– «Таких нет тайн, что время в конечном счете не раскроет», – скорее самой себе процитировала Либби.
Элайна замерла на месте.
– Откуда эта фраза?
– Кажется, из какой-то французской пьесы семнадцатого века. Наверное, попалась мне когда-то в ленте «Pinterest», – усмехнулась Либби.
– Готов поспорить, у зимнего сада масса своих секретов, – сказал Коултон.
Внезапно Либби ощутила в себе такой подъем духа, какого не случалось у нее уже давно:
– Прямо не терпится узнать!
Глава 11
Понедельник, 2 февраля 1942 г.
г. Блюстоун, штат Вирджиния
Сэйди очень волновалась, когда ехала в имение Картеров без брата. Как бы храбро она ни выставляла себя лучшим водителем в ту встречу накануне Рождества, девушка все же побаивалась Картеров. Они были богатыми людьми, и, хотя мать и говаривала, что богатеи надевают штаны точно так же, как и бедняки, Сэйди все же чувствовала разницу. Эти люди жили по совсем иным правилам.
Включив пониженную передачу, Сэйди свернула на территорию поместья, слыша, как старенький мотор утробно загудел. Далее она покатила по длинной, извилистой подъездной дороге, ведущей к большому особняку. За последнюю неделю снег изрядно стаял, хотя мама и предупредила, что надо ожидать новых снегопадов. С зимой пока что рано было прощаться.
Наконец показалось здание Вудмонта. В отсутствие рождественских зеленых венков, перевитых красными лентами, его кирпичный фасад смотрелся угрюмо и неприветливо. Деревья вокруг стояли голые, лишь клумбы перед домом, обсаженные самшитом, сполохами зелени оживляли невзрачный вид.
Сэйди терпеть не могла это время года. Казалось, будто мир вокруг спал и все только и делали, что ждали наступления весны.
И Блюстоун она не любила – особенно теперь, когда уехал Джонни. Сэйди с матерью отвезли его к железнодорожному вокзалу в Шарлоттсвилле, что в двадцати пяти милях от дома. За всю дорогу никто в грузовике не вымолвил ни слова, а когда, уже на платформе, Сэйди крепко обняла брата, они с матерью обе расплакались, точно маленькие дети.
Перейдя на первую передачу, Сэйди объехала особняк и припарковалась возле кухни. Заглушив двигатель, она выждала, пока он перестанет кашлять и чихать, после чего включила стояночный тормоз.
Мать попыталась уговорить ее надеть в этот день парадное платье.
– Очень важно с первого дня произвести хорошее впечатление, – объяснила она.
Однако Сэйди заартачилась, ссылаясь на то, что в платье ей слишком трудно будет переключать передачи. К тому же двигатель может в любой момент неожиданно заглохнуть, и ей придется карабкаться на передний бампер и лезть под капот, чтобы починить то, что там сломается. А машинное масло – верное средство испортить ее лучший наряд.
И все же она позволила матери причесать ей густые рыжевато-каштановые волосы и насколько можно их пригладить, после чего увязать их сзади лентой. Сэйди надела лучший полукомбинезон, что у нее имелся, и свежую рубашку и как следует начистила свои пошарпанные коричневые ботинки.
Идя от машины, Сэйди обхватила себя руками, прижимая к своей фигурке висящую складками, потрепанную куртку брата и сознавая, что на ней разномастные пуговицы. Быстро взойдя на крылечко, девушка постучала в дверь на кухню. Потом повернулась спиной к двери, окидывая взглядом земли, плавно нисходящие к реке. Из-за отсутствия листвы с крыльца открывался ничем не заслоняемый вид реки Джеймс. Воды ее сегодня медленно и величаво следовали изгибам русла, как будто совершенно безразличные к холодам.
Дверь позади нее резко открылась, и девушка развернулась, ожидая увидеть кухарку. Однако на пороге стоял сам Эдвард Картер, и по недовольно нахмурившемуся лицу его пролегли морщины. На нем были серые строгие брюки, белая рубашка с закатанными до локтя рукавами и жилет из той же ткани, что и низ.
– Ты опоздала, – бросил он, глядя на наручные часы.
– Сейчас одиннадцать второе февраля. Как раз, как мы договорились. – Сэйди специально для этого съездила на прошлой неделе в городской магазин и воспользовалась телефоном мистера Салливана. Она дважды переспросила о времени у миссис Фритц и записала назначенный день и час на обрывке оберточной бумаги.
Ее несогласие, похоже, вызвало в нем еще большее раздражение.
– Назначено было на десять.
Сэйди сунула руки в карманы, чтобы найти и предъявить ему записку со временем, но тут в ее ушах зазвучало предостережение матери: «Только не пререкайся с ними, детка, даже если ты права».
– Извините, сэр, – сказала она. – Так госпожа Оливия по-прежнему хочет, чтобы я отвезла ее в Шарлоттсвилль?
– По удачной случайности, она как раз заканчивает завтрак и будет готова с минуты на минуту. Так что тебе повезло, что ты опоздала.
– Да, сэр.
– Зайди пока что внутрь. Как только она появится, я провожу вас в гараж и познакомлю с автомобилем. А потом, боюсь, я не смогу здесь остаться. У меня сегодня много пациентов в Линчбурге.
– Да, сэр.
– А это означает, что если у вас, девушки, в дороге случится неприятность, то я не смогу вам помочь. У нас в доме имеется телефон, и есть телефон в больнице. Ты имеешь представление, как им пользоваться?
