– О чем ты?
– Ты могла бы поговорить с Генрихом и выяснить, что за операция намечается, – с ухмылкой проговорила Ви. – Тогда мы с тобой проявим смекалку и будем следить за любой подозрительной деятельностью в нашем отделе: за теми, кто подслушивает и тому подобное.
Ингрид кивнула, ощущая воодушевление.
– Это отличная идея. Уверена, Генрих бы мной очень гордился, если бы я обнаружила шпиона, особенно в нашем отделе. Но как я узнаю, над чем он работает? Он почти не разговаривает со мной.
– Что же, придется подумать, как привлечь его внимание. У меня есть друзья на черном рынке, которые, скажем, могли бы достать немного еды. Тогда, может, ты бы приготовила вкусный ужин.
Изумленная Ингрид прошептала:
– У тебя есть еда?
– Скажем так, у меня есть знакомый солдат, который занимается конфискацией продуктов с черного рынка. Ему будет трудно мне отказать, – подмигнула Ви. – Так что любит Генрих?
– Он обожает утку, но мы ее ели год назад. Ты действительно считаешь, что сможешь достать нам немного мяса?
– Это моя забота. – Ви затушила сигарету. – Посмотрим, сможем ли мы пробиться к сердцу Герра фон Штрауса через желудок.
Ви сдержала свое слово и через несколько дней передала еду. Ингрид решила тем же вечером поговорить с Генрихом.
Она договорилась с дочерью экономки, чтобы та приготовила утку с апельсинами, любимое блюдо Генриха, пообещав семье девушки остатки от еды. Вернувшись домой пораньше, она облачилась в обтягивающее черное платье, в котором Генрих признавался ей в любви, и нанесла капельку подаренных Генрихом мускусных духов за мочки ушей.
Ее жених вернулся домой поздно вечером. Изможденный, он вошел в комнату, его голова и плечи клонились вниз под бременем нескончаемой войны.
Ингрид встретила его в дверях, по ее мнению, она выглядела восхитительно. Он был удивлен.
– Ты снова куда-то идешь сегодня вечером? – усмехнулся он, разглядывая ее наряд.
– Нет, – ответила она, пуская в ход все свое обаяние. – Я решила остаться дома и поужинать с тобой.
Она сняла с него пиджак и повела за руку в столовую. Подготовка поразила его: стол украшали живые цветы, а праздничный хрусталь мерцал в сиянии свечей, из граммофона лилась музыка.
– Что это? – подозрительно спросил он.
Ингрид усадила его за стол и налила бокал красного вина.
– Я чувствую, что мы отдаляемся друга и нам нужно проводить больше времени вместе. Эта война нас всех вымотала.
Генрих собирался ответить ей, но тут появилась кухарка с уткой в апельсинах. Генрих благоговейно проводил ее взглядом:
– Как это возможно? Откуда взялась еда? – зашипел он, желание поесть перебило его привычную потребность расспросить ее.
Ингрид отпила вина и улыбнулась. Ее план сработал – Генрих был впечатлен.
– Достал для меня один знакомый. Я призналась, что мой жених выполняет важную работу для Третьего рейха и его пора поощрить.
Не теряя времени, Генрих приступил к еде и ел жадно.
На протяжении всего ужина он молчал, и Ингрид все это время убеждала его в том, что он отлично справляется со своей работой.
– Расскажи мне о своей работе, – попросила она, когда служанка принесла десерт. – Чем ты сейчас занимаешься?
Он осушил свой бокал и вздохнул:
– Ты сама знаешь, я не могу говорить об этом. Все совершенно секретно.
– Я знаю, – надулась она, – но я уверена, что мы можем поговорить о чем-то, где я бы могла тебе помочь.
Генрих усмехнулся:
– Было бы неплохо уничтожить всех членов Сопротивления. Или по крайней мере не дать им взорвать наши топливные поезда, чтобы мы могли запускать наши ракеты Фау‑2[18].
Ингрид не успела ответить, так как зазвонил телефон, и он встал из-за стола, чтобы ответить. Но она задумалась. Может быть, если бы она знала, когда прибудут поезда с топливом, она смогла бы чем-то помочь.
Он вернулся серьезный.
– Произошла ситуация, в которую я должен вмешаться. Мне пора, – он взял свой пиджак и направился к двери. Перед тем, как выйти, он повернулся к ней, на мгновение его безразличие рассеялось: – Мне понравился наш ужин.
Затем он ушел и вернулся, когда она уже спала в постели. Но его ранний уход освободил целый вечер, чтобы составить план.
На следующий день она торопилась на работу, выдернула Ви из-за стола в уборную, чтобы поделиться идеей. Ви проверила, пусты ли кабинки, и после Ингрид тихонько заговорила:
– Я думаю, мы должны выяснить, кто взрывает поезда с топливом. У Генриха сейчас нет ни времени, ни сил, чтобы полностью расследовать это дело. Но, может быть, мы сделаем это за него. Должно быть, Сопротивление откуда-то получает информацию. И возможно прямиком из нашего отдела. Мы должны начать расследование с нашего отдела. Только несколько человек ответственны за топливные поезда, и мы бы легко проследили за ними.
– Конечно, Генрих бы исключил такую возможность, – прошептала Ви в ответ. – Кроме того, даты и время поездов держатся в строжайшем секрете. Практически никто не знает, когда они приезжают.
