Твоя вчерашняя телеграмма наполнила мое сердце радостью – через 4–5 дней, Бог даст, ты будешь здесь! О, радость так велика, я в ужасном волнении. Мой милый, ты приедешь – я хочу крикнуть об этом на весь мир – мой милый приезжает!
Доброй ночи, спи спокойно. Ангелы тебя да хранят, и солнышко светит над тобой, моим драгоценным.
Твоя глубоко преданная маленькая невеста,
Аликс. Вольфсгартен, 17 сентября 1894 года
Мой родной, милый Ники,
Я посылаю тебе нежнейшую благодарность за письма, которые я получила сегодня утром одновременно, а вчера ни одного не пришло. Охотничья записка заслуживает поцелуя и награды. Ах ты, проказник, как ты осмеливаешься говорить, что будешь целовать меня сколько вздумается без разрешения! Никогда прежде не слыхала о таком бесстыдстве! Лучше и не пытайся этого делать, иначе моя месть будет ужасной. О дорогой, я больше и больше скучаю по тебе, особенно сейчас, когда ты не можешь приехать так скоро, как мы планировали. Какая радость будет, когда, наконец, потом мы действительно встретимся и я смогу сжать тебя в своих объятиях и неотрывно смотреть в твое дорогое лицо и прекрасные ласковые глаза и нежно тебя целовать снова и снова, и ты уже не сможешь избежать этого. Когда я тебя, наконец, заполучу, ты так скоро не освободишься… Я тебя задушу поцелуями!
Мой родной, драгоценный, дорогой Ники, мой будущий муж, которого я так безумно обожаю, твоя любящая, глубоко преданная невеста,
Аликс. Вольфсгартен, 23 сентября 1894 года
Мой родной, дорогой Ники,
Самое нежное спасибо тебе за твое милое письмо и записку с охоты. И тому, и другому я обрадовалась чрезвычайно и еще больше, чем когда-либо, захотелось тебя видеть – я жду и надеюсь… Дорогой мой, мы должны быть терпеливы. От нашего беспокойства нет ничего хорошего, оно приносит нам только неудовлетворенность. Подумай, с каким трудом мы пережили наши пять лет – трудно, но мы были мужественны. Так и сейчас мы должны переносить разлуку, только чем больше мы знаем друг друга, тем труднее это становится. Но Господь Бог лучше знает, зачем Он нас так испытывает, и мы должны со смирением подчиниться. Вознаграждение будет в свое время. Всегда ведь больше наслаждаешься чем-либо, если должен долго этого ждать, а потом вдруг получаешь. Как много других помолвлены годами, потому что у них недостает денег, чтобы сразу пожениться, и как они мужественны. Мы должны учиться терпению и не отчаиваться, а всегда надеяться на лучшее, которое обязательно придет в свое время. Мы знаем, что можем полностью доверять друг другу, что преодолеем любое искушение. Мы останемся верны друг другу, так что когда мы снова встретимся, то сможем открыто смотреть в глаза друг другу. Обратись ко Господу, Он всегда милосерд и благ и утешит нас, когда не помогают утешения земные. Он вознаграждает нас, благословляет и никогда не покидает нас…
Но что на меня сегодня нашло – я пишу проповедь. Прости меня, дорогой, но я чувствовала, что должна написать то, что приходит мне в голову…
Много раз нежно целую и благословляю и остаюсь, любимый, дорогой Ники, твоя полностью преданная, глубоко любящая невеста,
Аликс. Вольфсгартен, 24 сентября 1894 года
Мой родной, бесценный,
Нет, это слишком тяжело – действительно, никогда ничего нельзя предвкушать в этом мире, так быстро разочаровываешься. Мы были слишком переполнены нашим счастьем, и Господь Бог решил нас испытать… А как ты должен себя чувствовать – о, если бы только пришло твое письмо с объяснениями, а то я так нервничаю в неведении! Может быть, ты не захотел, чтобы Папа отправился в одиночестве… Такое испытание: быть так близко и вдруг ускользнуть от своего маленького Солнышка…
Молись Богу, дорогой. Он – единственное для нас утешение. Лучший способ перенести наше горе – это утешать другие измученные души. Не думать о себе, а постоянно чем-то заниматься, читать и думать о других – это помогает в подавленном состоянии. Вспомним о нашем Господе Иисусе Христе, о том, как Он страдал, чтобы спасти нас, и тогда наш крест не так тяжело будет нести.
«На каждом кресте своя надпись». Я думаю, что наша – это терпение. Но я должна одеваться, иначе священнику придется ждать.
Да благословит тебя Бог, мое родное сокровище. Самые нежные поцелуи.
Аликс. Вольфсгартен, 28 сентября 1894 года
Мой родной, дорогой, любимый Ники,
Я еще больше люблю тебя и уважаю за твой шаг. Да, ты поступил как честный и преданный сын, и Бог благословит тебя за это, как делает это и твое Солнышко, хотя сердце ее, кажется, вот-вот разорвется от невозможности увидеть тебя. Это так жестоко, но сознание того, что ты действовал не как эгоист, будет утешением, хотя после этого письма я чувствую себя совсем несчастной и не знаю, как продержаться. Это ужасно, какая долгая разлука, и мне стыдно, что я такая слабая, но сейчас, когда я одна, я не могу сдержать слез. Пишу тебе, а сама представляю все, что могло бы быть. Ники, ты честный, ты ангел, а не человек, никогда не было лучшего сына, и я горжусь, что ты выбрал меня себе в жены…
…О, чадо, как сильно я люблю тебя за твою любовь к родителям, как редко в наши дни можно найти такую любовь. Они никогда не забудут, и я тоже, бесценный мой, как ты все же любишь и свою невесту. Вот именно этим я восхищаюсь, что даже эта великая любовь не может изменить твое отношение к родителям. Ты гораздо лучше меня. Все доказывает это, и я на коленях молю Бога, чтобы Он смог сделать меня достойной твоей любви.
