– Мне кажется, я скучала по вам, – прохрипела она. Затем улыбнувшись добавила: – Здравствуйте, профессор.
Йозеф ахнул. Она была такой же красивой, какой он ее помнил. За два с половиной года, с тех пор, как он видел ее в последний раз, не проходило и дня, чтобы он не представлял ее, не думал о ней и не задавался вопросом, что могло быть между ними. В тот вечер, приехав в университет, первым делом он подошел к ее столу, только чтобы его поприветствовал кто-то другой. Молодая женщина, Изабель, которую Ханна обучала много лет назад, коротко сообщила ему, что Ханна больше не работает. Мучительное сожаление, что он не написал и не вернулся раньше, охватило его. Но теперь она была здесь.
Когда она приблизилась к нему, трепет от того, что он просто находится с ней в одной комнате, пробежал электрическим зарядом по его телу, сжимая горло, заставляя его сердце колотиться, лишая дара речи. Наконец ему удалось прошептать:
– Мне сказали, что вы уволились.
Она улыбнулась, переводя дыхание:
– Да. Это так. Я пришла только на концерт.
Осознав, что онемел, он только и смог выдавить:
– Ах.
Когда она подошла к окну, к нему, он оробел и растерялся. В голове пронесся миллион мыслей. Он хотел рассказать ей о своих подлинных чувствах, но не знал, с чего начать. Она спасла его вопросом: – Вам что-нибудь известно о Майкле? – спросила она с беспокойством в голосе.
Он помотал головой и снова уставился в потемневшие небо.
– Я узнавал во многих лагерях беженцев, но пока ничего.
Она понимающе кивнула. Так много людей все еще считались пропавшими без вести и считались погибшими.
– Как Ингрид? – спросила она. – Она уехала из Амстердама с вами? Могу представить, как тяжело бы ей пришлось после войны.
Он кивнул:
– Да, я сопровождал ее, ей пришлось уехать, она не могла уехать в одиночку, не хватало сил. Сейчас ей гораздо лучше. Ее очень травмировало пережитое во время оккупации, но я отвез ее в отдаленную деревню на юге, и мы с Сариной сестрой помогли ей оправиться. Она познакомилась с приятным молодым человеком, с сельским жителем. Он, конечно, не такой видный, как майор фон Штраус, но добрый и обожает ее, и она уже ждет моего первого внучатого племянника или племянницу, – Йозеф просиял.
Он посмотрел на Ханну. Он должен был сказать или сделать что-нибудь, что передало бы все чувства, которые он испытывал к ней, все еще испытывал к ней.
Он выдавил из себя:
– Я очень благодарен вам, Ханна, – потянулся вперед и накрыл ее руку своей, очередная волна трепета разлилась по его телу.
Она опустила взгляд, явно удивленная его прямотой. Она отчаянно надеялась, что сможет разглядеть в его лице все, что он собирается сказать, но не может произнести вслух. Он больше не хотел выпускать ее руку из своей. Он глубоко вздохнул и решил, что просто скажет ей, что любит ее и не проживет без нее и дня.
В этот момент их окликнул голос у двери:
– Профессор Хельд, вот вы где! – они повернулись и посмотрели в серьезное лицо Изабель. – Я так рада, что застала вас.
Не желая смущать Ханну, он убрал руку. В конце концов, это была ее сотрудница. Та стеснительная молоденькая особа исчезла. Теперь это была женщина, которая очень серьезно относилась к своей должности и обязанностям.
– Привет, Изабель, – сказал Ханна, – Как там дела за столом?
Изабель ответила немного защищаясь, будто Ханна могла вернуться и оценить ее оперативность:
– Все в полном порядке, – отрезала она. – У меня есть кое-что для профессора, его письмо. Пойду и принесу его.
– Письмо! Мефрау Пендер, можете себе представить? – он изобразил притворный ужас. – До сих пор шлют письма!
Они оба тепло рассмеялись пока Изабель, исполняя свои обязанности, ушла за письмом.
Он хотел вернуться к тому, что хотел сказать, но Ханна затеяла возбужденную светскую беседу:
– Может быть, это новый курс алгебры. Помнится, вы говорили, что ваша уже давно устарела.
Изабель быстро вернулась с небольшим коричневым пакетом и положила его на стол. Штемпель был из Америки. Потом она вышла из комнаты и отправилась по делам.
– У вас есть друзья в Америке? – спросила Ханна, заметив его растерянное выражение лица.
Он помотал головой и молча развернул конверт. Оттуда выскользнули два листка бумаги. Один оказался письмом, на другом было математическое уравнение, знакомое ему очень давно, переписанное заново. Решенное. Он вскрыл письмо и прочел первую строчку, затем рухнул на стул у стола от избытка чувств.
Ханна забеспокоилась:
– Плохие новости? – нерешительно спросила она.
Не в силах говорить, Йозеф протянул ей письмо.
– Можете прочитать? – попросил он охрипшим голосом.
Она взяла письмо и прочитала его вслух.
– Здравствуйте, профессор. Это я, Майкл! – Затем она остановилась, чувствуя переживания в душе Йозефа, проживая их сама. Он кивнул, чтобы она продолжала, и его глаза наполнились слезами.
Я знаю, вы думаете, что наконец-то избавились от меня, но не выйдет. Письмо это я отправляю повторно, так как предыдущее, отправленное на ваш домашний адрес, вернулось обратно, и я надеюсь, что вы все еще в университете. Я больше не знаю, как еще с вами связаться.
