И тут происходит неожиданное. Ян — тень черной овцы — отделяется от своей хозяйки. Выходит на два шага вперед. Сгибается в глубоком поклоне. Таком, что длинные волосы, собранные в низкий хвост, перекинувшись вперед, почти метут улицу.
— Примите мои искренние извинения, — говорит, не разгибая спину, тень. — За вред, причиненный моей дальней родственницей. Заверяю, что семья Лин не имеет никакого отношения к тому инциденту с прессой.
— У нас нет претензий, — холодно и веско роняет слова, точно камни, Мэйхуа. — Ни к вам, ни к семье Лин.
Ян медленно разгибается. Нечитаемо-сложным взглядом глядит на маму.
— Кроме того, госпожа, мы действительно не были осведомлены…
— Довольно, — отсекает мать. — Ничто из случившегося не повлияет на сотрудничество моей дочери и вашей подопечной. Я верно понимаю, что госпожа Лин Сюли тоже приглашена на роль в «Шелесте осенних листьев»?
Едва заметное выделение голосом этого «тоже» превращает вежливую фразу в нечто совсем иное.
— Госпожа Лин Сюли исполнит роль молодой принцессы Юй.
О, моя подруга по занятиям — по сценарию. Однако, тесен мир. И снова звездочка играет принцессу. Мы же с этим интервью-обвинением пропустили в итоге оглашение актерского состава. А теперь — сюрприз-сюрприз.
Ладно. Демоны с нею, с принцессочкой. Стоит она себе в сторонке, зыркает напряженно, но хранит царственное молчание.
Меня другое волнует: что это мать моя китайская женщина сейчас исполнила? «Тоже», «довольно»… Так задела ее выходка глупой курицы Ян-младшей? Не может же новая аккуратная черная сумка от Hermes (на мой взгляд, ничего такого, а ценник, как за рисовое поле) так менять человека?
Глава 12
Маму мы вообще «упаковали» на внушительную сумму. Причем все выбранные ею вещи (бренды с пугающими ценниками) выглядели весьма сдержанно.
И, надо сказать, она отбивалась от обновок в гардеробе. Недолго. До беседы за семейным столом, где мы «сообразили на троих» учреждение студии «Бай Хэ».
Дословно — белый журавль. Почему журавль? О, тому есть несколько причин. Кроме очевидной — это тоже белая птица, что созвучно, но не повторяет наш с мамой псевдоним. Главное, что журавль (хэ), читается, как Хэ — гармония.
И еще мамочка произнесла очередную китайскую мудрость. «Юнь чжун бай хэ[1]» — белый журавль, летящий среди облаков. С «бай хэ» всё понятно, юнь — как в имени слоника, облако, а чжун — середину — мы с вами учили уже. Помните, праздник середины осени? И брательника-подельника моего зовут созвучно. Всё вместе это восхваляет человека с благородным характером и высокими устремлениями.
Такой у нашей микро-студии одного артиста девиз. И мамочка — директор этой студии. Вообще, идею перевести Лин Мэйхуа из личного менеджера в директора студии принадлежит Яну Хоу. Он-то и рассказал нам о подобной практике.
Чаще всего идут на подобный шаг уже известные артисты. По той или иной причине не готовые к сотрудничеству с крупными (или не очень) агентствами. Так, Лянь Дэшэн — он несколько лет назад расстался со своим агентством и основал собственную студию. На его имидже это никак не отразилось — фигуру таких масштабов вообще довольно сложно пошатнуть.
Но у меня — особый путь. Во-первых, так сложилось, что роли я не ищу — они сами меня как-то находят. Син был первым, кто еще в песочнице нас с пацанами приметил. Затем по тому студенческому фильму меня «выудил» режиссер Ян.
Роль в «Деле» познакомила с «киношным папкой», и уже тот взялся за рекомендации. И не будем забывать про множество отвергнутых мамочкой предложений. Все они были эпизодическими, но они — были.
Плюс сценарист Бай Я — официально станет частью студии Бай Хэ. Это весьма удобно. И даже вопрос с трудоустройством Чу Суцзу значительно легче по итогу было оформить. Представительские расходы, всяческие счета, оплату перелетов и прочее, что приглашающие студии не берут на себя, это всё уместно проводить через Бай Хэ.
Чтобы весь процесс оформления прошел без проволочек, подергал за ниточки и дядя Ян. По знакомству, ага. Кое-где для ускорения выдавались красные конверты («Все так делают»). Я не в претензии, потому как рассматриваю юани как ресурс, а не как самоцель. И стартовый капитал (двести тысяч юаней) пришлось заложить из «водного» перевода от дядюшки Яна.
О студии, как о причине новой маминой экипировки (нельзя выглядеть недостойно), я размышляю в лифте. Отель — высотное здание — оформлен пафосно, номера в нем явно недешевые. Эти расходы — на киностудии.
Даже для помощника номер оплатила киностудия со скромным названием Азия-Фильм. Номер Чу в конце коридора, у пожарной лестницы, но на том же этаже, что и у нас. Номер двухместный, и к Чу подселили студийную стилистку.
После красочной сцены на парковке мать моя невероятная женщина сообщила, что после утомительного перелета всем стоит отдохнуть. Она как бы не только на меня — дочь свою — намекала, но и на подопечную тени-Ян. И та не нашлась с ответом, буквально подавившись: «Вы правы, госпожа».
