– Дамы и господа, – обратился к зрителям Кралефский. – Сегодня мы вам покажем трюки, которые вас озадачат, трюки такие загадочные, что вы будете сгорать от желания узнать, как они делаются.
Он прервал свою речь и, нахмурив брови, поглядел на Теодора, который случайно уронил цепь.
– Для выполнения первого трюка я попрошу моего ассистента связать меня и еще сковать цепями.
Все, как водится, похлопали и с удовольствием стали следить за тем, как Теодор обматывает его бесконечными путами. До зрителей долетали отрывочные реплики шепотом:
– Я… э-э… забыл, как… м-м… завязывать узел… Сначала… э-э… замок?.. так… м-м… секундочку…
Тут Теодор обратился в зал:
– Извините, что мы… м-м… так долго… просто мы не успели… э-э… порепетировать… то есть…
– Давайте уже! – прошипел Кралефский.
Наконец Теодор опутал Искусника так, словно тот вышел из гробницы Тутанхамона.
– Кто-нибудь желает… э-э… проверить… м-м… узлы? – Теодор сделал жест в сторону неподвижной фигуры.
На сцену вышел полковник Риббендан.
– Э-э… м-м… – забормотал Теодор, явно не ожидавший, что его приглашение будет принято. – Я вас попрошу… м-м… только не развязывайте…
Полковник разглядывал кандалы с такой придирчивостью, словно был старшим надзирателем в тюрьме. Наконец с очевидной неохотой он объявил, что узлы крепкие. Теодор с облегчением вздохнул и, сделав шаг вперед, жестом показал на Кралефского:
– А сейчас мой ассистент, а точнее, мой партнер покажет вам, как… э-э… легко избавиться от… м-м… э-э… нескольких ярдов… или, лучше сказать, метров, раз мы в Греции… от нескольких метров… веревок и цепей.
Он отступил назад, и зрители сосредоточили все внимание на лежащем.
– Ширма! – прошипел тот.
– А… ну да, – кивнул Теодор и с усилием подвинул ширму, загородившую Кралефского от зрителей.
Во время затянувшейся зловещей паузы были слышны сопение и позвякивание цепей.
– О боже, хоть бы у него получилось! – вырвалось у Марго.
– Не думаю, – сказал Лесли. – Эти висячие замки на вид довольно ржавые.
Но в этот момент Теодор убрал ширму, и мы с изумлением увидели освободившегося от цепей и веревок Кралефского, розовощекого и несколько растрепанного.
Аплодисменты были искренними, восторженными, и он купался в зрительском успехе.
– Мой следующий трюк, сложный и опасный, займет некоторое время, – объявил он с важностью. – Мой ассистент меня опутает, а узлы проверит… ха-ха… один из скептиков в зале. Потом меня заключат в непроницаемый ящик, и через какое-то время вы увидите, как я чудесным образом из него выберусь. Смею думать, что этот трюк доставит вам удовольствие.
Спиро и Мегалотополопулос внесли огромный и очень тяжелый сундук из оливкового дерева, в каких раньше хранили белье. Он идеально подошел для данной цели: после того как Кралефского связали и недоверчивый полковник дотошно проверил все узлы, Теодор и Спиро подняли жертву и усадили в ящик, куда Кралефский вписался тютелька в тютельку, точно улитка в свою раковину. Теодор театральным жестом захлопнул крышку и запер сундук.
– Когда мой ассистент… э-э… мой партнер даст знак, я его выпущу, – объявил Теодор. – Начинаем!
– Не нравится мне это, – сказала мать. – Я надеюсь, Кралефский понимает, что делает.
– Сомневаюсь, – мрачно изрек Лесли.
– Это очень напоминает погребение живьем.
– А вдруг, когда сундук откроют, оттуда вылезет Эдгар Аллан По? – с надеждой предположил Ларри.
– Не волнуйтесь, миссис Даррелл, – успокоил ее Теодор. – Я могу с ним перестукиваться… э-э… своего рода азбука Морзе.
– А пока мы ждем высвобождения Искусника Кралефского, – Марго снова взяла бразды правления в свои руки, – перед нами выступит невероятный заклинатель змей с Востока, Принц Джиджибой.
Мегалотополопулос изобразил несколько нестройных аккордов, и к сцене засеменил Джиджи. Он сменил свой роскошный костюм на тюрбан и набедренную повязку. Не найдя подходящей дудочки для заклинания змей, он прихватил скрипку, которую Спиро одолжил для него у деревенского парня, а в другой руке держал корзинку. Он с презрением отказался от медяниц, посчитав, что это слишком мелко для образа великой Индии. Вместо этого он выбрал одну из моих водяных змей, уже немолодую, около двух с половиной футов в длину, с ярко выраженным мизантропическим характером. Когда он отвесил поклон, крышка слетела, и из корзинки выпала недовольная змея. Зрители запаниковали, но только не Джиджи; он уселся на пол рядом со свернувшейся змеей, скрестил ноги, зажал скрипку подбородком и заработал смычком. Постепенно паника улеглась, и все увлеченно следили за тем, как он раскачивается, извлекая жуткие звуки под наблюдением бдительной и сильно раздраженной змеи. И в этот момент раздался громкий стук из сундука, в котором затворили Кралефского.
