Алена не хотела, но она любила свою маму – не писателя В. Кураж, а Марию Ковалевскую – и ради мамы готова была на многое. Например, сходить с хомяком на хомячью встречу.
Аленка эта оказалась очень даже ничего. Высокая, с Ваню, светлые волнистые волосы до задницы, глазищи серые. Курносый нос она, правда, задирала, но девчонки всегда так делают. От растерянности, наверное. По крайней мере, Ваня был единственным из клана, кто пришел на встречу с девчонкой, что здорово подняло его авторитет в глазах остальных Собирателей.
Обсуждали только рейд – большой поход всем кланом в самое Сердце Свалки. Спорили, кричали, хохмили, выпендривались перед Аленкой, хвастались предыдущими достижениями и победами, добытыми артефактами и пройденными аномалиями. Аленка же, стервочка такая, нос воротила, да глазками стреляла, на Ваню внимания не обращая, а когда речь зашла про «кураж», вообще начала глупо хихикать.
Но после встречи, когда Ваня спросил, можно ли ее проводить, Аленка, подумав, кивнула, и у всего клана отвисли челюсти.
Что, Собиратели, схавали? То-то же! Иван, может, и тихоня-одиночка, а своего не упустит.
Они шли домой (благо, оказались почти соседями) через парк на Яузе. Было уже темно, ветер шумел в кронах деревьев, и тянуло гарью: местная шпана подпалила урны. Ваня с Аленой шагали бок о бок по дорожке, засыпанной мелким щебнем, под березами, к мосту. Хорошо, что Алена согласилась пешком топать, а не на трамвае или автобусе две остановки ехать. А то десять минут – и все, ходу же (сначала парком, потом – дворами) минут тридцать.
– Почти как на Свалке, – заметил Ваня. – Все-таки классная игруха «Свалкер». Жизненная.
– И что в ней классного? – сморщилась, будто откусив лимон, Аленка.
– А все классное. Свобода. Риск. Адреналин. Хочешь – иди в Собиратели. Хочешь – становись Бомжом. Можно в клане, можно сам по себе. А главное – цель есть. Собираешь артефакты, качаешь перса, мочишь неписей и становишься кем-то.
На эту тему Ваня мог долго рассуждать. Он часто задумывался, почему на Свалке, среди миллиона опасностей, мутантов, чудовищ и прочих тварей, ему комфортнее и приятнее, чем в унылом реальном мире. Ведь Ваня – не инвалид, не урод какой-нибудь, не жиртрест там. И учится нормально, и друзья есть. Его родители даже пару раз тягали к психотерапевту, лечить от «игровой зависимости» – Ваня тогда просиживал в шлеме и перчатках по двадцать часов в сутки… Не помогло.
Они свернули на асфальтовую дорожку, вышли из-под деревьев к мосту. На лавочках рядом тусовались деклассированные элементы. Хорошо хоть, не гопота.
– И кем ты можешь стать на Свалке? – скептически поинтересовалась Аленка. – Самым главным свалкером?
– Ты не понимаешь! – разволновался Ваня. – Ты книжки про свалкеров читала? Вэ Кураж – знаешь такого автора? Реально крутой чел! Вот у него хорошо описано…
Аленка глубоко вздохнула, глядя на Ваню с жалостью, и в эту секунду их гнусаво окликнули:
– Эй, молодежь! На бутылку не добавите, а?
Ваня обернулся. Бомжи. Трое. Слюнявые беззубые пасти, смрадное дыхание, скрюченные костлявые конечности. Но трое Бомжей – не самый страшный противник для Собирателя-одиночки.
– Не надо! – успела крикнуть Алена, но Ваня уже ринулся в бой…
– Не надо! Не надо, само заживет! – шипел Ваня и пытался увернуться от ватки с йодом.
Алене показалось, что хлопнула входная дверь, но, к счастью, почудилось. Мама ушла в магазин или гулять, и Алена не хотела, чтобы Мария Ковалевская вернулась сейчас. Потому что футболка у Вани была в крови, а рука посинела и опухла. Алена покосилась на руку и повторила в десятый раз:
– Надо к врачу.
Этот диалог «надо – не надо, надо – не надо» повторялся в разных вариациях все десять минут, пока Алена тащила Ваню до такси и своего дома. Тащила, испуганная до слез, потому что бровь ему рассекли, и не понятно было, цел ли глаз… А Ваня держался настоящим мужчиной, и только при виде йода закапризничал.
Алену в первый раз в жизни защитили.
Пусть не очень эффективно, но зато защитили. И кто? Не взрослый мужик, а десятиклассник, ровесник с тонкой шейкой и прыщиками на лбу. Алена устыдилась, что в мыслях называла его «хомяком» и «задротом». Ваня, если объективно, был даже симпатичным – широкоплечим, с ясными глазами. То есть, сейчас – с одним ясным глазом, второй заплыл.
– Ух ты! У тебя весь Кураж?
Ваня пялился на полки. Ну да, все стеллажи и книжные полки дома забиты маминой писаниной, рассчитанной на таких, как Ваня, подростков. Ладно, не все, только три. В. Кураж – автор плодовитый, но не настолько же.
А вот теперь входная дверь хлопнула на самом деле, и в гостиную вошла Мария Ковалевская собственной персоной. Увидев Ваню, мама конечно же охнула, ахнула, уронила сумку, чуть не потеряла очки, перепугалась и развела бурную деятельность: немедленно к врачу, бла-бла-бла, вызову скорую, нет, знакомому врачу, ой-ой, бедный мальчик, да у тебя же рука сломана!
Сошлись на травмпункте.