Честно, я ну очень сильно сомневаюсь, что причина такого изменения в поведении — только лишь скандал на ТВ. И даже появление на нашей полке красивой позолоченной статуэтки (нет, их не из чистого золота отливают, жмоты) не могло так резко изменить отношение.
Тут кроется что-то еще. И мне об этом не говорят. Бесит!
Однако я помню о роли хорошей дочери, и молчу. Глазею по сторонам, благо, есть на что. Номер двухместный, спальня компактная, но с видом на реку и город. На ночь можно опустить плотные шторы или оставить так, с огнями ночного города.
Наши вещи доставили в номер работники отеля, удобненько. Съемки еще не начались, а разница в организационном подходе уже ощутима.
Снова эти смущающие прозрачные перегородки и двери в санузел… Очень распространенное явление в Китае, как я понимаю. Но раз мы тут вдвоем с мамой, можно особо не париться.
Не люкс, конечно, но вполне себе. Интересно: если на летнем кинофестивале «Магнолия» мне еще статуэточку вручат, повысится ли еще на уровень обслуживание при проживании? Знаете, эдакий «левел-ап» в сервисе.
Хотелось бы (не сервис, это просто приятный бонус, а статуэтку). Но до лета еще дожить надо.
— Если понадоблюсь, госпожа директор, я смогу спать у вас на диване, подле вас и маленькой госпожи, — радуется больше всех наша скромная хризантема Чу. — Ай-ё, какой же потрясающий вид!
И столько преданности во взгляде, что кажется: она и на коврике придверном спать готова. Но такие жертвы не нужны.
— Не думаю, что до такого дойдет, — мы с мамой, похоже, об одном подумали. — И, Суцзу, мы не чужие люди. Не смущай нас, пожалуйста, этими обращениями. Я думала, мы с этим еще в Хэндяне закончили.
— Теперь вы — мой директор, гос… — осеклась бледная несчастная помощница.
— Хорошо, — смирилась с тем, что легко не будет, мамуля. — На людях можешь придерживаться официальных обращений. Но, когда мы одни, постарайся. Мэйхуа и Мэйли.
— И сестрица Суцзу, — решила помочь «наивная малышка».
Такое обращение дозволено, даже не к кровным родственникам. «Духовная близость» — не пустой звук в Поднебесной.
— Раз так, то сестра Суцзу постарается, — что-то подозрительно поблескивает в уголках глаз Чу. — Мэйхуа, Мэйли: в этом отеле отличный СПА-салон. Ванны с минералами, массаж ног, массаж всего тела. Вам следует хорошо ухаживать за своим телом. Особенно перед напряженной работой.
Рациональное зерно в ее словах имеется. Назвался груздем — полезай в кузов (для разнообразия не китайское выражение). Пошла в шоу-бизнес — изволь выглядеть превосходно везде и всегда. Соглашаемся. Съемки начнутся завтра рано-рано утром, а сегодня, после перелета, у нас день на акклиматизацию.
В салон идем все вместе: мамочка настаивает на участии Чу во всех процедурах. С серьезной миной заявляет: «А как ты иначе сможешь оценить качество процедур? Это пригодится в будущем».
Эта часть сервиса — чистый кайф. И хорошо, что мамочка смогла хотя бы немного расслабиться. Я-то вижу, что она — как сжатая пружина со дня того подслушанного разговора с Цзинем Шэнли.
Разомлела и Чу. Даже позволила себе после возвращения в номер небывалую вольность: высказать свое суждение. Не тогда, когда ее спросили, а по собственному усмотрению.
В Лотосе, как я понимаю, бледнявая трудяжка ровно один раз так поступила. Когда за меня и за правду пыталась вступиться. А так — она работала ходячим блокнотом, принеси-подай, переставь, не мельтеши. Мнение? Функция не предусмотрена.
— Мне кажется, что приглашение от Азия-Фильм Лин Сюли на роль принцессы Юй — это хороший ход, — выдала наша бледность. — Для всех сторон выгодный. Киностудии хорошо, что совместную работу двух девочек из «Дела о фарфоровой кукле» наверняка станут широко обсуждать. Своим появлением в одном сериале после инцидента при съемках прошлой совместной картины вы демонстрируете отсутствие конфликта между вами. Это еще сильнее подчеркнет положительный образ Мэйли.
— Мою дочь уже называли богиней, — с оттенком несогласия, но не вполне искреннего, ответила мама. — А до этого — демоном. Цапля не ест мясо цапли, но для папарацци не важно, чье мясо есть. Я тебя перебила, Суцзу. Продолжай.
— Да… Вы правы, — Чу взглядом как бы извиняется за чужих людей. — Роль Лин Сюли, хоть она и играет принцессу в детстве, менее значима, чем роль Мэйли. Маленькая принцесса подчеркнет, но не затмит нашу Мэйли.
И в этом Чу права: на сей раз нам выдали на ознакомление весь сценарий. Если в нем что-то и изменят в процессе, то вряд ли существенно. История довольно ровная, видно, что сценарист над нею тщательно поработал. И роль принцессы — меньше, чем роль ее подруги по учебе. Это и на взрослые роли распространяется.
Внезапное: тут главнее будет не представитель правящего рода, а дочка ученого.
— Маленькая Лин играет неплохо, — продолжает Чу, которая работала на съемках продолжения «Дела». — Ее игру в «Таинственных делах» высоко оценили поклонники. Кто-то даже написал, что досмотрел сериал до последней серии исключительно из-за того, что там играла милашка Сюли. Но в сравнении с Мэйли… Она только оттенит величие Мэй-Мэй.