Сэйди вся напряглась, противясь желанию соприкоснуться с ним еще плотнее, нежели сейчас.
Малкольм тихо хохотнул.
– Положи руки мне на плечи, и я нас поведу.
Сэйди положила ладони на его широкие плечи. С беззаботным весельем в глазах Малкольм начал двигаться вместе с ней в такт музыке. Несколько раз Сэйди наступала ему на ботинок и, опустив взгляд, пыталась следить за их ногами.
Предельно сосредоточившись, она разобралась наконец в фигурах танца и уже спустя несколько минут стала двигаться свободнее.
– У тебя талант, – молвил Малкольм.
– Да я б так не сказала. Мои ноги сами не знают, куда двигаются.
– У тебя просто отлично все выходит, Сэйди.
Они продолжали дальше танцевать в такт этой медленной песне, которая сменилась другою в том же темпе. Мало-помалу тело ее все больше придвигалось к его, пока наконец она не прижалась грудью к его груди.
Сэйди вдруг подумала о матери. Боже правый, вот бы ей досталось, если бы это увидела мать! Ей следовало бы отстраниться от Малкольма. Сделать небольшой перерыв. И где, черт возьми, эта Рут?
Но всякий раз, когда Сэйди начинала озираться вокруг или пыталась отстраниться, Малкольм крепко удерживал ее вплотную к себе.
Когда песня закончилась, толпа в зале стала требовать мелодию побыстрее, и Сэйди увидела в этом возможность сделать перерыв.
– Вот сейчас мне точно надо выпить лимонада! – заявила она.
– Хорошо. Сейчас налью нам по новой.
Взяв Сэйди за руку, Малкольм увел ее с танцпола. Пока он отлучился наполнить им по стакану, Сэйди устремила взгляд на танцующих, наблюдая за быстрыми движениями пар и в такт музыке пристукивая ногой по полу.
Вернувшись, Малкольм вручил ей полный до краев стакан лимонного пунша:
– Пей до дна, Сэйди.
Она осторожно сделала глоток.
Напиток показался ей слаще, нежели тот, что она пила в прошлый раз, и цитрусовый вкус его был немного едким.
– Ты чего-то туда добавил.
– Совсем чуть-чуть.
Самогон, что ей приходилось пробовать, тоже имел едкий вкус, и от него все жгло во рту. А этот напиток был сладким, легко пился и казался вовсе не алкогольным. Не успев даже заметить, Сэйди осушила стакан, и Малкольм тут же вложил ей в руку второй.
Когда он уже отправился за третьим стаканом пунша, Рут со своим кавалером оторвались от компании и подошли к Сэйди.
– Я вижу, ты тут приятно проводишь время.
– Ну да. – Сэйди чувствовала, что все мышцы у нее совершенно расслабились, и теперь она не сомневалась, что сможет танцевать лучше всех в этом зале.
Подняв бровь, Рут с улыбкой поглядела на своего парня, словно потешаясь какой-то им одним понятной шутке.
– Что ж, некоторые девушки всегда умеют с удовольствием провести время, не так ли?
– Что ты имеешь в виду? – спросила Сэйди.
– Ничего. Приятного тебе вечера!
Когда Рут со своим поклонником исчезли через входную дверь, вернулся Малкольм.
– Не хочешь выйти проветриться? Ты как будто немного раскраснелась.
Сэйди сделала глоток пунша. Мысль выйти на прохладный воздух показалась ей очень даже удачной. Не только потому, что она и впрямь чувствовала себя слегка разгоряченной, но потому, что Сэйди понимала: если она хочет поцеловать Малкольма, то лучше это сделать где-нибудь на улице, где не будет посторонних глаз.
– Конечно, с удовольствием.
Он снова расплылся в улыбке. Подождав, когда она опорожнит последний стакан и отставит в сторону, к уже пустым, Малкольм положил ей ладонь на поясницу и повел к выходу. Она чувствовала на себе укоризненные чужие взгляды. Ее снова осуждали – но, точно так же, как и Рут, смотреть на нее так осуждающе будут всегда. Так уж ее воспринимали в Блюстоуне. И каким бы шикарным ни был ее наряд, она всегда и для всех будет оставаться прежней Сэйди Томпсон.
С Малкольмом она отошла подальше от клуба, в темноту, освещаемую лишь звездами на ясном ночном небе. Луна сияла совсем маленьким серпиком. В такую ночь хорошо удирать самогонщикам, подумала Сэйди. Достаточно светло, чтобы ездить без фар, и достаточно темно, чтобы спрятаться от законников.
Малкольм перевел ее через грязный пятачок земли к припаркованному поодаль, блестящему полировкой «Понтиаку»-купе. Краска на нем как будто выгорела на солнце, и было видно, что эта машина постарше.
– Твое авто? – спросила Сэйди.
– Да. – Малкольм сунул руку в карман, достал сигарету и закурил ее, эффектно чиркнув спичкой о каблук. Лицо его окуталось дымом, и он сразу же напомнил девушке Кларка Гейбла.
Внезапно по телу у нее прокатилась легкая слабость, и, чтобы не упасть, Сэйди прислонилась к блестящему черному боку автомобиля. Малкольм шагнул к ней ближе, глядя на нее во все глаза, точно она была единственным для него человеком во вселенной.
– Ты очень красивая.
Сэйди коснулась кончиками пальцев своих разгоряченных щек.
– Мне этого еще никто не говорил.
– Это потому, что парни в вашем городе – просто слепые глупцы.
Она слегка расправила плечи.
– Как мило от тебя это слышать.