Мне было важно преподнести вам этот подарок. Никакие слова и поступки не выразят мою благодарность вам за все, что вы для меня сделали во время войны. Я знаю, что никогда не встречу никого прекраснее и добрее. Я могу только надеяться, что, столкнувшись с подобными трудностями, смогу, благодаря вашему примеру, справиться с ними.
После того, как я сбежал в тот день, я отправился на поиски моей дорогой и милой Эльке. Мне сложно рассказывать об этом, даже в письменной форме без приступов острой боли. Единственное, что я могу сказать, она спасла меня ценой собственной жизни. Они пытались убить и меня, но союзники в этом районе помешали им и переправили мое бесчувственное тело в безопасное место.
Я не знал, что Эльке мертва до тех пор, пока через несколько недель не очнулся в больнице в Америке, куда меня доставили; мое выздоровление напоминало смесь разрушительного горя и восторга оттого, что я наконец-то свободен. Врать не буду, это был трудный путь, профессор. Но Эльке пожертвовала своей жизнью ради моего спасения. И вы тоже рисковали своей жизнью. И я понимаю, что обязан жизнью вам обоим. Все свои переживания я излил в творчестве и в последние несколько месяцев снова начал открываться любви, и снова началось нечто прекрасное. За последний год я много раз думал о вас с Сарой и еще раз осознал, сколько нужно смелости, чтобы испытывать все чувства, и горе, и потери, и всему этому вы научили меня. Это было долгое и душераздирающее эмоциональное путешествие, но его не получилось бы без вашей заботы обо мне, и нашу дружбу я никогда не забуду.
Я каждый день благодарю вас, Ханну Пендер, Бога и Райнера Марию Рильке – все вы, по странной иронии судьбы, внесли свой вклад в моей спасение. Пожалуйста, ответьте на письмо. Очень хочу получить от вас весточку.
Ваш искренний друг, Майкл.
P. S. Подумал, что вам наверняка будет интересно, что я только что прошел курс высшей математики с пятеркой по алгебре. А вы думали, у меня не выйдет!
Йозеф улыбнулся последним строчкам, снял очки и вытер слезы. Дрожащими руками он вскрыл остальную часть пакета. Это была опубликованная книга стихов Майкла Блюма с названием «Мижн Хельд» – «мой герой». Он перевернул первую страницу и прочитал посвящение.
Эта книга посвящена моему герою, моему другу и моему профессору Йозефу Хельду. Он учил меня алгебре, но так же учил истинному значению слов в темные ночи моей души: «Иногда самая сильная любовь шепчет в самые тихие моменты».
Переполненный переживаниями, Йозеф передал книгу Ханне, и она прочитала вслух стихотворение «Mijn Held» – о защите, тихой силе и мужестве.
Закончив со слезами на глазах, она захлопнула книгу. Повисло долгое молчание. Уловив его настроение, она решила, что, наверное, ему нужно остаться наедине со своими мыслями. Он лишь смутно слышал, как она крикнула в дверях:
– Было приятно увидеть вас снова, профессор, – и она вышла в коридор.
Еще какое-то время Йозеф сидел, переваривая случившееся. Майкл был в безопасности. Майкл был в безопасности.
Внезапно он очнулся от своих грез, последние слова Ханны наконец дошли до его сознания. Она ушла, и скорее всего второго шанса не представится. Вспомнив, что Майкл когда-то давно предложил ему, он бросился к двери. Теперь коридор был заполнен людьми, молодыми студентами и преподавателями, и, заметив его, они устремились к двери в класс, чтобы поздравить его выступлением. Оказавшись в ловушкекабинета, он суетливо огляделся и увидел, как она идет к главному выходу.
Йозеф глубоко вздохнул и попытался заговорить. Но ни звука не прозвучало.
Он попробовал еще раз. На этот раз его голос прогремел по коридору. – Мефрау Пендер!
Она не слышала его.
И он снова выкрикнул громче:
– Ханна!
Очевидно, застигнутая врасплох тем, что он назвал ее по имени, она повернулась, чтобы посмотреть, кто это был. Увидев Йозефа, она направилась к нему.
Он даже не стал ждать, пока она подойдет. Йозеф не собирался позволить ей ускользнуть из его жизни снова. Он перекрикивал толпу:
– Ханна, мне интересно…нет, я надеюсь, что вы захотите поужинать со мной сегодня вечером…а потом, может быть…и всю мою оставшуюся жизнь.
Ханна остановилась, его слова ее удивили, взволновали, на глазах выступили слезы.
– С удовольствием, – пролепетала она, медленно подходя к нему.
И он почувствовал – впервые за долгое время – тепло и свет. Ее улыбка согревала нежным сиянием, напоминая ему солнце, освещающее крыши после дождя. Он смотрел на нее и видел, как в ее глазах отражается вся его жизнь, и тогда почувствовал завершенность. Это было долгое и болезненное возвращение к его сердцу и новой любви, и теперь он здесь и уже не отпустит ее. Он нежно заключил ее в объятия, притянул к себе так близко, что она слышала биение его сердца, а ее дыхание касалось его щеки. Он закрыл глаза, чтобы полнее ощутить любимую женщину в своих руках и вдохнул, долго, медленно, довольно, с осознанием, что он наконец оказался дома.