Йозеф посмотрел в ее ждущие глаза и резко вздохнул:
– Спасибо, но я не могу.
Ее приятное лицо вытянулось от разочарования. Он тут же пожалел, но прежде, чем успел добавить еще что-то к своим извинениями, она зашагала по дорожке, махая ему рукой, крикнув вдогонку, казалось, с напускной оживленностью:
– Ничего страшного. Я просто решила спросить на всякий случай, – а потом выкрикнула: – Счастливого Рождества!
– Спасибо за подарок! – крикнул Йозеф эху ее шагов, раздававшихся по улице.
Вернувшись на кухню, он открыл корзинку и с радостью увидел ароматную выпечку. Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз его так угощали. Он положил печенье в кладовку, развязал бечевку другого пакета и развернул книгу стихов. Усевшись за стол, он листал страницы и читал стихи. Читая, он сражался с лицом Ханны, вставшим у него перед глазами, смотрящей на него добрыми, заботливыми глазами, и ее женственной фигурой, плавно удалявшейся от его дома. И с этим удивительным теплом, которое он ощущал просто находясь рядом с ней.
Глава 30
На Рождество Йозеф снова сидел на кухне в одиночестве. Фотография Сары, которую он вынул из запертого сундука, теперь занимала почетное место на столе. Он положил рядом стихотворение, написанное Майклом для него и тихо заговорил с фотографией, эта привычка у него появилась после ухода юноши.
– Наступило Рождество, Сара, и я знаю, ты любила это время года. К сожалению, как ты видишь, у меня нет твоих способностей к украшательству, – улыбнувшись, он обвел рукой стерильную комнату. – Майкл написал для мене стихотворение. Помнишь, я рассказывал тебе о нем? Молодой человек, о котором я заботился. Он написал мне на Рождество стихотворение. Представляешь? Была бы ты рядом, то от души посмеялась бы. Помнишь, как сильно я ненавидел поэзию? И, скажем так, теперь стихи меня окружают меня повсюду. Я начинаю думать, что, возможно, это весточка от тебя, ты всегда отличалась особенным чувством юмора. Ты все еще надеешься, что, может быть, я когда-нибудь, полюблю ее, как ты всегда говорила.
Дантес вскочил к нему на колени, и Йозеф прочел вслух Саре и коту любимый отрывок из стихотворения Майкла, остановившись на своей любимой части:
«…Твоя тихая сила – напоминание о том, что ветер обретает свой голос не в покое, а в реве бушующего моря».
– Представь себе, Сара. Видеть меня таким же смелым. Ты всегда была смелой в моих глазах. Но сейчас у меня получилось стать смелым для другого человека.
Глава 31
Сразу после Рождества, когда Ингрид сидела за письменным столом и собиралась домой, к ней подошла Ви. Ингрид было особенно грустно в тот вечер: она собиралась отпраздновать Рождество и устроить поразительный прием в квартире Генриха, но его пришлось отменить в последний момент из-за его работы, и в итоге она провела Рождество в одиночестве.
Ви присела на краешек стола Ингрид, обворожительно улыбаясь:
– Куда ты собираешься?
– Домой, – сухо ответила Ингрид.
– Звучит неплохо. Генрих собирается? – Ви игриво закинула ногу на ногу.
Ингрид покачала головой:
– Сейчас он каждый вечер возвращается домой поздно.
Ви спрыгнула со стола, взяла Ингрид за плечи и покрутила ее на кресле, развернув к себе лицом.
– Тогда почему бы тебе не пойти со мной? – озорно предложила она. – Давай сходим куда-нибудь и повеселимся.
Ингрид взглянула на дверь кабинета Генриха, теперь та была постоянно заперта. Она понимала, что если побеспокоит его, то он разозлиться на ее, как это часто бывало в последнее время.
– Давай, – соблазняла ее Ви. – Мы просто выйдем и выпьем по стаканчику. Он даже не узнает, что ты выходила. И ты можешь ускользнуть домой и позже побыть идеальной невестой.
Ингрид улыбнулась. Ви была совершенно неисправима. Какая-то ее часть желала чего-то другого. Она даже не могла вспомнить, когда выходила в город в последний раз.
– Я знаю местечко, – сверкнула глазами Ви. – Небольшой, крошечный клуб. Честно, мы там не проведем больше часа. Надевай туфли и побежали.
Ингрид посмотрела на свои ноги.
– Я в туфлях, – смущенно сказала она.
– Да нет же, твои туфли для танцев, – ответила Ви, она с энтузиазмом подняла Ингрид на ноги и закружила ее по кругу, танцуя свинг.
Ингрид посмеялась про себя. Определенно, один бокал вина не повредит. И Ви была права: Генрих даже не узнает, что она отправилась не прямо домой.
– Хорошо, – согласилась она, – но только на часок. Ви кивнула и схватила свои вещи.
Ингрид надела пальто, напомнив себе, что Генрих всегда занят работой. Разбираясь с трудными задачами и оставаясь в офисе допоздна за последние несколько месяцев он стал угрюмым, замкнутым и не хотел больше ничего ей рассказывать.
Из-за этого она чувствовала себя одинокой, и ей было приятно иметь подругу, которая не только понимала ее положение, но и поддерживала и верила в те же идеалы, что и она. Все остальные друзья оставили ее, когда она присоединилась к Третьему рейху. Теперь ее единственной жизнью была работа.