– Разумеется. Но ничего с нами в дороге не случится. Мы будем ехать медленно и спокойно.
– Твой брат прислал мне письмо, в котором еще раз уверил, что ты работник аккуратный и трудолюбивый. Так что не дай ему повода считать, что он ошибся, юная леди.
Сэйди была бы очень рада увидеть то письмо – ведь это весточка от брата.
– Джонни никогда ни в чем не ошибается.
На что доктор Картер кивнул, явно удовлетворенный ее ответом.
Сэйди ступила в помещение кухни, наслаждаясь теплом, пропитывающим ее, казалось, до самых костей. Как бы хотелось ей приберечь хоть немного этого тепла для обратной поездки домой!
– Я сообщу Оливии, что ты ждешь здесь, – сказал Эдвард Картер. – Там, на столе, тарелка с печеньем – угощайся, если ты голодна. Джонни сказал, у тебя всегда хороший аппетит.
Уж это было несомненно!
– Благодарю вас.
На ходу расправляя рукава, он толкнул открывающиеся в обе стороны двери и исчез внутри дома. Сэйди приподняла красно-белую клетчатую материю. Из-под салфетки на нее глянуло чудесно пахнущее, еще теплое печенье. Девушка взяла одну печенину, надкусила… и мгновенно ее умяла. Наверное, ей следовало бы есть медленно, как полагается леди, но утром за завтраком Сэйди отказалась от добавки галет, сказав матери, чтобы та съела добавку сама, поскольку уже две недели боролась с простудой.
Достав из кармана платок, Сэйди завернула в него пару штук и сунула в карман. Из холла за дверью послышался стук каблуков, и Сэйди торопливо запихнула еще одно печенье в рот целиком.
Толкнув створки, госпожа Оливия стремительно вошла на кухню и быстро откинула с бледно-молочного лица темный завиток волос. Одета она была в коричневое платье, расшитое по подолу цветами и скрывавшее ее тонкие ноги до середины икр. Туфли из мягкой телячьей кожи были старательно отполированы и шли в тон висевшей на предплечье сумочке.
– Доброе утро, мисс Томпсон, – поздоровалась Оливия.
Сэйди как можно быстрее проглотила то, что было во рту, и улыбнулась:
– И вам доброе, мэм. – Заметив у себя на манжете куртки крошки печенья, Сэйди поспешно их смахнула. – Зовите меня Сэйди. Все меня так зовут.
– Хорошо, Сэйди.
В кухне появился Эдвард, и Оливия, улыбнувшись ему, чмокнула мужа в щеку. Хмурое лицо доктора Картера немного потеплело.
– Будь поосторожнее сегодня.
– Хорошо, – улыбнулась Оливия и, раскрыв сумочку, достала оттуда перчатки. – Не понимаю, что может быть опасного в катании по сельской местности.
– Дороги еще местами заледеневшие.
– Я пережила и куда более худшее, – фыркнула Оливия.
Ничего на это не ответив, Эдвард натянул на плечи теплое шерстяное пальто.
– Идемте за мной, дамы, я покажу вам автомобиль.
Оливия неспешно надела мягкие, совсем детского размера, перчатки.
– Вы в самом деле водите машину с двенадцати лет, Сэйди?
– Да, мэм.
– Я родом из Лондона, и у нас большинство женщин вообще не умеют водить авто.
– Машина – единственный способ куда-то добраться в этих краях, если не хочешь топать пешком или ловить попутку.
– А далеко отсюда до Шарлоттсвилля?
– Плюс-минус двадцать с небольшим миль.
– Ого, как далеко!
В этот момент Эдвард открыл наружную дверь, отчего в кухню сразу ворвался поток ледяного воздуха. Пропустив впереди себя Оливию и Сэйди, он вышел следом и плотно закрыл за собой дверь.
– Давайте-ка, дамы, я отведу вас к гаражу. Посмотрим, действительно ли Сэйди такой хороший водитель, как отзывался о ней брат.
Сэйди считала, что она еще и лучше – особенно когда нормально достает до педалей, – однако предпочла не хвастаться. Ее вождение само положит конец любым сомнениям Эдварда Картера.
Под пронизывающим холодным ветром, налетевшим с реки на холм, втроем они направились к строению, больше всего похожему на амбар или конюшню. Торопливыми шагами доктор Картер сразу же задал им быстрый ход, и хотя сама Сэйди поспевала за ним без труда, она ожидала, что, обернувшись, увидит порядком поотставшую госпожу Оливию. Однако, повернув голову, с удивлением обнаружила, что та следует за ней в паре шагов, ступая в том же темпе.
Наконец Эдвард распахнул двери строения, однако вместо лошадей внутри стояли в ряд три автомобиля. Справа отдыхал фермерский грузовичок. Он был самым простоватым из этой троицы – но куда лучше, нежели грузовик Сэйди. Рядом примостился четырехдверный «Форд Делюкс»-купе с гладким полированным кузовом. Возле него стоял зеленый «Понтиак»-универсал с широким задним сиденьем и изысканной деревянной обшивкой салона.
Сэйди охватил трепет возбуждения, когда она представила, что станет водить один из роскошных автомобилей семьи Картеров. Брат говорил ей, что машина – она везде машина и что если она умеет переключать передачи на одной, то без труда это сделает и на другой. Главная разница в том, смеялся он, что дорогие модели всегда выполняют то, что от них хотят, в то время как их «синего старикана» приходится порой еще убалтывать завестись.