Кралефский расплылся в улыбке и покивал со знанием дела. После чего подлил себе еще кофе.
– И вы выказали безразличие? – спросил я.
– О да. Не теряя ни минуты, я отплыл в Китай.
Вот это здорово, подумал я. Какая женщина может считать тебя своим рабом, если ты уплыл в далекий Китай? Даже самой тщеславной пришлось бы призадуматься.
– А что произошло, когда вы вернулись из своего путешествия? – с нескрываемым интересом спросил я.
– Я узнал, что она вышла замуж, – ответил Кралефский несколько смущенно, понимая, что кульминация истории подкачала. – Видите ли, некоторые женщины капризны и нетерпеливы. Но когда мне удалось поговорить с ней наедине, она все объяснила.
Я ждал продолжения.
– Она подумала, что я уехал навсегда, решив стать ламой, и поэтому вышла замуж. Да, эта чудесная девушка дождалась бы меня, если бы знала, а так, терзаясь от тоски, она выскочила, можно сказать, за первого встречного. Если бы я получше рассчитал время, сегодня она была бы моей женой.
Он снова трубно прочистил нос, лицо страдальческое. Я переваривал его рассказ и ломал голову, какие уроки из него следует извлечь Адриану. Может, мне стоит предложить ему «Жиртрест-Пердимонокль» для плавания в Албанию? Но дело было не только в риске потерять мою бесценную лодку: я сомневался, что у Адриана хватит сил преодолеть такое расстояние. Я готов был согласиться с Кралефским, что наш гость проявляет излишнее рвение, однако, зная капризность моей сестры, я полагал, что она скорее обрадуется исчезновению такого поклонника, чем придет от этого в отчаяние. Главная его проблема заключалась в том, что он никогда не оставался с Марго наедине. А значит, если я хочу помочь Адриану добиться успеха, то должен взять дело под свой контроль.
Прежде всего, чтобы приучить его изображать безразличие и отбить привычку повсюду следовать за Марго, как ягненок за овцой, я подкинул ему приманку – предложил сопровождать меня в моих походах по окрестностям. Это довольно легко сработало. Сестра в качестве самозащиты взяла за правило вставать ни свет ни заря и сбегать из дома, так что Адриан, по сути, был предоставлен самому себе. Мать попробовала увлечь его кулинарией, однако после того, как он оставил открытым ледник и разморозил половину скоропортящихся продуктов, сжег сковородку с растительным жиром, превратил славный окорок в подобие провяленного мяса и уронил на пол полдюжины яиц, она с радостью согласилась с тем, чтобы он составил мне компанию.
Адриан, городской житель, оказался отличным спутником. Никогда не жаловался, терпеливо исполнял мои отрывистые инструкции «Стоять!» или «Не двигаться, а то укусит!» и, похоже, был по-настоящему увлечен всякой живностью, на которую мы охотились.
Как мистер Кралефский и предсказывал, неожиданные исчезновения Адриана заинтриговали мою сестру. Равнодушная к его ухаживаниям, она, как ни странно, была раздосадована отсутствием внимания с его стороны. Она пожелала знать, чем мы с ним занимаемся целыми днями. Я холодно ответил, что Адриан помогает мне в моих зоологических изысканиях. И делает при этом большие успехи, добавил я, так что, если дела пойдут и дальше в том же духе, он может к концу лета стать весьма компетентным натуралистом.
– Я не понимаю, как ты можешь проводить время с таким слюнтяем, – сказала она. – По-моему, он ужасный зануда.
А хоть бы и так, сказал я. Адриан тоже считает тебя занудой, сам мне в этом признался.
– Что? – рассвирепела Марго. – Да как он смеет!
А я ей философски: сама виновата. Нет чтобы вместе поплавать или сходить на прогулку. Да еще хамишь.
– Я не хамлю, – возмутилась она. – Я говорю правду. Если ему так хочется, возьму его на прогулку. Это я-то зануда!
Я был чрезвычайно доволен своим успехом и недооценил того факта, что моя сестра, как и другие члены семьи, будучи спровоцированной, превращалась в грозного антагониста. Вечером она неожиданно была с Адрианом такой обходительной и милой, что всех, за исключением его самого, это насторожило и даже встревожило. А Марго, искусно переведя разговор на прогулки по окрестностям, сказала, что Адриану скоро уезжать, а раз так, надо бы ему получше познакомиться с нашим островом. Что он по этому поводу думает? Да, было бы хорошо, промямлил он.
– Послезавтра я собираюсь на большую прогулку, – словно невзначай, бросила Марго. – Жаль, что вы так заняты с Джерри, а то я могла бы взять вас с собой.
– О, пусть вас это не беспокоит. Джерри и сам справится, – довольно бездушно и, я бы даже сказал, высокомерно отмахнулся Адриан. – Я с удовольствием!
– Вот и хорошо, – продолжала щебетать Марго. – Я уверена, вам понравится. Это один из самых интересных маршрутов.
– Это какой же? – поинтересовался Лесли.
– До Лиапада, – как бы между делом бросила она. – Сто лет там не была.
– Лиапад? – изумился Лесли. – Ничего себе прогулка! Это же на другом конце острова. Туда несколько часов идти.
– Можно взять с собой еду для пикника, на весь день. Если, конечно, Адриан не возражает.
