Если такое сейчас по всему миру… Ох, мать его. Зомби-апокалипсис пришёл, человечество — встречай. Надо срочно добраться до Юли и валить ко мне. Мой дом — моя крепость, там мы сможем окопаться и в безопасности решить, что делать дальше.
Лишь бы, до девочки не добрались зомби. И лишь бы она сама не стала одной из них. В любом случае: пока собственными глазами не увижу её труп, не успокоюсь. До тех пор она для меня жива и нуждается в помощи.
Ладно, надо заняться ранами, футболка на плечах уже прилипла к телу от крови, и горячее бежит вниз, к спине. Я рывком поднялся, вырвал из глазницы зомби нож. Обтёр лезвие об футболку Антона и вздохнул.
— Земля тебе пухом. Ты был правильным мужиком и не заслужил такой смерти. Покойся с миром, Антон.
Произнеся эту незамысловатую эпитафию, я шагнул к рюкзаку. Краем сознания отметил, что нива реально влетела в дерево. Хорошо, мы по грунтовке ехали медленно. Очнуться, баюкая движок на коленях, было бы охренительно неприятно.
Осмотрелся вокруг: тишина и пустота. Толп зомби нет, уже хорошо. Другое дело, что им тут и неоткуда взяться. Видна была только привычная пастораль: зелёные предгорья с редкими скалами и россыпями валунов, тут и там — берёзовые и осиновые рощицы. Если бы не одно но.
Появились… Стены? Точнее, не так: одна сплошная стена. Серовато-синяя, полупрозрачная. То ли стекло, то ли, что вероятнее, неизвестная энергия, эдакое силовое поле. Куда ни глянь, она возвышалась со всех сторон, поднималась на огромную высоту и, становясь прозрачной, сливалась с небом. Сзади — совсем близко, метрах в двухстах от меня. Впереди — за горами, у линии горизонта.
Едва различались более светлые прожилки, складываясь в узор сот из шестиугольников. Сама область, окружённая стеной, тоже имела форму шестиугольника, стыки плоскостей виднелись чётко, если смотреть вверх.
Стена без всяких проблем пропускала солнечный свет (иначе бы было темно), но при этом не была прозрачной, я едва-едва видел контуры ближайших деревьев по другую сторону и линию, где темная поверхность гор сходилась со светлым небом.
Более того, сквозь стену проходили облака. А я смогу, интересно? Чувствую — ни черта, но стоит потом проверить.
Непривычно было отсутствие на горизонте громады космического лифта — его обычно хоть немного видно со всех концов Сибири. По крайней мере, в ясную погоду.
Зато, теперь понятно, что значило сообщение Системы о том, что мир разделён на осколки. Судя по тому, что я вижу, Юля и её группа должны быть в одном осколке со мной. А вот Будачиха — в соседнем, её заснеженную вершину отсюда не видно.
Путь назад отрезан, домой не вернуться. План «Мой дом — моя крепость» временно отменяется. Зато, в дело возвращается майор Сабатон. Лучше всего в этой жизни я умею выживать.
Даже там, где шансов как будто бы нет.
Глава 2Мир на краю
Такеши ненавидел босса, но поделать ничего не мог. Всё чаще и чаще в голову приходила мысль: может быть, уволиться? Найти другую компанию? Но, он ведь в этой и года после университета не отработал! Стоило представить разочарование в глазах отца, и прошибал холодный пот.
Когда грянул страшный голос, а потом во тьме появились буквы, он пришёл к единственно верному выводу: из-за переработок и недосыпа у него начались галлюцинации.
Попил воды из кулера и поспешил к боссу в кабинет. Получать нагоняй. Снова.
Вот только босс сразу же набросился на него. Мёртвенно-серый, с пеной у рта и кровавым безумием в глазах, старик попытался отгрызть Такеши лицо.
Удар в челюсть отбросил начальника назад. Полученное ещё три года назад, в 2034-м, звание мастера спорта по боксу оправдало себя. Босс запутался в ногах и свалился. Неуклюже заворочался, пытаясь встать.
— Зомби, — потрясённо пробормотал парень. — Прямо как в аниме и манге. Голос не врал, мир изменился.
Такеши пнул обратившегося тварью босса, вновь опрокинув на спину, поднял стул и прикинул его вес. Обрушивая на голову начальника удар за ударом, думал Такеши лишь об одном: «Кажется, жизнь налаживается».
Приходя в себя после странного приступа, Матвей в ужасе думал, как об этом рассказывать Земле. А если признают его психом, запретят полёты? Ещё и с орбиты выдернут, а у него всего месяц до рекорда.
Обойти Валерия Полякова с его почти четыреста тридцатью семью сутками на орбите стало настоящей мечтой.
Сообразив, что в скафандре погасла вся электроника, Матвей похолодел. Даже то, что его отнесло в сторону от станции, пока он был без сознания, было не так страшно — страховка-то никуда не делась.
А потом Матвей увидел «Новую реальность». Точнее, всё, что осталось от неё.
Странное синевато-серое поле, состоящее из множества гексагонов, рассекло похожую на колесо со спицами станцию надвое. Меньшая его часть оказалась скрыта по ту сторону не прозрачного поля, большая, включая уцелевшую ось космического лифта — тут, на одной стороне с Матвеем.
