В то время Юнг поддерживал дружеские отношения с Сабиной Шпильрейн, которая в середине мая 1908 года, за четыре дня до прибытия Гросса в клинику Бургхольцли, сдала предварительные экзамены на медицинском факультете Цюрихского университета и собиралась поехать на каникулы в Ростов-на-Дону.
К тому времени он уже услышал признание Сабины в любви к нему. Это признание можно было рассматривать как результат переноса пациентом на врача эротических чувств, возникших в процессе психоаналитического лечения. Вместе с тем Юнг на себе ощутил сексуальную привлекательность молодой девушки, что вызывало у него, женатого мужчины и примерного семьянина, бурю противоречивых чувств.
Его собственные эротические желания вступали в конфликт с теми нравственными устоями, которых он консервативно придерживался. Юнг считал законный брак оплотом устойчивых семейных отношений и воспринимал моногамию как нечто само собой разумеющееся. Поэтому возникшее у него чувство к Сабине привело к напряженной внутренней борьбе, сопровождавшейся подавлением собственных желаний и стремлением не выходить за рамки дружеских отношений с его молодой пациенткой и ученицей.
В свете этого становится понятной и агрессивно-негативная реакция Юнга, узнавшего о том, что некоторые психоаналитики позволяют себе полигамные отношения. Эта реакция наглядно проявилась в одном из его писем Фрейду, написанном после возвращения с амстердамского конгресса, на котором Юнг познакомился с Гроссом.
В этом письме он коснулся личности психоаналитика Макса Эйтингона, который одно время работал вместе с ним. Назвав его пустозвоном, Юнг в то же время признался Фрейду, что это немилосердное суждение сорвалось с его губ в силу охватившего его чувства зависти к Эйтингону, который не испытывал угрызений совести из-за своих полигамных влечений.
Юнг также осудил Гросса за его терапевтическую стратегию, когда тот сообщил ему о том, что он кладет конец переносу путем превращения пациента в сексуально аморального человека, для выздоровления которого требуется сексуальная распущенность. По этому поводу Юнг писал:
«Мне кажется, сексуальное вытеснение является чрезвычайно важным и необходимым фактором цивилизации, хотя для многих неполноценных людей оно чревато риском заболевания. Без некоторых вредных привычек в мире не обойтись. Чем еще является цивилизация, как не плодом превратностей? Я думаю, Гросс заходит слишком далеко в своем уповании на кратковременную сексуальную связь, которая не требуют ни особого ума, ни хорошего вкуса и, отличаясь удобством осуществления, может быть чем угодно, но только не цивилизационным фактором».
Фрейда давно интересовали вопросы, касающиеся отношений между нравственностью и сексуальностью, культурой и невротическими заболеваниями. Скорее всего, именно та скрытая полемика между психоаналитиками, особенно ярко проявившаяся в реакциях Юнга на полигамию Эйтингона и крамольные идеи Гросса, послужила толчком к написанию Фрейдом статьи «"Культурная" сексуальная мораль и современная нервозность», которая была опубликована им в 1908 году.
В этой статье мэтр психоанализа остановился на некоторых положениях вышедшей ранее работы Эренфельза «Сексуальная этика». В частности, он привел соображения автора о том, что при господствующей в европейском обществе «культурной» сексуальной морали с ее двойными стандартами (запрещение для женщин всякой половой жизни, за исключением брачно-моногамной, и менее строгое отношение к проступкам мужчин) здоровье и жизнедеятельность некоторых людей могут подвергаться ущербу. Еще вреднее действует эта мораль, когда прославляет моногамию, тем самым уничтожая фактор мужского отбора.
При этом Фрейд отметил, что Эренфельз не обратил внимания на ту связь между растущей невротизацией и современной культурной жизнью общества, которую подметили многие невропатологи, хотя и недостаточно, по мнению мэтра психоанализа, объяснили частности в происхождении нервных расстройств.
В понимании Фрейда вредное влияние культуры сводится главным образом к подавлению у людей сексуальной жизни благодаря господству культурной морали. Культура построена на подавлении страстей. Но для большинства людей существуют границы, за пределами которых их конституция не может следовать требованиям культуры:
«Невротики – это тот класс людей, которые при сопротивлении организма под влиянием культурных требований лишь кажущимся образом и неудачно подавляют свои инстинкты и вследствие этого могут работать на пользу культуры только или с большей затратой, или при внутреннем оскудении, или же время от времени, как больные, должны от нее отказаться».
В отличие от Гросса, Фрейд не рассматривал полигамию в качестве средства лечения невротиков. Он лишь констатировал тот факт, что в условиях принятых в западном обществе двойных стандартов женщины по сравнению с мужчинами являются более нравственными, но при этом и более невротичными, в то время как мужчины, изменяя своим женам, избегают излишней невротизации.
Юнга, бывшего приверженцем моногамных отношений, не могли не смутить размышления о браке, содержавшиеся в статье Фрейда «"Культурная" сексуальная мораль и современная нервозность».
Согласно этим размышлениям, сексуальные отношения в браке доставляют удовольствие обоим партнерам лишь только в начале их совместной жизни.
