— Знаешь, кто ты? Изнывающий от жалости к себе эгоист — вот кто! — бросила она и вскочила на ноги.
— Стой, Сабрина! Куда ты? Подожди! — воскликнул Дерек, поднимаясь вслед за ней.
Она устремила на него взгляд, исполненный ярости, которая шла из глубины ее души и казалась ей новым, непривычным еще чувством.
— Ты думаешь, что обладаешь монополией на душевную боль, но это не так. — Она сделала попытку стряхнуть его руку со своего предплечья. — Я, к примеру, провела три последних года, как в аду. Если тебе вдруг придет в голову поговорить со мной о тоске, душевной боли и охватывающем тебя временами чувстве безысходности, то помни — я знаю об этом все. Все эти три года я жила как в клетке, и чувство несвободы, которое я тогда испытывала, ничем, по сути, не отличается от твоего. Но мстить мне некому. Никто не виноват, что Ники родился неполноценным. Но вот у тебя, — тут она на мгновение замолчала, чтобы перевести дух, — у тебя есть выбор. Тебе причинили зло. Ты можешь найти источник этого зла, собрать обличительную информацию на человека или людей, которые засадили тебя в тюрьму, а потом уже решать, что со всем этим делать. Следи за своим врагом, пытайся узнать о каждом его шаге, дай ему понять, что ты наблюдаешь за ним и знаешь о нем все. А потом постарайся внушить ему мысль, что, когда тебе надоест ходить за ним по пятам, ты достанешь винтовку с инфракрасным прицелом и без всякой жалости его пристрелишь. Пусть он постоянно имеет это в виду и трясется от страха. Ну, как тебе такое мое предложение? Устраивает?
Сотрясаясь от нервной дрожи, она говорила и говорила, не предоставляя Дереку возможности вставить хотя бы слово.
— Конечно, чтобы добиться всего этого, тебе придется истратить уйму времени. Месть — оружие обоюдоострое. Отдаваясь чувству мести, ты не сможешь двигаться вперед по жизненному пути. И твой враг будет об этом знать. Только представь себе, какое удовлетворение он будет испытать при мысли, что из-за него пошло коту под хвост еще несколько лет твоей жизни. Это возвысит его в собственных глазах, даст ему ощущение власти над тобой. Ну а что ты? Ты уже не будешь работать репортером и вести передачи по телевидению. У тебя просто не будет для этого времени. Но даже если ты и продолжишь карьеру тележурналиста, страсть к отмщению завладеет тобой, а твои коллеги, узнав об одолевающей тебя навязчивой идее, просто-напросто откажутся иметь с тобой дело. Мое отношение к тебе тоже изменится. Ты хочешь, чтобы я занималась своими делами, а в твои не лезла? Ну и отлично. Я не буду мешать тебе мстить. Это для меня слишком мелко. Я заслуживаю большего!
Сабрина отвернулась и торопливо зашагала к выходу, зная, что если она не уйдет прямо сейчас, то не выдержит и разрыдается. На этот раз Дерек, догнав ее, не только схватил ее за руку, но и прижал к себе — да так крепко, что ей стало трудно дышать.
— Прошу тебя, — прошептал он, зарываясь лицом в ее лосы. — Не уходи. По крайней мере, вот так — с тяжелым сердцем.
— Но если ты не хочешь, чтобы я вмешивалась в твою жизнь, то…
— Неужели ты не понимаешь, что ты и то, что с тобой связано, составляло смысл всей моей жизни на протяжении последних пяти месяцев? Ты мне нужна, Сабрина, очень нужна!
— Но…
— Да, я не хочу, чтобы ты вмешивалась в кое-какие мои дела, но только потому, что боюсь причинить тебе вред.
— Ты навредишь мне только в том случае, если отстранишь от решения своих проблем. — Она подняла голову, неожиданно осознав, что она испытывает по отношению к Дереку какие-то особенные — подлинные и очень глубокие чувства. Она легонько коснулась его щеки, потом провела рукой по шраму у него под глазом, сделала попытку разгладить морщины у него на лбу. — Прошу тебя, позволь мне в этом участвовать.
Дереку до сих пор не приходилось еще видеть любви в глазах женщины. Желание — да, много раз, симпатию — пожалуй; ему приходилось видеть в глазах знакомых ему женщин даже восхищение, но любви — никогда. Когда он смотрел в глаза Сабрины, то видел в них море тепла, заботы и нежности.
Опустив голову, Дерек прикоснулся к ее губам очень нежно, даже осторожно, будто боясь вспугнуть поселившееся в ее глазах чувство. «Так вот он каков — вкус любви», — подумал Дерек, понимая, что на свете нет ничего слаще этих губ.
— Сабрина… — прошептал он, чувствуя, как по его телу растекается жар страсти.
Ее руки сжимали голову Дерека, а пальцы запутались в его волосах. Она посмотрела ему в глаза, а потом перевела взгляд на его poт и стала рассматривать его губы. Они были слегка приоткрыты и влажно блестели. Ей снова захотелось познать их вкус. Но еще больше ей захотелось познать его самого. У нее возникла потребность лечь с ним в постель, заняться с ним любовью, а утром проснуться в его объятиях и лежать рядом с ним, положив голову ему на грудь.