В стороны разлетелись обрубленные куски солнечных панелей, вытянутые в космическую пустоту предметы со станции и… Раз, два, три… Три трупа его коллег, не имевших и шанса на то, чтобы надеть скафандры.
Мей Юн, маленькая строгая китаянка. Коля Нестеров, новичок — меньше месяца на орбите. Абай Омаров, казах, знающий бесконечное количество анекдотов. Они трое как раз контролировали выход Матвея в космос… А теперь раз — и всё. Живыми на Землю уже не вернутся.
Как и одиннадцать человек, что в это время были в той части станции, которая отделена полем. Там — жилой корпус как раз. У них точно нет и шанса. Что насчёт оставшихся пятерых? Хотя бы они успели заблокировать переборки?
Связь не работала, на станции не горел ни один огонёк. Матвей развернулся, взглянув на Землю.
— Нет…
На ночной стороне планеты не горели огни городов. Они пропали. Все. И повсюду были эти странные энергетические стены, на расстоянии становящиеся практически прозрачными. Они будто разделили на ровные одинаковые шестиугольники весь мир.
Поднявшуюся панику космонавт зарубил на корню. Он кто угодно, но не человек, который будет сжигать так бестолково драгоценный кислород.
Спокойно, спокойно. Вдох, выдох…
Матвей начал неспеша подтягиваться по страховке к остаткам станции. Нужно всё оценить, проверить… Даже если сдохла вся электроника, нужно проверять механику.
К счастью, до сих пор работают старые государственные стандарты, написанные ещё при Советском Союзе: любая космическая станция обязана иметь аварийный режим работы без электричества. Солнечный шторм вполне способен сжечь всю электронику, и как раз на такой случай и предназначены дублирующие системы. Химия, пружины, сжатый газ — вот что должно спасти жизни космонавтов, когда компьютеры превратятся в груду расплавленного кремния.
Регенерация воздуха — как на подлодках шестидесятых. Патроны с надписью «КО₂» на корпусе: пероксид калия жадно поглощает углекислоту, выделяя кислород. Свет — хемилюминесцентные палочки в аварийных отсеках: их зелёное мерцание питает реакция фенилоксалата с перекисью водорода. Даже гидравлику можно было вручную взвести через аварийные лебёдки — стальные тросы и шестерни переживут не то, что солнечную вспышку, а даже ядерный апокалипсис.
Он готов был схватиться за малейшую тень надежды, лишь бы не опускать руки. Советские инженеры, словно предвидя текущую ситуацию, на уровне подкорки при обучении вбивали необходимость использования в конструкции станции архаичных, но неубиваемых систем и, по счастью, их продолжали выполнять.
Этого не понимали западные партнёры, когда присоединились в начале тридцатых к проекту «Новой реальности», но полностью поддерживали китайцы, работавшие с Россией с самого начала стройки тысячелетия.
Шутка ли — космический лифт. Не теоретические расчёты, не сюжет фантастического произведения — реальность. «Новая реальность».
Эта старая школа инженерной мысли теперь даст ему шанс на спасение. Матвей даже вспомнил забавную приписку в техдокументах: «На случай, если всё полетит к чёрту».
Что же, их час настал.
Понять бы ещё, что прямо сейчас творилось на станции: сквозь трос страховки время от времени проходила вибрация, будто от колоссальной силы ударов. И у Матвея не было даже предположений, что это может быть.
Когда до обшивки «Новой реальности» осталось рукой подать, металл прямо напротив него вдруг изогнулся, словно деформированный взрывом. Услышать Матвей, конечно же, ничего не услышал, но через трос страховки вновь ощутил вибрацию. В этот раз — куда ощутимее.
— Что за?..
Удар. Ещё один…
Матвей быстро подтянулся к станции, чтобы ногами оттолкнуться назад и отлететь на безопасное расстояние. Хотя, безопасное ли?
Вспомнился приступ: «Мир разделён на осколки». И это он уже увидел. Энергетические стены реально поделили Землю. А ещё…
[ ВНИМАНИЕ!
Вы находитесь в осколке с уровнем силы, превышающим ваш на сто. Очаги цивилизации не обнаружены. Шансов на выживание нет
Награды за выполнение заданий повышены до максимальных значений
Удачи, игрок!]
Глядя, как изгибает титановый корпус «Новой реальности» от страшной силы ударов, Матвей испытывал незамутнённый, просто таки хтонический ужас. Тело оцепенело, из глаз бежали слёзы… и только дышал он всё ещё медленно и размеренно.
А потом разорвало обшивку — словно кусок фольги. Наружу одним стремительным ловким движением выбралось ОНО. То, что судя по остаткам залитой кровью формы, ещё недавно было смешливой итальянкой Мартиной.
Её руки удлинились раза в три, получив по два дополнительных сустава. Огромные когтистые пальцы мяли металл, а растущие из спины щупальца надёжно держались за корпус станции.
Вместо лица была лишь раскрывшаяся тремя лепестками пасть, полная треугольных зубов, а на жгутиках покачивался десяток глаз.
Космический вакуум твари был нипочём.
Она протянула лапу, схватившись за трос страховки…