После этой предварительной схватки водворяется молчание. Комура, подобно загадочному сфинксу, держит в руках текст японских условий. Витте и Розен принимают равнодушный вид. Затем Комура заявляет, что японские условия заключаются в особой ноте и изложены постатейно. Он желал бы, чтобы русские уполномоченные внимательно обсудили эти условия и дали бы на них письменный ответ.
Витте отвечает утвердительно и, взяв лист с условиями от Ко-муры, с небрежным видом кладет его на стол, говоря, что рассмотрит и постарается дать ответ на другой день. Затем он предлагает сделать заявление прессе в том смысле, что японские уполномоченные передали свои условия, которые будут рассмотрены русскими. Последние безотлагательно на них ответят. Сообщение это одобряется японцами, после чего мы встаем из-за стола.
<…> Текст этих условий, написанный на бумаге почтового формата, лежал на столе перед Витте. Японские условия состояли из следующих 12 пунктов.
1. Россия, признавая, что Япония имеет в Корее преобладающие политические, военные и экономические интересы, обязуется не вступаться и не препятствовать тем мерам руководства, покровительства или надзора, кои Япония сочтет нужным принять в Корее.
2. Обязательство со стороны России совершенно эвакуировать Маньчжурию в течение определенного срока и отказаться от всех территориальных выгод и преимущественных и исключительных концессий и прав в этой местности, нарушающих китайский суверенитет и несовместимых с принципом одинакового благоприятствования.
3. Япония обязуется возвратить Китаю, под условием введения им реформ и улучшения управления, все те части Маньчжурии, кои находятся в ее оккупации, исключая тех, на кои распространяется аренда Ляодунского полуострова.
4. Япония и Россия взаимно обязуются не препятствовать общим мерам, кои Китай признает нужным принять для развития торговли и промышленности в Маньчжурии.
5. Сахалин и все прилегающие острова и все общественные сооружения и имущества уступаются Японии.
6. Аренда Порт-Артура, Талиенвана и прилегающие местности и территориальные воды, а равно все права, привилегии, концессии и преимущества, приобретенные Россией у Китая в связи или как часть этой аренды, и все общественные сооружения и имущества передаются и закрепляются за Японией.
7. Россия предоставляет и передает Японии свободную от всяких претензий и обязательств железную дорогу между Харбином и Порт-Артуром и все ее разветвления вместе с правами, привилегиями и преимуществами и всеми угольными копями, принадлежащими или разрабатываемыми в пользу железной дороги.
8. Россия удерживает и эксплуатирует Трансманьчжурскую железную дорогу на условиях и в зависимости от концессии на ее сооружение, а также под условием, что она будет эксплуатироваться исключительно для коммерческих и промышленных целей.
9. Россия возмещает Японии действительные издержки за войну. Размер, а равно время и способ этого возмещения будут определены впоследствии.
10. Все русские военные суда, кои вследствие повреждений, полученных на войне, укрылись в нейтральных портах и были там интернированы, будут выданы Японии как законные призы.
11. Россия обязуется ограничить свои морские силы в водах Дальнего Востока.
12. Россия предоставляет японским подданным полные права по рыбной ловле вдоль побережья и в заливах, гаванях, бухтах и реках своих владений в Японском, Охотском и Беринговом морях.
<…> Витте заметил, что желательно дать ответ возможно скорей, «иначе мы восстановим против себя общественное мнение света; скажут, что мы опять не готовы или озадачены японскими предложениями. Нужно поэтому безотлагательно обсудить японские предложения и передать ответ японцам, даже до получения заключения Петербурга. Если же откладывать ответ до получения этого заключения, то придется, может быть, прождать две недели, а то и больше, – и вообще дело затянется благодаря нашей нерешительности и обычным бюрократическим промедлениям».
Так как на сказанное никто не возражал, сознавая, что это правда, или не решаясь спорить с Витте, то приступили к обсуждению условий по пунктам. Относительно Кореи – все признали неизбежным согласиться на японское требование, сделав лишь оговорку, что японцы не будут предпринимать действий, могущих угрожать безопасности наших границ. По поводу пункта об эвакуации Маньчжурии и передачи южной ветви Китайской Восточной железной дороги, Витте предложил заявить японцам следующее: «Дорогу мы готовы уступить, но лишь до пункта, где стоят войска. Дорогой владеет частное общество. Мы готовы войти с ним в соглашение, но не можем нарушить интересов Китая. В видах облегчения этого дела можно произвести досрочный выкуп и передать дорогу Китаю[168].