– Ага! Вот и сигнал, – объявил Теодор.
Он подошел к сундуку, наклонился, поблескивая бородкой, и постучал в крышку, как дятел. Все, включая Джиджи, переключили на него внимание, и тут водяная змея атаковала. К счастью, заклинатель немного сдвинулся, и удар пришелся в набедренную повязку, на которой змея и повисла.
– Ай-яй! Боженька! – заверещал невероятный заклинатель змей с Востока. – Джерри, на помощь! Она меня кусает в пах!
Мне не сразу удалось его уговорить не дергаться, чтобы я смог оторвать змею от набедренной повязки. А в это время Теодор переговаривался с Кралефским азбукой Морзе.
– С меня хватит, – сказал Джиджи, дрожащими пальцами принимая стакан бренди из рук матери. – Она пыталась меня укусить ниже пояса!
– Еще пару минут, – обратился к зрителям Теодор. – У него возникли проблемы… э-э… затруднения с замками… если я правильно понял его сигналы.
– Я объявлю следующий номер, – предложила Марго.
– А если бы это была кобра? – слабым голосом вопросил Джиджи.
– На Корфу нет кобр, – успокоил его Теодор.
– А сейчас перед вами выступит капитан Крич, – объявила Марго. – Он споет несколько старых песен, и вы наверняка захотите к нему присоединиться. Капитан Крич!
Капитан в лихо заломленном цилиндре с важным видом подошел к роялю и потоптался на кривых ногах, помахивая тростью.
– Старая морская песня! – прокричал он и, подцепив цилиндр тростью, довольно ловко ею покрутил. – Подпевайте хором.
Мегалотополопулос ударил по клавишам, а капитан исполнил небольшой танец, продолжая вращать цилиндр на кончике трости, и потом запел:
Моряк ирландец Пэдди
Считался молодцом.
Он нравился всем девушкам,
Хоть был с одним яйцом.
Ирландки, девушки с умом,
Не признают границ:
«Уж лучше пусть с одним яйцом,
Чем вовсе без яиц».
Моряк же рассуждает так:
«Нептуном я храним
И завсегда повеселюсь,
Хоть с ней, друзья, хоть с ним».
– Ну знаешь, Ларри! – возмутилась мать. – Ты так себе представляешь домашний концерт?
– Чего ты ко мне-то прицепилась? Я-то тут при чем? – огрызнулся он.
– Ты пригласил этого старого развратника. Он твой друг.
– По-твоему, я должен отвечать за то, что он поет? – все больше раздражался Ларри.
– Ты должен положить этому конец. Мерзкий старик.
– Ах, как он крутит цилиндром, – позавидовал Теодор. – И как ему это… м-м… удается?
– Его цилиндр меня не интересует, а вот его песенки…
– Типичный мюзик-холльный репертуар, – заметил Ларри. – Не понимаю, из-за чего весь сыр-бор.
– Я к такому мюзик-холлу не привыкла, – отрезала мать.
А капитан уже вошел во вкус.
Валлийка наша Блодвин
Была жива как ртуть.
Она всем нравилась парням,
Одну имея грудь.
– Старый распутник! – негодовала мать.
Валлийцы – мальчики с умом,
Средь них не сыщешь лоха.
«Две сиськи – это хорошо,
Но и одна – неплохо».
Валлиец рассуждает так,
Не вслух, не всенародно:
«Пусть эта ручка занята,
Зато уж та свободна».
– Ладно я, ты бы о Джерри подумал, – взывала мать к совести старшего сына.
– И что прикажешь мне делать? Писать для него стишки? – отбивался тот.
– Вы… вы слышите… какой-нибудь стук? – вопрошал Теодор.
– Ларри, не говори глупости, ты отлично понимаешь, о чем речь, – настаивала мать.
– А вдруг он… м-м… уже готов? Беда в том, что я забыл сигнал, – признался Теодор.
– Я не понимаю, почему ты вечно ко мне придираешься, – злился Ларри. – А все потому, что ты человек узких взглядов.
– Это я-то? – вознегодовала мать. – По-моему, у меня взгляды даже слишком широкие.
– Кажется, два длинных и три коротких, – рассуждал вслух Теодор. – Но я могу и ошибаться.
Гертруда так сильна в любви,
Что все, кто с ней куются,
Потом неделю или две
Не могут разогнуться.
– Ну все! – не выдержала мать. – Это уже не смешно. Ларри, прекрати это безобразие.
– Тебе не нравится, ты и прекращай.
Готовы парни всё терпеть,
К ней все идут гурьбой:
Рука у девушки крепка
И с левою резьбой.
– Ларри, это зашло слишком далеко. Я не шучу.
– Послушай, он уже спел про Ирландию, Уэльс и Англию. Осталась одна Шотландия. Если, конечно, он не переберется на континент.
От одной этой мысли мать содрогнулась:
– Останови его!
– Может, просто открыть крышку и заглянуть? – рассуждал Теодор. – Так сказать, из предосторожности.
– Хватит уже вести себя, как Томас Баудлер[33] в юбке. – Ларри все пытался урезонить мать. – Это же по-настоящему смешно.
– У меня несколько другое представление о смешном, – вскинулась она. – И я требую положить этому конец!
Хороший парень Ангус