Адриан не стал бы возражать, даже если бы она ему предложила в скафандре проплыть с ней под водой до Италии и обратно. Я заявил, что, пожалуй, буду их сопровождать, поскольку прогулка представляет интерес с зоологической точки зрения. Марго метнула в мою сторону злобный взгляд.
– Если хочешь пойти с нами, то, будь добр, веди себя прилично, – обронила она загадочную фразу.
Надо ли говорить, что Адриана переполняли мысли о предстоящей прогулке и бесконечной доброте моей сестры. А вот у меня были сомнения. Я ему объяснил, что Лиапад – это далеко и что жара ужасная, но его все это нисколько не смущало. Оставшись один, я засомневался, что при его слабом здоровье он вообще осилит такой маршрут, однако сказать ему об этом прямо значило бы оскорбить его в лучших чувствах.
В назначенный день, в пять часов, мы все собрались на веранде. Адриан был в неизвестно где раздобытых здоровенных ботинках, подкованных гвоздями, длинных брюках и толстой фланелевой рубахе. Удивительно, но когда я ему заметил, что это не совсем подходящий наряд для прогулки в жару за сто[31], Марго неожиданно его поддержала: Адриан оделся как надо. То, что сама она была в довольно прозрачном купальнике и сандалиях, а я в шортах и рубашке с открытым воротом, сестру как-то не смущало. За плечами у нее висел огромный рюкзак, видимо набитый едой и напитками, а в руках толстая походная палка. Я взял с собой дорожную сумку и сачок для бабочек.
Мы отправились в путь, и Марго с самого начала задала, на мой взгляд, слишком быстрый темп. Очень скоро с Адриана градом покатился пот, а лицо сделалось красным. Марго, невзирая на мои протесты, выбирала открытые места и игнорировала тенистые оливковые рощи. В какой-то момент я от них отделился и пошел под деревьями чуть поодаль. Адриан, боясь обвинений в изнеженности, весь мокрый, старательно следовал по пятам за Марго. Через четыре часа он уже сильно хромал и с трудом волочил ноги, его серая рубаха сделалась черной от пота, а лицо приобрело пугающий пурпурный оттенок.
– Не хотите отдохнуть? – спросила его Марго.
– Я бы чего-нибудь выпил, – ответил Адриан трескучим голосом, как у коростеля.
Я его поддержал, и тогда Марго остановилась и присела на горячий камень посреди раскаленной земли, на которой можно было бы поджарить целое стадо быков. Порывшись в рюкзаке, она вытащила три бутылочки «Гасосы», шипучего и очень сладкого местного лимонада.
– Держите. – Она протянула нам по бутылке. – Это вас взбодрит.
«Гасоса» была не только шипучей и очень сладкой, но вдобавок сильно нагрелась и скорее разжигала жажду, чем ее утоляла. Ближе к полудню мы разглядели вдали противоположный берег острова. От этой новости в потухших глазах Адриана вспыхнул огонек надежды. Добравшись до моря, мы сможем отдохнуть и искупаться, объяснила ему Марго. В конце концов мы вышли к дикому пляжу и стали обходить огромные рыжие и бурые скалы вдоль береговой линии; все это напоминало кладбище великанов с хаотически разбросанными надгробными камнями. Адриан рухнул в тени груды скал, увенчанных миртовым паричком и пиниевым зонтиком, и сорвал с себя мокрую рубаху и ботинки. Мы увидели, что ноги у него почти такие же пугающе красные, как лицо, и к тому же все в волдырях. Марго посоветовала ему подержать их в соленой заводи и немного закалить таким образом, что он и сделал, пока мы с ней плавали. Хорошо освежившись, мы присели на корточки в тени скал, и я высказался в том духе, что было бы неплохо перекусить и что-нибудь выпить.
– У нас ничего нет, – сказала Марго.
Повисла изумленная пауза.
– То есть как ничего нет? А что же в рюкзаке? – спросил ее Адриан.
– Там только мои купальники и полотенца. Я решила не таскать кучу еды по такой жаре. К тому же если мы не станем здесь задерживаться, то как раз успеем к ужину.
– А напитки? – спросил Адриан осипшим голосом. – Есть еще «Гасоса»?
– Конечно нет, – разозлилась Марго. – Я взяла три бутылки. По одной на каждого, мало, что ли? Знаете, какая тяжесть! Я вообще не понимаю, чего вы так переживаете. Едите, как не в себя. Разгрузочный день пойдет вам только на пользу. Хоть немного сдуетесь.
Я впервые увидел, как Адриан чуть не рассвирепел.
– Мне незачем сдуваться, – сказал он холодно. – А было б такое желание, я бы с этой целью не потащился через весь остров.
– Вот в чем ваша беда. Вы неженка, – фыркнула Марго. – Немного прогулялись, и уже подавай вам еду и вино. Вам необходимо жить в роскоши.
– Мне не кажется, что глоток воды в такой день – это роскошь. Скорее необходимость.
Считая подобные споры бесперспективными, я взял три пустые бутылки и отправился к пресноводному источнику в полумиле отсюда. Там я застал сидящего на корточках мужчину, который устроил себе небольшой полдник. У него было смуглое, обветренное, морщинистое лицо и роскошные черные усы. А на ногах толстые носки из овечьей шерсти, какие носят работающие в поле крестьяне. Рядом с ним лежала мотыга.