Следуя за Ви, она чувствовала себя самоуверенно. Да, Генриху не помешало бы узнать, каково это – остаться одному, на месте того, кто ждет – если он окажется дома раньше нее. А если нет, то что с того? Она весело проведет время в компании новой подруги.
По Амстердаму девушки шли рука об руку, болтая о своем рабочем дне. Ви повела ее по узкой улочке и извилистой каменной лестнице в темный, прокуренный бар. Внизу их встретила энергичная джазовая музыка, живая, пульсирующая атмосфера.
– Я даже не знала, что бывают такие места, – заметила Ингрид, с трепетом оглядываясь вокруг. Комната оказалась кирпичной пещерой с темными стенами и рассеянным светом. На сцене в углу небольшой джаз-бэнд играл веселую мелодию для немецких солдат – а те заполонили бар, вместе смеялись, пили и курили.
Девушки вошли в комнату, и комната загудела. В их сторону устремились долгие восхищенные взгляды. Ингрид нравилось это ощущение. Оно придавало ей могущества, и она сразу почувствовала себя увереннее.
Ви пробиралась сквозь толпу, не обращая внимания на свист и комментарии мужчин. Пьяный военный загородил ей путь.
– Потанцуем, фройляйн? – промямлил он. Она схватила его за обе щеки и сжала их:
– Может быть, позже, солдатик, но сейчас я хочу выпить! – она толкнула его на стул, и его друзья вокруг загоготали над его бравадой.
Ви подвела Ингрид к маленькому столику подальше от музыкантов, и Ингрид покорно последовала за ней.
– Кому принадлежит это заведение? – спросила она, снимая пальто.
– Одним очень хорошим голландцам, – ответила Ви. – Они верят в наше дело. Не все в Голландии предатели.
Жилистая маленькая голландка в накрахмаленном белом фартуке подошла к столу, чтобы принять заказ. Она радушно поприветствовала их:
– Я так рада, что вы пришли сюда, дамы. Спасибо вам за работу, которые вы делаете для фронта. Я знаю, что скоро мы победим. Хайль Гитлер.
– Хайль Гитлер, – серьезно ответила Ви. – И мы хотели бы отведать все прекрасное, что у вас есть.
Ингрид рассеянно заморгала:
– У них есть еда? – Не спрашивай, где и как они ее достают, – заговорщицки сказала Ви. – И два крепких джина, – добавила она к заказу.
Ингрид попыталась ее остановить:
– Я не пью ничего крепкого.
– Сегодня вечером можно. Все-таки Рождество. Выпей стаканчик джина.
Когда официантка ушла, Ви откинулась на спинку стула и с любопытством посмотрела на Ингрид. – Ты никогда не рассказывала ничего о себе, – сказала она, вытаскивая своими длинными красными ногтями сигарету из серебряного портсигара и протягивая одну Ингрид. Та взяла ее. – Ты из Амстердама?
Она зажгла кончик и захлопнула портсигар.
– Да, но я много переезжала, – Ингрид задумалась. – Мои родители умерли, когда я была совсем маленькой.
Ви выпустили струйку дыма:
– Прости, наверняка тебе пришлось трудно.
– Да. Так оно и было, – тихо промолвила Ингрид. – Но теперь у меня есть Генрих, и у нас своя семья. – Она старалась, чтобы голос звучал бодрее.
– Конечно, – Ви сделала еще одну долгую, глубокую затяжку. – Расскажи мне о вас с Генрихом? Как вы познакомились?
Ингрид улыбнулась, вспомнив счастливые времена. Времена, которые сейчас казались ей такими далекими. Самое начало оккупации, когда все все воспринималось с энтузиазмом. Теперь, кроме постоянной работы ничего не осталось.
– Он сбил меня с ног, – хихикнула она. – Я начала работать на Третий рейх с начала оккупации и была в восторге. Но весь прошлый год было тяжело.
– Понимаю, – ответила, Ви. – Я тоже не могу дождаться, когда все это закончится.
Ингрид кивнула.
– После окончания войны ты собираешься в Германию? – спросила Ви, когда принесли еду и напитки.
– Именно, – ответила Ингрид.
– Значит, у тебя хорошие отношения с его семьей? Ингрид опустила глаза и прежде, чем ответить, торопливо отпила глоток джина. Она не привыкла к крепкому алкоголю, и сначала в горле защипало, но вместе с тем появилось нужная смелость.
– Нет, они далеко отсюда, и Генрих считает, что там они в большей безопасности.
– Ты с ними не знакома? – в голосе Ви появилось удивление.
– Познакомлюсь, когда приеду туда. Мы все вместе заживем одной семьей. Жду этого с нетерпением.
– Очень интересно. Беспокоишься из-за этого?
Ингрид укололи ее слова, но она помотала головой.
– Мне кажется, что он просто привык держать все в себе. Надеюсь, когда мы поженимся, он станет более открытым. И тогда мы поселимся в Германии.
Когда они закончили есть, к ним подошли два солдата. – Дамы, не хотите ли потанцевать? – промямлил один.
Ви встала и отодвинула свой стул:
– Пойдем, Ингрид. Если не потанцуем, они так и будут донимать нас.
– Ой, нет, – Ингрид залилась краской. – Генриху это не понравится.
– Так они не Генриха приглашают, а тебя, – оживилась Ви. – Генриха здесь нет. Давай же, пошли.