…Мой мужественный Ники, и молю Господа тебя благословить и утешить и хранить. Крепко с любовью много раз целую и передаю привет твоим дорогим родителям.
Всегда твое, глубоко преданное чадо,
Аликс. Вольфсгартен, 29 сентября 1894 года
Мой дорогой, любимый,
Спешу тебя поблагодарить за твое дорогое письмо. Бедняжка, как бы я хотела быть с тобой и утешать тебя, когда ты грустишь. Мне слишком хорошо знакомо несчастье находиться с больными людьми и не иметь возможности помочь им. Но их утешает уже то, что они видят рядом своих близких, пытающихся облегчить их страдания и делающих все, чтобы они чувствовали себя уютнее и приободрились. Они не должны унывать, это очень важно. Нужно делать все, что в ваших силах, чтобы отвлечь их, чтобы они не замыкались в себе.
Вынуждена ждать еще две-три недели и не уверена, что ты приедешь даже тогда, – о, это слишком тяжело. Да, действительно, лучше бы мы были женаты – быть в разлуке, когда я знаю, в какой ты тревоге за своих родителей, и не могу утешить тебя – это ужасно и это заставляет мое сердце пылать новой силой и любовью… Разве ты не понимаешь, в каком я состоянии, – я горю, томлюсь по тебе, хочу быть твоей и иметь право поехать к тебе и разделить твое горе и печали, а не оставаться беспомощной и вынужденной только ждать.
Да благословит тебя Бог. Люблю, нежно целую, остаюсь твоя вечно и глубоко любящая и преданная невеста,
Аликс. Вольфсгартен, 2 октября 1894 года
Мой родной, бесценный,
Для чего Бог нас создал? Ясно, что не для того, чтобы спрятаться и эгоистично жить только для себя. Я прекрасно понимаю людей, которые уходят в монастырь, но вместе с тем я не считаю это правильным. Он говорил, что у некоторых это единственный способ избежать искушения, которому они не в силах противостоять иначе, чем уходом в обитель, чтобы вести там святую жизнь. Я называю это трусостью. Вокруг нас в мире всюду искушения, и мы должны научиться стать сильными и преодолевать их. Если нас одолевают искушения, это не причина, чтобы прятаться. Я уверена, Богу более угодно, чтобы мы продолжали жить в обычном мире, борясь с искушениями, и с Божией помощью одерживали над ними победу. Мы должны помогать друг другу и делать добро. Я не говорю, что всем следует вступать в брак – нет, но помогать заблудшим, утешать печальных и одиноких, молиться со скорбящими и делать добро везде, где можно, но не запирать себя. Нет никакой добродетели в избегании искушений. Нет, я уверена, мы здесь не для этого. Если бы я совершила грех, я думаю, что скорее бы успокоила свою совесть, работая и помогая другим, чем просто молясь и каясь.
Но сейчас я должна попрощаться. Да благословит тебя Бог, мой любимый, бесценный, вечно дорогой Ники. Твое вечно преданное и любящее, Солнышко.
Вольфсгартен, 3 октября 1894 года
Мой родной, дорогой, бесценный,
Нет ничего хуже, чем видеть, как страдают близкие тебе люди и быть не в состоянии помочь им, разве только старанием ободрить их и не дать унывать. Но как это трудно, когда сам в унынии…
Пусть Всемогущий Бог утешит тебя и даст тебе силы и поможет в любой беде и в выполнении твоего трудного долга. Когда-нибудь придет наш черед, и мы будем всецело принадлежать друг другу, но сейчас мы не должны думать только о себе, а должны заботиться в первую очередь о других и делать все, что в наших силах, чтобы помочь им. Мы должны быть терпеливы, надеяться на помощь Божию и не противиться Его воле. Можно утешиться тем, что ты нужен, что ты можешь помочь и утешить, и твои дорогие родители благословят тебя…
…Твоя глубоко любящая и преданная невеста,
Аликс. Дармштадт, 12 октября 1894 года
Я никогда не верила, что в мире может быть такое полное счастье – такое чувство общности между двумя смертными. Больше не будет разлук. Соединившись, наконец, мы связаны на всю жизнь, а когда эта жизнь закончится, мы встретимся снова в другом мире и навечно останемся вместе[18].
Наставления духовным чадам архиепископа Феофана Полтавского (Быстрова)
В 1906–1911 – духовник Императора Николая II и его Августейшей Семьи.
Досточтимый друг!
Обращаете ли Вы внимание на то, что сейчас делается в мире? Министры всех государств мира только одно и делают в настоящее время, что говорят о мире всего мира. Министры Франции и дружественных с нею держав, кроме того, очень настойчиво говорят о гарантиях безопасности как о самом существенном условии этого «мира». Невольно приходят на память слова апостола Павла из Послания к Солунянам (Фессалоникийцам): «…день Господень так придет, как тать ночью»