– Kalimera! – приветствовал он меня, ничуть не удивившись, и вежливо махнул рукой в сторону источника, как будто тот ему принадлежал.
Я его тоже поприветствовал и, улегшись ничком на ковер из зеленого мха, опустил лицо в чистый источник, который пульсировал, как сердце, среди папоротников. Я пил долго, запоем и не мог вспомнить, была ли вода когда-нибудь такой вкусной. Окатив голову и шею, я сел и выдохнул с ощущением полного счастья.
– Хорошая вода, – сказал мужчина. – Сладкая, как сочный фрукт.
Я с ним согласился, сполоснул и начал наполнять бутылки.
– Там тоже есть источник, – он показал пальцем на обрывистый горный склон, – но вода другая, горькая, как вдовий язык. А эта сладкая, приятная. Вы иностранец?
Наполняя бутылки, я отвечал на его вопросы, но мысли мои блуждали. Рядом лежали остатки еды – полбуханки желтого, как примула, маисового хлеба, несколько здоровых белых зубцов чеснока и пригоршня крупных сморщенных маслин, черных, как жуки. Потекла слюна, и я со всей остротой осознал, что у меня с раннего утра во рту не было ни крошки. Незнакомец в конце концов заметил взгляды, которые я бросал украдкой на его пиршественный стол, и с типичным крестьянским радушием достал нож.
– Хлеб? – спросил он. – Будете хлеб?
Я ответил, что не отказался бы от хлеба, но только нас трое. Моя сестра и ее муж (тут я солгал) умирают от голода среди скал. Он сложил свой перочинный нож, собрал остатки еды и протянул их мне.
– Отнесите им, – улыбнулся он. – Я уже поел, а иностранцы на Корфу не должны голодать.
Я рассыпался в благодарностях, сложил маслины с чесноком в носовой платок, буханку и бутылки с водой засунул под мышки и зашагал обратно.
– Будьте осторожны! – крикнул мне вслед мужчина. – Держитесь подальше от деревьев, скоро будет гроза.
Я поглядел на голубое выгоревшее небо и подумал, что он ошибается, но ничего не сказал. Вернувшись, я застал мрачного Адриана, выдерживающего ноги в морской воде, и загорающую на скале Марго, которая что-то фальшиво напевала. Они набросились на еду, как голодные волки, разрывали на куски золотистый хлеб, давились маслинами и чесноком.
– Это было славно, – закончив, радостно объявила Марго, как будто это было ее рук дело. – А теперь домой.
Тут мы столкнулись с проблемой. Ноги у Адриана, хоть и отдохнули в воде, сильно распухли, и понадобились наши с Марго совместные усилия, чтобы помочь ему влезть в ботинки. Но он смог лишь медленно ковылять, как старая черепаха. Мы прошли около мили, и он сильно отстал.
– А нельзя ли побыстрее? – раздраженно крикнула ему моя сестра.
– Быстрее не получается. Ужасно больно ступать, – страдальческим голосом отозвался он.
Несмотря на наши предупреждения, что он обгорит, Адриан снял фланелевую рубашку и подставил молочно-белую кожу палящим лучам. Когда до дома оставалось уже не так много, сбылся прогноз крестьянина. Эти летние грозы зарождались в кучевых облаках над Албанской грядой и с помощью очистительного теплого ветра быстро докатывались до Корфу, как горячая волна из открытой печи. Ураганные порывы ослепляли нас пригоршнями песка и рваными листьями. Зеленая оливковая роща засеребрилась, точно мимо проплывала стая рыб. Ветер громыхал в кронах деревьев, как буруны, разбивающиеся о волнорез. Голубое небо чудесным образом заволокли тучи с кровавым отливом и то и дело рассекали зазубренные копья бледно-лиловых молний. Яростные горячие порывы все нарастали, рощи содрогались и шипели, словно их сотрясал невидимый злобный великан. А потом хлынул дождь, он выливался огромными ушатами и бил по головам, как удары пращи. Фоном же служил гром, который царственно прокатывался по небу, урча и грохоча поверх несущихся туч, и казалось, что миллионы звезд сталкиваются и рассыпаются обвально.
Это была невиданная гроза, и мы с Марго наслаждались ею в полной мере: после дикой жары и стоячего воздуха секущий дождь и громовые раскаты освежали. А вот Адриан наших восторгов не разделял. Он был из тех бедолаг, которые страшатся молний, так что его все это ужасно пугало. Мы пытались его отвлечь хоровым пением, но наши голоса тонули в этом грохоте. Мы решительно продолжили наш путь, и наконец в просвете между мрачными, исполосованными ливнем кронами показались гостеприимные огни виллы. Когда Адриан ввалился в дом, больше похожий на ходячий труп, навстречу нам вышла мать.
– Дети, где вы пропадали? Я уже заволновалась, – сказала она и только тут разглядела нашего спутника. – О господи! Адриан, дорогой, что с вами?
Те части тела, которые не сгорели, имели синевато-зеленоватый оттенок, он с трудом передвигался, а зубы у него так стучали, что он не мог слова вымолвить. Ругая и жалея его одновременно, мать препроводила его в спальню, где он несколько дней пролежал с солнечным ударом, сильнейшей простудой и гноящимися ранками на ногах.
– Марго, как же ты меня иногда расстраиваешь, – сказала мать. – Ты же знаешь, какой он слабенький. Это могло его убить.