После трех-пяти лет супруги перестают доставлять друг другу ожидаемое сексуальное удовлетворение. Культурная мораль ограничивает половое общение деторождением. Средства предохранения от зачатия отравляют половое удовольствие, мешают тончайшим ощущениям обоих полов. Боязнь последствий полового общения ведет к исчезновению сперва физической, а затем и духовной близости между супругами, предназначенной для закрепления бурной вначале страсти. Под влиянием физической неудовлетворенности и душевного разочарования супруги приходят к твердому намерению победить сексуальный инстинкт.
Рассматривая подобную ситуацию в браке, Фрейд не углублялся в исследование того, насколько зрелому мужчине удается победить сексуальный инстинкт. Он подчеркнул лишь, что имеющий сексуальный опыт мужчина начинает пользоваться частичной сексуальной свободой, молчаливо предоставленной ему сексуальной моралью, допускающей двойные стандарты.
Юнг не мог пройти мимо подобных рассуждений Фрейда о браке и сексуальной свободе мужчин.
В глазах окружающих его брак с Эммой Раушенбах, заключенный в феврале 1903 году вскоре после его возвращения в Цюрих из Парижа, где в период зимнего семестра в Салпетриере он прослушал курс лекций Пьера Жане по теории психопатологии, был крепким и счастливым.
Однако в период лечения Сабины Шпильрейн он настолько увлекся молодой русской девушкой, что ему с трудом удавалось подавлять свои сексуальные желания. Он не мог себе позволить воспользоваться допускаемой моралью сексуальной свободой, поскольку боялся потерять репутацию порядочного врача, занятого исследованиями ученого и верного супруга.
Именно поэтому он в глубине души завидовал Максу Эйтингону, допускавшему знакомства с различными женщинами. Именно поэтому он так критически отнесся не только к полигамным отношениям Отто Гросса, но и к его радикальным взглядам на полигамию как средство лечения неврозов.
Юнгу, воспылавшему страстью к русской пациентке, которая была на три года моложе его жены, приходилось бороться со своими сексуальными желаниями. Сознательно он запрещал себе даже думать о возможной интимной близости с Сабиной, что ему, хотя и с трудом, но все же удавалось на начальном этапе развития сперва терапевтических, а позднее и дружеских отношений между ними. Однако его бессознательное давало знать о себе в сновидениях, в чем Юнг не решался признаться даже самому себе.
В этом отношении показательно одно из сновидений, приведенное им в книге «Психология Dementia ргаесох», вышедшей в свет в 1906 году.
Юнгу приснился следующий сон.
Он видит лошадей, привязанных толстыми канатами на большой высоте. Одна из них, сильная лошадь бурой масти, была привязана, словно тюк. Она произвела на него особое впечатление. Внезапно трос лопнул и лошадь упала на землю. Юнг подумал, что она, должно быть, скончалась. Но неожиданно лошадь вскочила и поскакала прочь. Он заметил, что лошадь волочила тяжелое бревно, и удивился, как она могла так быстро двигаться. Очевидно, лошадь была напугана и могла легко нанести себе повреждение. Затем какой-то наездник запрыгнул на маленькую лошадь, поскакал и оказался впереди испуганной лошади, которая замедлила свой шаг. Юнг все еще опасался, что лошадь может поскакать за наездником, когда кеб проехал рядом и оказался впереди, тем самым способствовав переходу испуганной лошади на медленный аллюр. Юнг подумал, что теперь все в порядке и опасность миновала.
Юнг послал свою книгу Фрейду, которая произвела на него столь благоприятное впечатление, что через некоторое время он пригласил швейцарского психиатра в Вену, чтобы в непринужденной обстановке познакомиться с ним поближе.
К тому времени они обменялись между собой несколькими письмами. В одном из них Фрейд предложил психоаналитическую интерпретацию сновидения Юнга. Он обратился к рассмотрению символики: соотнес привязанную лошадь (тюк) с обременительным «багажом»; бревно, которое волочила лошадь, – с пенисом; а альтернативный галоп лошади – с карьерой. В сновидении Юнга, как пояснил Фрейд, на бессознательном уровне нашли отражение мотивы, навеянные «неудачной женитьбой на богатой» и «сексуальным воздержанием» его молодого коллеги.
В ответном письме, написанном в конце декабря 1906 года, Юнг согласился с тем, что в его сновидении, несомненно, содержатся некоторые из тех элементов, на которые Фрейд обратил внимание. Однако он возразил против той сексуальной интерпретации, которую высказал мэтр психоанализа.
Юнг подчеркнул, что его жена богата и он счастлив с ней во всех отношениях, хотя это и не застраховывает от появления у него подобных снов. По его мнению, в данном сновидении речь идет скорее не о сексуальном неудовлетворении и «неудачной женитьбе на богатой», а о социальной неудаче. Объяснение по поводу «сексуального воздержания» является отражением сексуального желания, которое лучше не выпускать на свет Божий. Оно связано с его желанием иметь сына и отражено в сновидении в образе маленького наездника, олицетворяющего собой его шефа, то есть Блейлера, у которого имеется двое сыновей, в то время как у него самого две дочери. Другое дело, признался Юнг, что он не был способен обнаружить инфантильные корни во всем этом и не смог понять достаточно четко, что означает в сновидении «тюк».