Джонни ремонтировал тяжелые бомбардировщики, устраняя повреждения, нанесенные самолетами люфтваффе и немецкой противовоздушной артиллерией. Каждое утро он пересчитывал взлетавшие с их аэродрома самолеты, что устремлялись на юг с десятком человек на борту. Они бомбили вражеские объекты в оккупированной фашистами Франции. И всякий раз по возвращении техники нескольких самолетов он недосчитывался. Бывали дни, когда назад не возвращалась и половина.
Все больше и больше юношей из их долины записывались в армию и покидали городок. С войной швейной работы у Сэйди и ее матери прибавилось, поскольку ребятам, готовившимся плыть за океан, требовалась подшитая по росту и подогнанная по ширине военная форма с крепко прилаженными нашивками. И всякий раз, беря в руки чью-то униформу, Сэйди думала о Джонни.
Она снова и снова перечитывала матери приходившие от Джонни письма, и когда она их читала, иголка в руках матери замедляла движение и женщина старательно вслушивалась, ловя каждое слово, словно они были из золота. И никогда ей не наскучивало раз за разом слышать то, что писал домой Джонни. От Дэнни по-прежнему не было ни весточки, однако в то же время не приходило от командования и извещений, что он погиб или пропал без вести.
С Оливией Картер она за все это время ни разу не общалась, и – что куда более важно – ничего не было слышно и от шерифа. Сэйди много размышляла о госпоже Оливии, зная, как глубоко та переживает из-за потери дитя. Девушка понимала, что заскочить ненадолго в Вудмонт – для нее совсем не вариант, однако все же надеялась увидеть Оливию, когда в очередной раз поедет в город за продуктами.
И вот, лелея в себе эту надежду, Сэйди припарковалась напротив магазина мистера Салливана и понесла туда ящик с помидорами. Сезон томатов уже заканчивался, но их еще можно было продать. Последние, уже помятые и перезрелые помидоры, а также огурцы и тыквы в самое ближайшее время пойдут в консервы на зиму.
Проходя мимо там же приткнувшегося к тротуару пикапа, Сэйди заметила сидящую внутри молодую пассажирку. Приподняв немного ящик, чтобы снять тяжесть со впившейся в ладонь занозы, Сэйди внимательнее посмотрела на женщину в машине. С маленького бледного лица на нее устремился дикий взгляд ярких, пронзительных голубых глаз. Сэйди остановилась, встретившись взором с незнакомкой, внезапно осознав, что это та самая девушка, которую она видела возле больницы в Линчбурге.
У Сэйди заколотилось сердце, и она чуть ближе подступила к пикапу. В последние месяцы она много думала о той девушке, гадая, выжила ли та после того, что с ней произошло в том ужасном месте.
Когда Сэйди придвинулась к ней еще ближе, молодая женщина сложила руки на груди и низко опустила голову. При этом она даже не попыталась поднять окно. Однако, когда Сэйди была уже в паре шагов от нее, женщина внезапно заерзала и стала потряхивать головой, будто у нее под кожей ползали муравьи.
Тогда Сэйди остановилась и сделала шаг назад, рассчитывая, что незнакомка поймет, что девушка не несет для нее никакой угрозы. Но женщина в машине больше не поднимала на нее глаз.
– Меня зовут Сэйди. А как вас зовут?
Уставившись взглядом куда-то в колени, женщина ничего ей не ответила.
– Могу я угостить вас помидорами? У меня есть немного лишних, и я могла бы поделиться.
Женщина подняла на нее глаза, полные глухой тоски, мрачной и бездонной, как темные пещеры в недрах гор, медленно помотала головой и отвернулась.
Тогда Сэйди отошла наконец от пикапа и, подперев коленом ящик, открыла дверь в магазин. Когда она ступила внутрь, над головой привычно звякнул колокольчик. Мистер Салливан суетился за стойкой, упаковывая в коробку товары для высокого широкоплечего мужчины. К счастью, Рут в магазине не наблюдалось.
Девушка водрузила свой ящик на край прилавка и окинула взглядом стойку, ища какой-нибудь старый журнал, чтобы отвлечься. Там оказался номер «Harper’s Bazaar» двухлетней давности, но и он не смог погасить в Сэйди внезапное волнение.
– С вас два доллара, мистер Блэк, – произнес хозяин магазина.
Мужчина выудил из кармана мелочь и помятую купюру и неторопливо отсчитал нужную сумму. Сэйди узнала этого человека. Именно он тогда вместе с шерифом тащил девушку ко входу в больницу.
– Мистер Блэк, меня зовут Сэйди, – заговорила она. – Там, в пикапе, ваша дочь?
Блэк не удостоил ее и взглядом.
– А что?
– Просто я с ней поздоровалась. Она, кажется, приятный человек. – Это было совсем не то, что просилось у нее на язык, но Сэйди рассудила, что вряд ли будет очком в ее пользу, если она скажет, что его дочь выглядит потерянной и несчастной.
– Держись подальше от моей Салли! – бросил ей мистер Блэк, взяв свои покупки в руки. – Последнее, что ей нужно, – это такая подружка, как ты.
От неожиданности Сэйди опешила: то ли в ответ огрызнуться, то ли просто молча отступить.
– Но вы ведь меня совсем не знаете.
– Знаю я таких, как ты.