– Он получил по заслугам, – бездушно отрезала моя сестра. – Не надо было говорить, что я зануда. Око за ухо.
Однако Адриан ненароком ей отомстил. Поправившись, он нашел-таки в городе магазин, где продавались граммофонные иглы.
8. Дружеское веселье
…звук трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей и симфонии…
В конце лета мы устроили мероприятие, названное впоследствии «индийской вечеринкой». Вечеринки наши, и тщательно спланированные, и устроенные экспромтом, обычно не давали скучать, поскольку редко проходили так, как задумывались. Мы жили в глуши, без таких сомнительных преимуществ цивилизации, как радио и телевизор, полагаясь на примитивные формы развлечений вроде книжек, словесных перепалок и веселых посиделок с друзьями, поэтому буйные вечеринки, коим предшествовали долгие приготовления, запоминались надолго. Даже после удачного завершения еще несколько дней продолжались увлекательные препирательства о том, как все следовало организовать на самом деле.
Помнится, у нас прошел целый месяц без гулянок и гостей, мать в кои-то веки расслабилась и сделалась на редкость благодушной. И вот однажды мы все сидели на веранде, перебирая почту, и в этот самый момент зародилась идея вечеринки. Мать получила бандероль: огромная поваренная книга под названием «Миллион восточных рецептов, от которых у вас слюнки потекут» с роскошно-соблазнительными цветными иллюстрациями, которые хотелось сразу съесть. Увлеченная книгой, мать принялась кое-что зачитывать нам вслух.
– «Индийские вкусняшки»! – радостно воскликнула она. – О, я помню! Это было любимое блюдо вашего отца, когда мы жили в Дарджилинге. А вот… «Пища богов»! Сколько лет я искала рецепт. Это так вкусно, но очень жирно.
– Если все это не хуже, чем на картинках, – подал голос Ларри, – после одного такого блюда придется лет двадцать есть только лишь соду.
– Дорогой, не говори глупости. Все ингредиенты абсолютно чистые: четыре фунта сливочного масла, шестнадцать яиц, восемь пинт сливок, мякоть десяти молодых кокосов…
– О боже! – не выдержал Ларри. – Звучит как завтрак для страсбургской гусыни.
– Дорогой, я уверена, тебе понравится. Твой отец был в восторге.
– Я должна сидеть на диете, – заявила Марго. – Так что прошу без насилия.
– Никто тебя не заставляет, – успокоила ее мать. – Ты всегда можешь сказать «нет».
– Ты знаешь, что я не могу сказать «нет», так что это насилие.
– Если тебе не хватает силы воли отказаться, ешь у себя в комнате, – посоветовал ей Лесли, листая оружейный каталог.
– У меня есть сила воли отказаться! – негодующе воскликнула Марго. – Но не когда предлагает мама.
– Джиджи посылает всем приветы, – сказал Ларри, оторвавшись от письма. – Он заедет к нам отпраздновать свой день рождения.
– Отлично! – обрадовалась Марго. – Я рада, что он не забыл.
– Очень милый мальчик, – отметила мать. – И когда же?
– Как только он выпишется из больницы.
– Из больницы? Он что, болен?
– Нет, просто у него проблемы с левитацией. Ушиб ногу. День рождения у него шестнадцатого, и он постарается приехать накануне.
– Я рада, – сказала мать. – Я полюбила Джиджи и уверена, что ему эта книга понравится.
– Слушайте, а давайте устроим вечеринку в честь его дня рождения, – загорелась Марго. – Настоящую, большую вечеринку.
– Хорошая идея, – поддержал ее Лесли. – Мы уже сто лет ничего не праздновали.
– Я могу что-нибудь приготовить по этим рецептам, – предложила мать, вдохновляясь на глазах.
– Восточное пиршество! – воскликнул Ларри. – Вели всем прийти в тюрбанах и с драгоценным камнем в пупке.
– Это уже чересчур, – сказала мать. – Устроим обычный тихий…
– Обычный тихий ужин для Джиджи? После твоих рассказов о том, как вы путешествовали на четырех сотнях слонов? – пристыдил ее Лесли. – Нет, он ждет чего-то необычного.
– Какие четыреста слонов? О чем ты говоришь, дорогой? Просто мы на слонах путешествовали с палатками. Вы все так любите преувеличивать. Слонов сюда в любом случае не приведешь, да он и не ждет ничего такого.
– Но какое-никакое шоу придется ему устроить.
– Я беру на себя декор, – предложила Марго. – Все в восточном стиле. Одолжу у госпожи Пападруя бирманские ширмы, а у Лены возьму страусовые перья…
– В городском погребе у нас остались туша дикого кабана, несколько уток и еще что-то по мелочи, – напомнил Лесли. – Как раз пригодятся.
– Одолжу-ка я у графини Лефраки рояль, – размышлял вслух Ларри.
– Эй, вы все… прекратите. – Мать встревожилась не на шутку. – Это не торжественный прием, а всего лишь день рождения.
– Ерунда. Нам стоит подбавить немного пару, – сказал Ларри.
– Назвался груздем, полезай в кузов, – ему в тон добавил Лесли.
– Взялся за гуж, не говори, что не уж, – внесла свою лепту Марго.
– Или что не муж? – включился Ларри.