Казалось бы, молодому швейцарскому психиатру представилась возможность начать переписку с основателем психоанализа, идеи которого нашли поддержку в клинике Бургхольцли. К тому времени его шеф Блейлер не только проявил интерес к психоаналитическим идеям, но и переписывался с Фрейдом.
Однако, в отличие от Сабины Шпильрейн, сразу же воспользовавшейся представившимся ей шансом продолжить переписку с Фрейдом, Юнг не спешил налаживать контакт с мэтром психоанализа. Правда, к тому времени Сабина была всего лишь студенткой Цюрихского университета, в то время как Юнг – практикующим врачом и основателем лаборатории экспериментальной психопатологии при психиатрической клинике. Как бы то ни было, но он написал Фрейду письмо лишь полгода спустя, после того, как мэтр психоанализа послал Юнгу подборку своих ранее вышедших статей.
В этом письме от 5 октября 1906 года Юнг поблагодарил Фрейда за посланные им работы и выразил надежду на то, что, вопреки нападкам на психоанализ, круг его научных единомышленников будет расширяться. Он отметил заслуги учения Фрейда, заметив, что они, по его мнению, лежат в психологической сфере, в которой психиатры разбираются недостаточно хорошо. Именно воззрения Фрейда на психологию способствовали проведению им самим психопатологических исследований.
Вместе с тем в своем письме Юнг отметил, что патогенез и терапия истерии еще далеки от его понимания. Психоаналитическая терапия, как ему представляется, основана на способности пациента выполнять внушаемые приказы, а сексуальность в патогенезе истерии видится ему «хотя и преобладающим, но не абсолютным фактором».
В то время Юнг не понял смысла психоаналитической терапии, которая, по замыслу Фрейда, должна была выступать альтернативой иным видам лечения, основанным на внушении. Отказ от гипноза и использование метода свободных ассоциаций как раз предполагали отход от какого-либо суггестивного воздействия врача на пациента. Этой точки зрения Фрейд неукоснительно придерживался на протяжении своей последующей терапевтической деятельности.
Что касается роли сексуального фактора в патогенезе истерии, как и других психических заболеваний, то в этом вопросе между Фрейдом и Юнгом с самого начала их знакомства обнаружились разногласия. На протяжении их последующего сотрудничества эти разногласия то сглаживались, когда Юнг полностью соглашался с воззрениями Фрейда на либидо, то обострялись, когда он пересмотрел фрейдовскую концепцию.
Буквально через два дня после написания фактически первого письма Юнга Фрейд ответил на него, поведав о своей догадке, связанной с отношением швейцарского психиатра к его идеям. Речь шла о том, что высокая оценка Юнгом его психологии не распространялась полностью на его воззрения в вопросах истерии и половой жизни.
Отметив это обстоятельство, Фрейд выразил надежду на то, что с годами Юнг сможет сблизиться с ним в большей степени, чем при их первом заочном знакомстве:
«Именно вы из прекрасно прокомментированного вами случая невроза навязчивого состояния должны бы сделать вывод о том, как умело маскируется фактор сексуальности и как много он может дать, если его обнаружишь, для понимания и терапии. Я все еще надеюсь, что эта часть моих исследований окажется самой замечательной. ‹…› Я надеюсь, что те, кто способен ради истины преодолеть в себе внутреннее сопротивление, охотно вольются в ряды моих учеников и вытравят из своих мыслей остатки сомнений».
Юнг не торопился с ответом. Впрочем, на протяжении всей последующей переписки с Фрейдом он довольно часто выдерживал паузу. Когда же мэтр психоанализа ставил ему в упрек долгое молчание, Юнг, как правило, ссылался на свою занятость.
В ответном письме, написанном полмесяца спустя, Юнг отметил, что его сдержанность относительно широких взглядов Фрейда проистекает из недостатка опыта. Вероятно, он неверно понял мэтра психоанализа и их мнения совпадают, хотя, как признался он, позитивизм фрейдовского изложения отпугивает.
Вместе с письмом Юнг послал Фрейду пакет, содержащий новые, его собственные исследования по психоанализу, раскрывающие связь между ассоциацией, травмой и истерическим симптомом.
Кроме того, в этом, по сути дела, втором письме Фрейду Юнг изложил некоторые извлечения из случая лечения им истерии психоаналитическим методом. Речь шла о работе, как отметил он, с трудным случаем 20-летней русской девушки-студентки. Хотя Юнг не назвал Фрейду имя пациентки (он сделал это только два года спустя, когда произошел инцидент с грязной сплетней и когда он попросил у мэтра психоанализа помощи в разрешении данного инцидента), речь шла о Сабине Шпильрейн.
Судя по тому, что уже во втором своем письме Юнг счел необходимым поделиться с Фрейдом информацией о некоторых интимных подробностях детских лет жизни его пациентки, в то время Сабина Шпильрейн действительно занимала его внимание в значительно большей степени, чем все другие его пациенты.
