Лофтон резко села на постели, подавшись вперед, и ее снова вырвало. Либби, прижав ладонь к животу, поспешила от койки прочь.
– Сейчас позову медсестру, – вызвался Коултон.
Либби опустилась на стул в другом конце палаты и положила голову на руки. У нее и у самой в животе уже несколько раз скрутило.
– Что за гадости ты напилась?
Лофтон утерла губы тыльной стороной ладони.
– Это был скотч. Папа станет рвать и метать, когда узнает, что я уничтожила его бутылку «Johnnie Walker Blue».
– Ну, по крайней мере, у тебя хороший вкус. – Сделав глубокий вдох, Либби посчитала про себя, пока желудок не успокоился.
– А с тобой-то что не так? – спросила Лофтон.
– Слегка беременна.
– Что?
В этот момент в палате появилась медсестра, проверила у Лофтон пульс и давление, сменила ей лоток. Когда медсестра ушла, Либби заметила синяки и ссадины еще и на руках у Лофтон.
– Тебе повезло, что осталась жива.
– Только вот не надо читать мне нотаций, – огрызнулась Лофтон. – Оставь это для мамы с папой.
Как ее угораздило в каких-то пять недель из совершенно бессемейного человека стать обладательницей капризной младшей сестры и дамой в положении?
– Я-то не буду, а вот Элайна тебе все скажет. Ты напугала ее до смерти, – сказала Либби. – Ты же рассудительный человек. И ведь сама мне говорила, что надо ее беречь.
– Я это понимаю. Уж ты мне поверь. А еще меня скоро арестуют, и я пролечу со свистом со своей новой работой.
Либби не нашла слов, чтобы ее утешить.
– А что ты все-таки делала в Вудмонте?
– Вообще-то я готовилась к церемонии возобновления брачных обетов у папы с мамой. Она ожидается через две недели.
– А зачем швыряла камни в зимний сад?
– Я начала прикидывать предстоящее торжество, а потом вдруг представила, что однажды лишусь возможности попасть в это имение, потому что оно станет твоим. Хотя, разумеется, я не намерена сжигать Вудмонт дотла.
– Разумное решение.
Лофтон закрыла глаза.
– Я всегда считала, что Вудмонт когда-то станет моим.
– Так и забирай его. Мне он не нужен.
– Мама говорит, что поместье отойдет к тебе. Мне кажется, так она надеется загладить свою вину.
В своей спешке все расставить на свои места Элайна, видно, глубоко ранила Лофтон.
– Тогда я сама отдам его тебе.
– Я не желаю получить его от тебя! – Лофтон снова села на койке, уставившись на Либби воспаленными, с размазавшейся тушью глазами. – Я хочу, чтобы мне его передала мама!
– С каких пор мы в этом мире получаем абсолютно все, чего хотим? Так тебе нужно поместье или нет?
– Она на это не пойдет. Она хочет, чтобы им владела ты.
– Я с ней поговорю.
Испустив тяжкий стон, Лофтон отвела с лица прядь светлых волос.
– Не надо с ней говорить. Мне не нужно, чтобы ты за меня просила.
– А что, если будем владеть им пополам? И хозяйками Вудмонта станут обе дочери Элайны.
– Я ведь даже толком тебя не знаю. А теперь ты ей еще и первого внука принесешь.
Либби поднялась со стула и сделала глубокий вдох, надеясь, что это сможет унять сумбур в желудке.
– Хватит уже ныть, Лофтон. Ты ведешь себя как маленькая.
– Я не маленькая.
«Вот именно, как пятилетняя девочка», – мелькнуло в голове у Либби, но, услышав за дверью приближающиеся шаги, она не стала это озвучивать. Через мгновение занавеска отдернулась, и в палате появились Элайна и Тед с усталыми и перепуганными лицами.
– Ты не отвечала на звонки, – сказала Элайна, приподняв в руке свой сотовый.
– Прошу прощения.
– Всегда отвечай на звонки. Ты даже не представляешь, чего только ужасного не промелькнуло у меня за это время в голове! – Голос у Элайны был, как у крайне встревоженной мамаши, изо всех сил сдерживающейся, чтобы не отругать свое взрослое дитя.
– Я все поняла. Больше этого не повторится. – И Либби отступила к двери, с радостью препоручая свою младшую сестренку обеспокоенной матери.
Элайна ласково отвела назад волосы с лица Лофтон и поцеловала ее в лоб:
– Господи, как же я счастлива, что ты жива.
– Прости меня, мам, – отозвалась Лофтон тихим, полным раскаяния голосом.
– Спасибо тебе, – обернулась Элайна к Либби.
– Да не за что.
– Мы сможем чуть попозже поговорить?
– Разумеется.
На этом Либби с Коултоном вышли в коридор, закрыв за собой дверь.
– Здравствуй, любящее семейство, – вздохнула она.
– Элайна пока что здесь побудет. Я написал Джинджер, и она уже тебя ждет.
У Либби стеснило грудь.
– Я говорю, лучше выждать месяцев пять-шесть. Не хочу раньше времени на что-то надеяться.
Коултон провел ее к лифту и нажал кнопку вниз. Вышли они на первом этаже, где их уже поджидала Джинджер. Она препроводила их обоих в смотровую.
– Ну что, Либби? Как самочувствие?
