— Юньсюй, — пытаюсь исправиться. — Ты с ним дольше, чем я, общался. Какой он?
— Большой, — повторяет Джиан, заставляя мою ладошку снова приложиться к рожице. — Ему три. Он приносил в группу торт. В другую группу. До перевода.
Это меня в принципе не удивляет. По крупноформатному пацану заметно, что он опережает многих из нас в плане возраста.
— А еще? — пытаюсь выжать больше информации.
— М… Еще? Та девочка, куница. Помнишь? — дружище жестами показал что-то вроде толкания. — Она и Юньсюй дружили. А еще он очень неловкий.
Последнее — очевидный факт. Неуклюжесть слоника в Солнышке почти что притча во языцех. Не удивлюсь, если учителя об этом увальне чэнъюй сочинят. Это устойчивое выражение, если кто-то подзабыл. Чаще всего состоит из четырех иероглифов.
Пока я знаю один чэнъюй про слона. Не про нашего, а глубоко исторического. «Манжэн мосян[1]», что значит — слепые щупают слона. Звучит, как чья-то галлюциногенная фантазия (если что — категорически осуждаю, но это лучшее сравнение). Однако, если порыться в предыстории, становится понятнее и любопытнее.
Некий правитель общался с незрячими подданными. Перед этим министры привели во дворец слона, а слепцы об этом прознали. О слонах они лишь слышали, и раз уж случай такой представился, хотели бы его ощупать. Если государь позволит, конечно же. Государь дозволил.
Поскольку слон большой, разным людям достались разные части слоновьего тела. И, потрогав слона, слепые начали описывать ощущения. «Слон — это как большая морковь», — сказал тот, кому под руки попал бивень. «Нет же, слон — это гладкий шелковый веер», — заявил тот, кто щупал ухо. «Глупости, слон — это стена, огромная и крепкая», — этот лапал туловище. «Что вы такое говорите? Слон — это колонна!», — не соглашался с предыдущими ораторами тот, кому досталась нога. «Да нет же, слон — он как веревка», — сжимая хвост, утверждал пятый из них.
Я, кстати, помню похожую историю. Мне-прошлой моя-прошлая русская мамочка ее рассказывала, только там фигурировали индусы.
Но обе версии сходятся в выводе: необоснованно делать выводы, имея лишь часть информации. Не видя целостной картины, судить о чем-либо. Да хоть бы и о слоне.
Вот и я пыталась разузнать побольше о слоне. До того, как начну делать некие выводы о том, что таится в облачной пустоте.
В свете этом информация о девочке-кунице от Джиана явно была полезна. В тот раз, когда я якобы толкнула Сюй Вэйлань, нормального разбирательства не произошло. Сюр какой-то, детский лепет. Малышку просто убрали из группы.
А я почти уверена, что истинный виновник в той истории — это пятнистая говнистость… тьфу ты, киса в пятнах. Каким-то образом она подбила на толчок куницу: уговорила ли, за конфетку предложила пошалить, еще что-то выдумала… Так или иначе, «ставила» представление Вэйлань, а огребла только (со)участница спектакля.
Юньсюй же в результате потерял друга. И это уже повод присмотреться к мальчику-слону. Пообщаться. Может, предложить остаться подольше после танцев. Лишних полчаса мне погоды не сделают, а слону могут и подсобить.
Совсем хорошо, если парни тоже задержатся. Вместе — веселее. И потом, когда мы неделю занятий пропустим, на нас будут чуть менее косо смотреть. Ну, насколько это осуществимо с учетом особенностей местного населения. И нет, мне никогда не надоест эта шутка.
Отменный повод для общения подогнал мне батя. Он распечатал фотографии с нашего чудесного отдыха в парке птиц. Как я говорила, там же не только пернатые. Это ворону тянуло к птиченькам. А предок больше всего нащелкал кадров со свинтусами… каждому свое. Шучу.
На самом деле, родитель много фото сделал. С разными животными. И часть из них отлично подошла для раздачи моим детсадовским друзьям.
— Он точь-в-точь как ты, — заявила я, передавая фотокарточку жирафику.
Дружище отреагировал правильно. Вытянул шею и улыбнулся, прямо как то длинношеее. Детвора вокруг засмеялась. Чистый беззаботный смех — самое ценное, что дарит нам детство.
— Этот красавчик — тебе, — продолжила я раздачу «портретов». — Чен, он как ты нынешний. А до второго тебе еще придется подрасти, чтобы полностью соответствовать.
Нашему юному гению с пространственным мышлением досталось сразу две фотографии. Мелкого бегемотика и его «будущей», взрослой версии.
Думала, что малыши могут испугаться разверзнутой пасти, но не тут-то было. Детки наперебой советовали Ченчену кушать больше, чтобы поскорее достичь взрослой формы.
— Быков мы не встретили, — я изобразила на лице досаду. — Как и акул. Но было много крокодилов и черепах. Черепаху я отдам тебе, Шуфэн. Чтобы тебе передалось от нее мудрости.
«И чтобы ты сбавила обороты в своих подколках», — я решила как-нибудь потом добавить. Без лишних глаз и ушей.
— А крокодил — для Юна, — выдала я самый необычный «портрет» из получившихся у бати. — Потому что, когда ты вырастешь, к тебе так же начнут слетаться красотки.