Желая как-то сообщить ему о том, что она чувствует, она сама поцеловала его. Но она успела только начать. Дерек сразу же откликнулся на ее поцелуй, вложив в него всю силу своего желания. Он провел рукой по груди Сабрины, и у него возникло ощущение, будто он прикасается к женскому телу впервые в жизни.
— Нам надо остановиться, — тяжело дыша, произнес он.
— Нет, не останавливайся, не надо…
Дерек прикоснулся лбом к ее лбу и, прикрыв глаза, замер.
— А знаешь ли ты, что после таких вот уик-эндов у жен которых заключенных появляются дети?
— Как такое возможно? — прошептала она.
— Они занимаются любовью в ванной. Я так сильно тебя хочу, что стал уже подумывать о том, как бы незаметно тебя туда утащить. Пустые фантазии. Там так грязно… А ты не создана для того, чтобы заниматься этим в грязи. Любить мужчину тебе пристало на широкой кровати, среди шелковых простыней и чудесных ароматов.
— Я не…
— Я не поведу тебя в ванную, — сказал он хриплым голосом. — Да и в любое другое укромное место на территории Парксвилла. В любом случае, у меня ничего не выйдет. Я не в состоянии заниматься здесь любовью. Буду все время думать о гомиках, которые здесь трахались…
— Перестань, Дерек, прошу тебя. — Она знала, как ему тяжело и что он испытывает. — Это все ерунда, Дерек. Не ай об этом. У нас еще будет время.
— Господи, кто бы только знал, как я ненавижу это место!
— Но не век же тебе здесь оставаться?
— А ты будешь меня хотеть, когда я выйду на свободу?
Она с удивлением на него посмотрела и заметила в его глазах неуверенность, которую он был не в силах скрыть.
— Неужели ты сомневаешься?
— Я уже ничего не знаю. Мысли путаются… Может быть, это место… Возможно, тебе просто удобно сюда заезжать? Ники-то рядом.
— Дерек, я не стала бы останавливаться в этом месте только потому, что мне это удобно.
— Тогда, быть может, тебя возбуждает опасность, которая витает в этих стенах?
Сабрина взяла его руку, покрыла ее поцелуями и положила себе на грудь. При этом она не спускала глаз с его лица.
— Ничего подобного.
— Сабрина…
Дерек знал, что если не уберет руку с ее груди, то его физические мучения возрастут, но он не мог заставить себя это сделать. В его жизни за последние двадцать месяцев было так мало удовольствий, а если и были, то все они так или иначе были связаны с Сабриной. Раньше он ее только целовал, но теперь ему было необходимо до нее дотрагиваться.
Его рука идеально облегала ее грудь. Ее груди были невелики и упруги. Он чувствовал исходивший от ее тела жар, пробивавшийся даже сквозь бюстгальтер и блузку.
Дерек прижал Сабрину к дереву и закрыл ее от посторонних взглядов своей широкой спиной. Ему доводилось бывать на вечеринках, где парочки занимались сексом, мало заботясь о том, видят это другие или нет. Хотя Дерек не был поклонником такого рода сексуальных забав, в данный момент мысль о том, что вокруг них люди, его не страшила.
Расстегнув пуговки у нее на блузке, он запустил в образовавшуюся щель руку. Сабрина изумленно посмотрела на него, но страсть заставила и ее забыть об осторожности. Ей нравились его прикосновения. До такой степени, что она прикусила нижнюю губу, чтобы не застонать от наслаждения. Пока Дерек ласкал ее грудь, она крепко обнимала его за талию.
— Я хочу тебя, — прошептала Сабрина, когда его нога, раздвинув ей бедра, прижалась к ее промежности. Ее тело сжигала страсть. В объятиях Дерека она испытала такое сильное желание, какого ей никогда еще не доводилось испытывать. Ник хотел ее. Дереку же она была необходима. Вот в чем заключалась разница. По крайней мере, другого объяснения своему состоянию Сабрина в данную минуту не находила.
Неожиданно он убрал руку с ее груди, а потом и вовсе нее отодвинулся.
— Я не могу дать тебе сейчас того, что тебе нужно, очень бы этого хотел — но не могу.
— Я тоже не в силах дать тебе того, что ты хочешь, — сказала она, спрятав лицо у него на груди. — Ах, если бы только оказались в каком-нибудь другом месте… Тихом и уединенном…
— Да — хотя бы на несколько минут. — Дерек застонал. — Я не стою тебя, Сабрина, не стою…
— Я не желаю больше об этом слышать. По крайней мере, сегодня.
— Когда я увижу тебя снова?
— Не знаю. — Она потерлась щекой о завитки волос у его на груди. — Может быть, через две недели? — Сабрина выдержала паузу. — Позволь мне заняться работой над книгой, Дерек. Это хоть как-то скрасит мне время ожидания. К тому же я смогу наконец сделать кое-что действительно стоящее.
Дерек понимал, что не может позволить ей опубликовать ни одной из написанных ею страниц до того, как он осуществит свои замыслы.
Не отвечая впрямую на ее просьбу, он спросил:
— Скажи, имя Ллойд Баллантайн тебе о чем-нибудь говорит?
Прошло не меньше минуты, прежде чем Сабрина смогла окончательно овладеть своими чувствами и сосредоточигь внимание на заданном ей вопросе.
— Ллойд Баллантайн? Если не ошибаюсь, он был членом Верховного суда и погиб в автомобильной катастрофе несколько лет назад. — Сабрина никак не могла взять в толк, почему Дерек ее об этом спросил.