– Да вот, немножко беременна. Хотя это, наверно, ненадолго.
Джинджер устремила взгляд мимо нее на брата, и в глазах у нее читался вопрос.
– Коултон мне сказал иное.
– Я уже потеряла три беременности. – Как бы ни хотелось ей надеяться на рождение этого ребенка, Либби уже не осмеливалась на надежду.
– Ну, что ж, почему бы нам все же не сделать кое-какие быстрые анализы и не посмотреть, как у тебя все идет, – предложила Джинджер. – Каждая беременность протекает по-своему, и никогда заранее не угадаешь, что будет дальше. Тут раз на раз не приходится.
– Я хочу слышать, что скажет Джинджер, – подал голос Коултон.
Джинджер внимательно вгляделась в брата, и добродушно-насмешливая улыбка осветила ее лицо.
– Ты не возражаешь, если Коултон будет присутствовать?
– Нет, конечно. Почему бы и нет.
Необходимые анализы заняли всего несколько минут. Либби при этом лежала на больничной каталке, а Коултон сидел на стуле рядом с ней. Затем Джинджер сделала несколько пометок на планшете и вновь переключила внимание на Либби.
– Либби, ты и в самом деле беременна.
Слезы вмиг наполнили ее глаза и покатились по щекам. Либби уставилась в отделанный белой плиткой потолок, пытаясь отогнать ощущение счастья и надежды.
– У нас в больнице есть первоклассный доктор, который ведет беременности с самым высоким риском, – сказала Джинджер.
Коултон поднялся со стула и встал рядом с Либби. Во взгляде у него явственно читалось: «Мы все преодолеем!» – что показалось Либби, конечно, очень трогательным, но все ж таки наивным.
– Не надо, – обронила она.
– Чего?
– Думать, будто все получится.
– Я и не думаю.
– Думаешь.
– Либби, – вмешалась в их разговор Джинджер, – тебе предстоит долгий и нелегкий путь. И знай, что ты на этом пути не одна.
Она, несомненно, будет делать все, что только необходимо для успешного протекания беременности, – но только не надеяться на благополучный исход. Она не станет ни составлять списки необходимых вещей для новорожденного, ни присматривать розовую, или голубую, или желтую краску для детской.
Мобильник у Коултона пискнул сообщением.
– Элайна уже здесь, внизу, и хочет тебя видеть.
– Да, конечно. Пусть войдет.
Через пару мгновений занавеска метнулась в сторону, и Элайна быстрым шагом подошла к ее каталке. Она не отвела Либби волосы с лица и не поцеловала в лоб, как Лофтон, – однако она все же сюда пришла. И на лице у нее была не меньшая тревога.
– Что с тобой? – спросила Элайна.
– Немножко беременна.
– Правда?! – Лицо Элайны озарилось приятным волнением.
– Вот только вот не надо при мне так радоваться! Еще слишком рано, можешь мне поверить.
Элайна ласково взяла ее руку в свои ладони.
– Можно, я хоть чуточку порадуюсь, если обещаю этого не проявлять?
– Хорошо. И Коултона с Джинджер это тоже касается. Не надо никаких победных плясок. – Прочистив горло, Либби села, изо всех сил стараясь не обращать внимания на исключительно плохо скрываемые счастливые улыбки остальных. – Как там Лофтон?
– У нее жестокое похмелье, – отозвалась Элайна. – И поделом ей.
– Она переживала, что ты ее больше не любишь, – сказала Либби. – Думает, что вместо нее теперь я.
– Невозможно заменить одно дитя другим, – возразила Элайна. – И ты сама уже это знаешь.
Элайна была права. Даже если ей и удастся доходить с этим ребенком до срока, она никогда не забудет тех троих, которых она некогда носила, которых любила и, увы, потеряла.
– Ты не можешь взять и передать мне Вудмонт. Она всегда хотела, чтобы поместье перешло к ней.
– Лофтон сама не знает, чего хочет, – возразила Элайна. – Если я передам ей поместье, то она тут же утратит к нему всякий интерес, поскольку это не сидит у нее в крови. Она не видит Вудмонт так, как видим мы с тобою. Я люблю Лофтон, но ей еще надо немного повзрослеть, прежде чем она готова будет принять на себя такую ответственность.
– Дай ей время вообще прийти в себя. Очень трудно бывает, когда привычный тебе мир внезапно оказывается совсем не таким, как ты всегда его представлял. Однажды она повзрослеет и, как и я, прочувствует, что Вудмонт – это ее дом. Передай ей половину имения.
Элайна внимательно выслушала ее.
– Я оставлю тебе пятьдесят один процент. И если тебе захочется отдать Лофтон один процент, когда ей стукнет хотя бы полтинник, то это будет твое право. Нравится это кому-то или нет, но вы сестры, и вам обеим придется с этим считаться.
Глава 29
Понедельник, 15 марта 1943 г.
г. Блюстоун, штат Вирджиния
В Рождественский сочельник Сэйди произвела на свет девочку. Схватки продолжались несколько часов, и случались минуты, когда Сэйди казалось, что это дитя буквально разорвет ее надвое. Мать хотела было послать соседку за врачом, однако Сэйди умолила ее этого не делать. Меньше всего ей хотелось бы сейчас помощи от доктора Картера.
Наконец крохотное шестифунтовое