Покотилов напомнил о необходимости оградить права частных лиц и компаний, например Маньчжурского горнопромышленного общества и общества Фушунских угольных копей. На это Витте возразил, что «в Маньчжурии частных русских предприятий, в действительном значении этого слова, нет, между тем подобные споры и оговорки с нашей стороны дадут повод к пререканиям и к обвинению нас в несговорчивости и неискренности. Нужно, напротив, действовать возможно широко и уступчиво в вопросах, не представляющих для нас существенного значения, и отстаивать лишь действительно важные права, дабы в случае разрыва вина пала на японцев». Покотилов не возражал, не желая, по-видимому, раздражать Витте, который в таких случаях весьма неприятен, но остался при своем мнении; он думает, что своей щедростью мы японцев не расположим в свою пользу, отстаивание же Фушунских копей, представляющих многомиллионную ценность, могло бы облегчить нам торг по другим вопросам.
По поводу пункта об уступке Сахалина Витте предложил ответить японцам, что мы владеем островом издавна и должны его сохранить, но что «Россия готова признать за Японией всякие экономические преимущества относительно морских промыслов и ловель». Сам Витте считал вопрос о морских промыслах второстепенным, а среди наших делегатов не оказалось никого, знакомого с положением этого дела, кто указал бы на огромное значение его для России и на опасность допущения Японии на наше побережье.
Зато много рассуждений вызвал пункт об уплате контрибуции. Высказав несколько соображений касательно невозможности для России принять это ycловие и даже допустить его обсуждение, Витте предложил заявить японцам следующее: «Контрибуцию платит страна побежденная, мы же себя таковою не считаем. Контрибуцию платят лишь тогда, когда нельзя избавиться от неприятеля, между тем неприятель находится вне России. Если бы мы потеряли весь Уссурийский край, то и тогда положение не изменилось бы. Деньги дает лишь страна, которая бедна производительными силами, у России же так много ресурсов, что она может продолжать войну. Наконец, если бы понадобилось заплатить контрибуцию, то это было бы легко сделать, ибо все готовы нам дать денег. История показывает, что даже когда враг был в пределах России, то не считал возможным предъявлять подобное требование».
Шипов: – Можно указать лишь на один случай в нашей истории – это Прутский поход, когда царю Петру пришлось заплатить выкуп за освобождение[169].
Витте: – Не говоря о причиненных войной бедствиях, она стоила России не меньше Японии, а посему Россия не видит оснований к возмещению японских расходов. Но, конечно, есть расходы, не вытекающие из самого факта войны, а явившиеся косвенным ее последствием, как, напр<имер>, содержание военнопленных. Само собою разумеется, что Россия готова эти расходы возместить. – Витте обращается к профессору Мартенсу с просьбою разработать этот вопрос и осветить его с точки зрения международного права, а затем продолжает: – Касательно требования Японии о выдаче военных судов следует заметить, что требование это не оправдывается международным правом и общим положением дел на Востоке. Когда обе стороны говорят о мире, то требование это неуместно, ибо является актом, наносящим ущерб России. К тому же суда эти представляют сравнительно ничтожную стоимость.
По пункту второму, – продолжал Витте, – об ограничении наших морских сил можно заявить, что Россия не имеет намерения держать на Дальнем Востоке флот, который мог бы угрожать интересам Японии, но Россия не может принять на себя такое обязательство по требованию Японии, ибо это не соответствует ее достоинству и суверенным правам.
Мартенс: – Ввиду нашего желания сохранить дружественные отношения с Японией это условие неприемлемо.
Витте: – По пункту 12-му можно ответить, что Россия готова предоставить Японии права относительно рыболовства и морских промыслов по побережью, но не на реках и не внутри территории. Вообще я считаю, господа, желательным скорее изучить лионские условия и выработать редакции ответа. Обращаюсь к моим сотрудникам, Покотилову и Шипову, с просьбой заняться теперь же этой работой. Когда вы кончите, нужно будет перевести наши возражения на французский язык – в этом поможет нам Федор Федорович (Мартенс). Одновременно нужно будет послать следующую телеграмму в Петербург: «Сегодня передаю ответ на условия японцев». Таким образом, у нас будет совершившийся факт. Если же спрашивать заключения, то ответа скоро не добьемся, и дело затянется, ибо в Петербурге начнутся сношения между ведомствами, совещания, колебания – одним словом, обычная бюрократическая процедура.
Покотилов и Шипов тут же встали и уехали. Когда заседание возобновилось, Витте сказал, что хотел бы посоветоваться, дабы выяснить, какие условия гарантируют России прочный мир и не следует ли воспользоваться нынешними обстоятельствами, чтобы создать более благоприятные отношения между Россией и Японией. «Что вы думаете об этом, Федор Федорович?» До сих пор Витте ставил вопросы и сам же давал на них ответы, не считая нужным советоваться с сотрудниками. В данном же случае он, по-видимому, хотел лишь проверить собственные сомнения, ибо едва ли придавал серьезное значение нашему мнению.