Фрейд тут же откликнулся на просьбу Юнга сказать несколько слов о том, что он думает по поводу изложенной им истории об инфантильном сексуальном возбуждении и интенсивной мастурбации его пациентки. Через четыре дня он послал Юнгу письмо, в котором, прежде всего, отметил, что тот ничего не сообщил о переносе, имеющем сексуальную природу и, по всей вероятности, понятном ему.
На его взгляд, история с дефекацией хороша и подтверждается многочисленными аналогами. Если Юнг помнит идеи, изложенные в его работе «Три очерка по теории сексуальности» (1905), то ему станет понятно, что возраст трех-четырех лет является наиболее важным периодом с точки зрения инфантильной сексуальной активности, которая позднее становится патогенным фактором.
То, что рассказывала пациентка о том, как видела голую попу своего брата во время наказания того отцом, представляет собой следы памяти первого-второго года ее жизни или фантазии, перенесенные ею на трех-четырехлетний возраст.
Что касается желания маленькой девочки испражниться на руку своего отца, то в этом нет ничего необычного, поскольку дети обращают внимание на руки тех, кто заботится о них. Инфантильная фиксация либидо на отце – типичный выбор объекта, анальный эротизм.
Какие факторы могут иметь дополнительное значение в описанном Юнгом случае? – спрашивал Фрейд в своем письме. И тут же сам отвечал на поставленный вопрос:
«По симптомам и даже по характеру можно признать, что в данном случае мотивацией является анальное возбуждение. Такие люди часто демонстрируют типичную комбинацию характерных черт. Они крайне скупы, чистоплотны и упрямы, то есть обнаруживают те черты, которые являются, выражаясь психоаналитическим языком, сублимацией анальной эротики. Основанные на подавленном извращении случаи, подобные этому, могут быть проанализированы вполне удовлетворительно».
В своих комментариях по поводу описанного Юнгом случая истерии русской девушки Фрейд фактически изложил те психоаналитически идеи, которые позднее нашли отражение в его статье «Характер и анальная эротика» (1908).
В этой статье Фрейд указал на триаду свойств, типичных для анального характера: аккуратность, бережливость и упрямство. Под аккуратностью им понималась не только физическая чистоплотность, но и добросовестность в исполнении различного рода мелких обязательств. Все эти три свойства связаны между собой так, что каким-то образом составляют одно целое. Постоянство данной триады свойств в характере конкретного человека связано, по мнению Фрейда, с его анальной эротикой.
Эти идеи были выдвинуты Фрейдом на основе его клинического опыта, поскольку, как подчеркивал он сам, врачу-психоаналитику довольно часто приходится иметь дело с пациентами, имеющими комбинацию определенных черт характера и отличающимися рядом особенностей, проявляющихся у них в детском возрасте и связанных с отправлением одной из физиологических функций.
В том, что Фрейд решился на подобную публикацию, не последнюю роль сыграло, вероятно, сообщение Юнга о случае русской пациентки. Так, не зная того, Сабина Шпильрейн оказалась в центре психоаналитического осмысления клинических данных швейцарским психиатром и венским психоаналитиком.
В дальнейшем Юнг и Фрейд неоднократно возвращались к обсуждению не только клинических, но также теоретических и личностных проблем, так или иначе связанных с Сабиной Шпильрейн.
Поразительно, но только месяц спустя Юнг ответил на письмо Фрейда, содержащее размышления по поводу клинического случая с русской пациенткой. В нем нет ни одного слова о фрейдовских комментариях. Вместо этого он сообщает о другом случае – о своем анализе обсессивного невроза немецкого коллеги, отягощенного сексуальными комплексами, восходящими к его семилетнему возрасту, и о том, каких успехов он добился после первых нескольких сессий.
В последующих, написанных в конце 1906 года письмах Юнга Фрейду не содержится никаких упоминаний о русской пациентке. Зато он пытается оправдаться перед Фрейдом, если тому может показаться, что он недооценивает терапевтические достижения психоанализа, в то время как это связано, по его собственному выражению, с мотивами дипломатического свойства.
«Лично я считаю себя энтузиастом вашей терапии и высоко ценю ее замечательные успехи. И вообще, ваше учение уже сегодня означает для нас крупнейший прорыв знаний и открывает новую эру великих перспектив».
Только в середине 1907 года Юнг вновь напишет Фрейду кое-что об истерической пациентке, рассказавшей ему стихотворение русского поэта об узнике, выпускающем на волю находящуюся в клетке птичку. При этом он перепутает не только Пушкина с Лермонтовым, но и разные стихотворения, рассказанные Сабиной Шпильрейн своему лечащему врачу, по всей вероятности, в разное время.
В этом письме Юнг даст такую интерпретацию:
«В своих фантазиях она соединяет себя со мной. Она признается, что в действительности главной ее мечтой является родить от меня ребенка, который воплотил бы ее неосуществимые желания. Для этой цели я должен, естественно, прежде всего „выпустить птичку“».