Помню, сама описывала в одном из текстов, как бабочки пьют черепашьи слезы. Получая при этом нужные им минералы. Теперь я знаю наверняка, что с крокодилами это тоже работает.
И да, с учетом статуса наследника, вокруг этого мальца реально будут виться всякие… бабочки. Он же при (больших) деньгах, что делает наружность далеко не самым значимым в плане привлекательности. Так-то Юн не страшный, не подумайте. И с зубами у него неплохо, хотя до полного комплекта еще пары моляров не хватает.
Юный Юн принял фотокарточку двумя руками — знак уважения к презенту — и с видом глубокой задумчивости.
Остальным детям я предложила выбрать фото с птицами, благо их папка много нащелкал. И еще один снимок я отнесла к столу, за которым сидел Юньсюй. Он заглядывался на нашу шумную смешливую компашку, но не подходил.
Если слоноподобная облачная пустота не идет к вороне, ворона идет к слону.
— Это тебе, — просто сказала я, наблюдая за реакцией.
Совсем маленьких слонят нам не встретилось, но был подросток, принимавший водные процедуры. Слегка похоже на мелководье нашего бассейна.
— М, — ответил слон.
Глазенки маленькие на миг вспыхнули. Рука (хобот) потянулась к фотокарточке, но замерла в воздухе.
Я пожала плечами, улыбнулась. Положила снимок на стол и вернулась к своим. Дальше пацан уже сам пусть решает, что с фотографией делать. И не только с нею… С такой большой головой думать вообще полезно.
В воскресенье выпал снег. Не так, как до этого: ночь он сыпал, а к утру растаял. На сей раз за ночь намело прилично. Заодно ударили заморозки (аж минус пять градусов по Цельсию), так что столица враз побелела.
За завтраком батя спешил, работая палочками, а еще то и дело поглядывал в окно.
— Дорогой, мы куда-то опаздываем? — Мэйхуа так же не оставила без внимания метания мужа.
— На прогулку, — улыбнулся предок и сделал вид, что очень поглощен куриным супом.
— Не уверена, что это хорошая мысль, — нахмурилась мамочка, заслышав сигнал вызова на мобильный. — Режиссер Ян звонит. Мне следует ответить.
Ян Хоу обрадовался погоде: ему хотелось непременно снежную зиму показать в ролике. Чтобы дети ловили ртом снежинки, играли и веселились на фоне падающего снега. Тем более, что он договорился с площадкой.
Щегол не разменивался по пустякам. Основные съемки он удумал проводить в Ихэюань, что значит: сад мира и гармонии. Внешний мир знает эту локацию, как Летний императорский дворец. Нет, ну правда, к чему мелочиться?
Как он достал разрешение на съемки в историческом комплексе, я без понятия. Вот только скромное пожелание: прибыть на рабочее место прямо сегодня, чем скорее, тем лучше, слегка огорошило.
Режиссер хочет успеть поймать момент, пока в Бэйцзине царит снежная сказка. А не хлюпкая беспогодица, истоптанная тысячами тысяч ног вездесущих китайцев. Нам и так часть сцен придется снимать где-то еще. Чтобы сократить период съемок с четырех сезонов до нескольких недель. Потом «колдовать» с монтажом, причем так, чтобы никто не догадался.
— Я вас сопровожу, — решил батя, узнав про срочный выезд.
Наивная ворона решила, что родитель хочет своими глазами увидеть талант доченьки. Малость ошиблась.
— Ты куда-то утром выходил? — спросила мать перед выходом, глядя на отцовскую обувь.
— Выносил мусор, — растянул губы в улыбке отец.
Дочь, то бишь я, слегка напряглась. Честнейший батя юлит — это совсем на него не похоже.
Суетливое поведение папки получило объяснение в нескольких шагах от дома. На подступах к площадке, где мы с пацанами раньше так часто играли, на заснеженной поверхности блестели снежные цветы.
Это он встал пораньше, ухитрился на рассвете смотаться из дома, не разбудив жену и дочь. Сотворил на снегу — я даже не понимаю, как именно! — веточку мэйхуа, цветущей зимней сливы. И вернулся домой. Всё ради того, чтобы порадовать любимую супругу.
— Ох, милый… — прижала к лицу ладони мама.
В уголках глаз тоже что-то блеснуло.
А у меня отпали последние вопросы, как моя невероятная мамочка выбрала из всех мужчин Срединного государства именно Ли Танзина. Простоватого, далеко не самого выдающегося. Но чуткого и искреннего. Настолько, что в прохладный ноябрьский день всех нас захлестнуло теплом и восторгом.
Пока мамуля терла глазки, я тайком показала родителю большой палец. При многочисленных различиях в жестикуляции, «ок» палец и в Китае «ок».
Первый день съемок новой рекламы Вод Куньлунь прошел невероятно продуктивно. По заверениям дяди Бу, главная сложность будет заключаться в выборе. Как из множества шикарных моментов отобрать самые-самые.
Я краешком глаза успела заглянуть в монитор. Оператор в своем репертуаре: кроме актерской работы он еще и красоту заснеженного сада мира и гармонии заснял.
Правда, сам же оговорился, что по договоренности с Ихэюань все эти красивости пройдут обработку. Картинку стилизуют и «заблюрят». У нас же вольная фантазия, а не исторические съемки.