– Это истинная правда.
Сделав последнюю затяжку, Малкольм кинул остатки сигареты под ноги. Выдыхая дым, затоптал окурок в земле.
– Мне бы хотелось поцеловать тебя, Сэйди.
Шумная музыка и огни клуба растаяли где-то позади, и Сэйди казалось, они перенеслись куда-то на многие тысячи миль, туда, где есть лишь Малкольм и она.
– А почему ты хочешь меня поцеловать? – Ей так хотелось вновь от него услышать, какая она красивая.
Подступив вплотную к Сэйди, он кончиками пальцев приподнял ей подбородок. От него пахло табаком и слегка отдавало лосьоном после бритья. Сэйди посмотрела в его темные глаза и облизнула губы. Она ведь и сама желала поцелуя!
– Ты хочешь просто меня поцеловать?
– Да, только и всего, – бархатистым голосом ответил он, впившись взглядом в ее губы.
– А потом мы снова пойдем танцевать? – каким-то далеким и совершенно не своим голосом спросила Сэйди.
– Именно.
И не успела она что-либо ответить, Малкольм склонился к ней ближе и медленно приник губами к ее губам. Сэйди вмиг охватило пьянящей волной, катящейся от губ к самым кончикам ступней. Теперь она поняла, почему Рут так любит целоваться со своим парнем.
– Тебе понравилось? – Губы его были так близко, что Сэйди чувствовала тепло его дыхания на своем лице.
– Да, – честно ответила она.
– Хочешь еще раз?
Искушение было очень сильным – однако все же недостаточным, чтобы возобладать над предостережением матери не попадать больше в неприятности.
– Боишься, что скажет мамочка? – с легкой смешливостью произнес он, словно подтрунивая над давней подружкой. – Ты ведь, должно быть, мамина малышка?
– Я не малышка.
Он широко улыбнулся, отчего на щеках проступили совершенно мальчишеские ямочки.
– Это я уже понял.
И просто чтобы подтвердить это, Сэйди сама поцеловала его в губы. Скорее даже, быстро чмокнула, доказывая этим, что она уже вполне взрослая девушка.
Малкольм прижал ладонь к ее пояснице и на сей раз крепко, всем телом, привлек Сэйди к себе. Он как-то весь напрягся, и Сэйди ощутила в нем острое желание, которое для нее было одновременно и незнакомым, и волнующим, и тревожным.
– Я хочу кое-что тебе показать, – томно сказал он.
– Что?
Малкольм взял ее за руку и мягко потянул за собой. Сэйди сперва заартачилась, но в его темных глазах тут же снова появился вызов, и девушка последовала за ним – просто чтобы показать, что она и впрямь уже взрослая и самостоятельная. Открыв заднюю дверцу, Малкольм кивком велел ей забраться внутрь. Сэйди заколебалась, но он легонько подтолкнул ее со словами:
– Какая же ты красивая.
Пригнувшись, Сэйди залезла в салон и села на мягкий кожаный диванчик. Здесь сиденья были, конечно, лучше, нежели в ее старом грузовичке, но не такими роскошными, как в «Понтиаке» Картеров. Сэйди поспешно отодвинулась в другой конец диванчика, когда Малкольм тоже уселся сзади и захлопнул дверцу.
В тесноте салона его средних размеров фигура как будто сделалась намного крупнее. Он положил ладонь Сэйди на бедро, и она быстро смахнула его руку.
– Хочешь, я поцелую тебя еще раз? – спросил Малкольм.
– Нет. – Хотя на самом деле она была ничуть не против. Сэйди понравилось целоваться. Просто внутри машины она почувствовала себя словно в ловушке, и это заставило ее нервничать.
– А мне вот кажется, ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Сэйди Томпсон. – Уже не дожидаясь ответа, Малкольм наклонился к ней и, повалив, прижал ее спиной к диванчику. Напористо приникнув к ее губам, он скользнул языком ей в рот.
Голова у нее на сей раз закружилась, и Сэйди почувствовала, что этот поцелуй куда более страстный и глубокий, нежели она могла ожидать. Она попыталась сесть, однако под тяжестью его тела оставалась крепко прижатой к сиденью.
Его рука скользнула ей по бедру, забравшись под подол платья. Он поддернул его вверх так быстро, что она даже не успела воспротивиться, платье обнажило бедро.
– Перестань, мне это не нравится, – уперлась она ладонями ему в грудь.
– Нравится-нравится, иначе ты бы здесь не оказалась.
– Я хочу обратно на танцы.
– Вернемся через несколько минут. Неужто тебе здесь не по душе?
Его пальцы уверенно скользнули ей под юбку и завозились с панталонами. Сэйди попыталась отпихнуть его руку:
– Прекрати, мне это неприятно.
– Это потому, что ты еще ни разу этого не пробовала.
Чуть приподнявшись, он расстегнул центральную пуговицу у себя на брюках и через мгновение уже снова оказался поверх Сэйди.
Голова у нее отчаянно кружилась. Звуки танцев были уже так далеко, что Сэйди показалось, будто музыка там и вовсе затихла.
– Я больше ничего не хочу пробовать!
Он припал губами к ее рту.
– Ты же хотела, чтобы я тебя поцеловал. Вот это я и делаю.
То, что произошло в следующие минуты, оглушило ей плоть и заставило оцепенеть душу. Стянув с нее исподнее, Малкольм нащупал рукой ее самые интимные места. Всякое влечение уже напрочь оставило Сэйди, и все, что она теперь чувствовала, был лишь глубокий стыд.