Отвернувшись от прилавка, мистер Блэк смерил взглядом Сэйди. Он немного помедлил, словно ее узнавая, потом решительно мотнул головой и зашагал прочь из магазина.
– Пытаюсь припомнить, где у нас в долине живет этот мистер Блэк, – обратилась Сэйди к мистеру Салливану.
– Примерно в десятке миль отсюда. Он редко наведывается в город, – ответил тот.
– Никогда прежде не видела его дочь, – продолжала Сэйди, нарочито разглядывая страницу в журнале, словно просто поддерживала незатейливый разговор.
– Мне кажется, я тоже последний раз видел ее еще маленькой девочкой. Прелестное созданьице, но тронута рассудком.
Может быть, это и объясняло тот странный взгляд?
– Она вроде ненамного старше меня. Но почему-то в школе я ни разу ее не видела.
– Она никогда не ходила в школу. Видимо, в этом не было смысла.
Сэйди была достаточно догадливой, чтобы понять: что бы в той больнице ни происходило, это не было правильно и хорошо.
– Мне она показалась вполне здравомыслящей.
Но мистер Салливан недовольно замотал головой:
– Ты приехала собирать слухи про семейство Блэк – или чтобы продать мне помидоры?
– Продать помидоры.
Нагнувшись под прилавок, мистер Салливан достал стопку старых журналов:
– А это – тебе.
– Мне? – удивилась Сэйди. – С каких это пор вы стали отдавать мне журналы?
– Это тебе от Оливии Картер. Она на днях была здесь и оставила их для тебя.
Сэйди погладила ладонью глянцевую обложку, пытаясь уловить запах духов госпожи Оливии.
– Она оставила их для меня?
– Сказала, что иначе придется их отправить в мусор.
– И как она? – осторожно спросила Сэйди.
– Выглядит вполне неплохо. С ней был супруг. Он очень уж над ней трясется.
Старый пикап снаружи заурчал двигателем и отъехал от тротуара. Повернувшись к окну, Сэйди проводила его взглядом.
– Да, он очень ее любит, – произнесла она.
– Я что-то тебя не видел в последние пару недель. Куда ты пропала?
Сэйди вновь повернулась к хозяину магазина, забирая со стойки журналы.
– Подхватила грипп. Мама сказала, что лучше пока в город не ездить. Но сейчас я в полном порядке.
– Ты как-то изменилась, – продолжал мистер Салливан. – Поправилась.
– Как Джонни с Дэнни уехали, мама всю свою стряпню норовит впихнуть в меня. Она печет такое вкусное печенье!
– Как там твои братья поживают?
– Все вроде бы неплохо.
– Еще шестеро ребят от нашего округа ушли в армию. Скоро уже никого из юношей не останется.
– Когда, по-вашему, все это закончится?
– Я слышал, что теперь, когда мы тоже ввязались в войну, это уже вопрос времени. Так, во всяком случае, говорили раньше. Считали, что все закончится к Рождеству.
– Хотелось бы верить. Но знаю, что это маловероятно.
Мистер Салливан насчитал ей за товар один доллар и пятнадцать центов. Сэйди глянула в список покупок, понимая, что может позволить себе лишь муку да топленый жир. А она так надеялась, что останется денег еще и на сахар, чтобы мама смогла испечь для нее сладкий пирог.
С покупками в ящике и небольшой мелочью в кармане Сэйди вышла из магазина. Сложив свой груз на пассажирское сиденье, она забралась за руль. С первого захода мотор не заработал, и Сэйди пришлось посидеть некоторое время, прежде чем попытаться завести его снова. Пока она ждала, когда обсохнут свечи зажигания, мимо шустро проехал «Понтиак» семейства Картер.
Сэйди вгляделась, нет ли там госпожи Оливии, однако увидела лишь доктора Картера за рулем. Лицо у него было безрадостным, и, судя по направлению, ехал он в Шарлоттсвилль принимать пациентов. Он явно уезжал на несколько часов, а то и вовсе на весь день.
Будь у Сэйди хоть капля здравомыслия, она бы отправилась домой и сосредоточилась бы на своих делах. Однако она поймала себя на том, что все больше думает об оранжерее и о госпоже Оливии. Ей показалось вполне правильным, если она съездит поблагодарить ее за переданные журналы. И, не успев даже отдать себе отчет в том, что делает, Сэйди покатила в Вудмонт.
Пятнадцать минут спустя она, словно в нерешительности, притормозила перед парой одинаковых столбов на въезде в поместье, однако, не успев себя отговорить, поехала по длинной подъездной дороге. Как всегда, подрулив к особняку сбоку, Сэйди припарковалась перед входом на кухню. Потерла влажные ладони о штаны и постучала в дверь.
Миссис Фритц прищурилась, глядя на нее в окошко, словно не поверила своим глазам. Вытирая руки белым фартуком, она поспешила к двери.
– Доброе утро, миссис Фритц, – как можно бодрее поприветствовала ее Сэйди. – Я приехала поблагодарить госпожу Оливию за журналы.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. Но если тебя здесь застанет доктор Картер, то мигом вызовет шерифа. Госпожа Оливия все силы приложила, чтобы не дать ему отправить тебя за решетку.
– Я не хотела, чтобы кто-то пострадал, – скованным голосом, едва сдерживая в себе эмоции, – ответила Сэйди. – Это был несчастный случай.
Глубоко вздохнув, миссис Фритц завела девушку внутрь.