что сама королева Вильгельмина передаст свои слова поддержки из своего убежища на Британских островах.