– Генрих знает, – заявила Ингрид, лицо ее просияло. – Держу пари, вся информация лежит в сейфе, а я знаю его комбинацию.
Ви с благоговением посмотрела на подругу:
– Ты думаешь о том же, что и я? – прошептала она, ее глаза раскрылись от предвкушения.
Вдруг в уборную вошла сотрудница из другого отдела, и пока она не ушла, Ингрид с Ви сделали вид, что прихорашиваются перед зеркалом, она, напоследок, кивнув им обоим, произнесла им «Хайль Гитлер».
– Ты же не собираешься одна противостоять бойцам Сопротивления, нет ведь? Это может быть опасно.
Ингрид замотала головой:
– Конечно нет, я всего лишь собираюсь раскрыть шпиона. Я имею в виду, что буду следить. Но только до тех пор, пока не сообщу Генриху, кто это, чтобы он действовал дальше сам и выглядел героем. И тогда выигрывают все: он – молодец в глазах подполковника, а меня он ценит еще больше в своей жизни. Думаю, стоит начать с наблюдения за людьми и их подозрительной активностью. Ингрид взвизгнула: – Не терпится увидеть его лицо, когда он узнает, какое я ценное приобретение! Я хочу, чтобы он гордился мной.
– Хорошо, – согласилась Ви, – я помогу тебе. Думаю, я знаю точно, за кем из наших нужно следить. Надеюсь, это поможет наладить твою личную жизнь.
Глава 44
После смерти матери Ханна обнаружила, что ее жизненные цели поменялись, обрели новый смысл. Она неутомимо трудилась в борьбе с режимом, главным образом занимаясь восстановлением велосипедов для бойцов Сопротивления. Велосипеды были самыми примитивными, без шин на колесах, многие просто ездили на металлических рамах, но и у них была своя задача.
Лидер Сопротивления, Хенри, с которым она познакомилась несколько лет назад, связал ее со сборщиками утиля по всему Амстердаму. Запчасти для велосипедов находили и передавали ей контрабандой. Также она иногда пользовалась своим рабочим положением в университете и хранила поддельные документы. И хотя университет был официально закрыт, она все равно добровольно следила за почтой. Днем, на работе, она пару раз прятала документы в пустые ячейки писем, а затем, в нужное время, клала в них внутреннее послание для сотрудников университета, которые работали в Подполье.
Однажды вечером в небольшой пачке писем от Сопротивления она нашла сообщение с просьбой посетить одно из собраний Подполья. Оно было аккуратно составлено и выглядело как приглашение на чай от старого друга, но она точно понимала, что на самом деле оно означало.
На следующий день она подошла к двери, к которой столько лет назад отправил ее мясник. Открыла та же женщина. Ароматные запахи выпечки исчезли. Полногрудая женщина за это время сильно похудела, выглядела бледной и осунувшейся. При взгляде на Ханну, ее глаза заблестели, она провела ее в темную заднюю комнату. Когда Ханна вошла, в комнате воцарилась тишина. Внутри сидела небольшая группа борцов за свободу.
Лидер Сопротивления представил ее группе:
– Это Ханна, – сообщил он. – Она обеспечивает наших агентов велосипедами, когда они требуются.
Группа мужчин приветственно закивала, и Ханна отошла в темный угол послушать, как они обсуждают последнее дело. Для общей безопасности каждый владел только скудным куском информацией о плане на случай, если среди них окажется предатель или Гестапо схватит кого-то и начнет пытать.
Когда они вернулись к обсуждению, стало ясно, что Ханна появилась в разгар их напряженной дискуссии.
– Они собирают членов CS6 и расстреливают их, – напомнил им всем агент с унылым лицом. – Гестапо следит. Сейчас очень опасно что-то предпринимать. Арта забрали два дня назад, и у нас никого нет, кто мог бы доставить последнюю посылку на место.
Группа продолжала горячо спорить, и Ханна чувствовала, как что-то закипает внутри нее. Она видела, как ее мать вязала шляпы. Видела, как Майкл Блюм борется за свою жизнь, а Йозеф готов пожертвовать собственной, ради его спасения. Видела юное личико Евы в тот последний раз и как она обещала быть храброй. Вдруг, что-то толкнуло ее.
– Я могу это сделать, – сказала она, входя в круг собравшихся мужчин. – Я могу поехать туда на велосипеде.
Усатый мужчина, Эрик, выразил свое несогласие:
– Ты не понимаешь, как это опасно.
– Я попробую, – ответила Ханна.
– Ты уверена? – спросил с волнением Хенри – Это очень опасно, Ханна. Если они поймают тебя, то арестуют, будут пытать, а может и убьют.
Ханна проглотила свой страх.
– Я считаю цель оправдывает средства.
Глаза Хенри сверкнули, он кивнул, узнав фразу.
Ханна продолжила:
– Никто не будет допрашивать женщину средних лет на велосипеде. У меня такая маленькая роль в Сопротивлении, что я уверена, про меня не знают. Пожалуйста, дайте мне шанс попробовать.
– То, что вы собираетесь сделать, чрезвычайно важно, – огрызнулся худой мужчина с однодневной щетиной. Его беспокоила уверенность Ханны. – Если они вас схватят, вы никому не расскажете ни о нас, ни о этой встрече, поняли?