Ваню мамин натиск ошеломил. Пока ждали такси, Ваня решил поддержать светскую беседу. Ткнул в полки с книгами кумира и спросил:
– А кто из вас читает? Алена, ты, да? Все – в первом издании… И переиздания!
Он просто захлебывался от восторга, а мама, конечно, ляпнула:
– Нет, это я пишу.
Челюсть у Вани отвисла – пафосно и банально, как в книгах В. Куража.
Гипс все-таки наложили. Вот ведь, блин! Надо же было так по-дурацки грохнуться! Сперва по морде получил от бомжары немытого, потом на жопу упал – и это при Аленке-то, которую Ваня по идее должен был защищать! – а теперь еще и трещина в запястье. Минимум три недели в гипсе, да еще и на перевязи.
Вот не вовремя-то, а?!
Завтра рейд в сердце Свалки, а рука ни в одну сенс-перчатку не влезет! Облом. Полный. Будут Собиратели добывать «кураж» без Ивана…
Ваня сидел в гостиной у Аленки, пил чай и страдал. Возвращаться домой не хотелось – там страданий прибавит мама, устроит истерику с обмороками.
Кстати, о мамах – в довершение ко всем бедам, В. Кураж оказался Аленкиной родительницей – тетенькой лет сорока, которая даже пистолет в руках не держала, ружье от карабина не отличала, магазин с рожком путала и образу брутального свалкера ну никак не соответствовала…
– Да не расстраивайся ты так, – успокаивала Ваню Аленка. – Подумаешь, три недели! Вот когда я копчик сломала…
– А! – махнул здоровой рукой Ваня. – Завтра же рейд! Как я с этим, – он показал гипс, – перчатку надену? Я клан подвожу. Говорил же – не надо врача, само заживет…
– Слушай, – предложила Аленка, хитро прищурившись, – а давай я за твоего перса в рейд пойду?
Ваня смерил ее оценивающим взглядом.
– Ты? Нубье? Только хуже сделаешь. Перед пацанами меня опозоришь. Ты же играть не умеешь совсем!
– А ты меня научишь. Будешь рядом стоять и советы давать. Сможешь, Собиратель?
– Ну, не знаю… – замялся Ваня.
– Нет, правда, я очень хочу помочь. Ты ведь из-за меня… это вот. Я хоть так. Ну?
Ваня помолчал, размышляя и разглядывая Аленку, а потом сказал, скрепя сердце:
– А, черт с тобой! Свалка любит наглых. Давай попробуем! Тащи свое барахло.
Конечно же и перчатки, и шлем у Аленки были из самых простых, китайский ширпотреб, тупой и медленный. Но с таким персом, да под Ваниным руководством, шансы были даже у такой неуклюжей нубки, как Алена.
Чтобы подключить к компу шлем и монитор, пришлось чуть-чуть повозиться. Зато теперь Ваня видел игру глазами Аленки. Эффект присутствия, конечно, нулевой: ни запахов, ни тактильных ощущений… И как люди раньше играли, без сенс-теха?
Пока Ваня возился с настройками, Аленка успела переодеться, натянув облегающую майку и короткие шорты. Ваня наряд одобрил. За время рейда упариться можно не хуже, чем в сауне. Да и выглядела Аленка в этом прикиде весьма и весьма соблазнительно.
– Слушай сюда, – приказал он, пока девчонка натягивала перчатки. – Делать будешь все, что я говорю. Никакой самодеятельности. Если я тебя схвачу за руки или за плечи – не пугайся, расслабься, и я сам все сделаю. Поняла?
– Слушаюсь, мой командир! – шутливо отрапортовала Аленка, и Ваня украдкой сглотнул.
– Ну, поехали…
Аленка опустила шлем на глаза.
Аленку трясло, и пот катился ручьями – майка вся промокла. Шлем она уже сняла, и на мониторе ее (Ванины? Нет, ее!) сокланы танцевали, поздравляли друг друга и праздновали захват Сердца и «куража». Без Алениного участия – перс ушел на респ в другую локацию… Но благодаря ей, ей одной, Собиратели победили!
Ванька сопел над ухом.
Алена обернулась:
– Получилось! Победили! Мы их всех сделали!
В момент, когда Бомжи пали, Алена простила Ваньке и его руки, будто бы невзначай касавшиеся груди, и пальцы на своих запястьях, и жаркое дыхание у самой шеи, где кудряшки выбивались из хвостика, и даже свою не столь холодную, как хотелось бы, реакцию на это.
– Победили! – в ответ обрадовался Ваня.
Ревнует, что ли? Перса?
– А можно, я еще поиграю, Вань? А? Немного, только до Сердца твоим схожу, чтобы посмотреть, как там? Можно?
– Знаешь… – Ваня коснулся ее голого, липкого от пота плеча. – А возьми перса себе. Я нового прокачаю. Возьмешь?
Аленка не смогла отказаться от такого щедрого подарка. Конечно возьмет! Не будет недель нудного «кача», она сразу вольется в клан, и не последним нубасом, а героем, проникшим за спины Бомжей и гибелью своей открывшим путь к Сердцу.
– А хочешь, я тебе мамину книжку подарю? Любую? Или несколько? И все – с автографом, а?
Ваня гулко сглотнул, взгляд его заметался по книжным полкам.
– Слушай! А что за Стругацкие такие? Вон, прям рядом с Куражом?
Во дает! Алена еле сдержалась, чтобы не заржать, но решила обогатить Ванины знания:
– Ой, ты что, не знаешь? Они крутые! Типа, тоже про «Свалкер» писали, то есть, про сталкеров. Неужели не читал? Давай дам почитать, а?