[12] создание сумело оторваться от ее тела и вывалилось на залитый кровью матрас. Девочка была тощенькой и морщинистой, с губами синеватого оттенка. Мать Сэйди обтерла лицо и тельце новорожденной, бережно завернула ее в маленькое одеяло. Она хотела было передать младенца в руки дочери, но Сэйди не в силах была даже смотреть на ребенка.
Теперь со дня рождения девочки прошло уже двенадцать недель, и Сэйди изо всех сил старалась как следует заботиться о малышке. Мать Сэйди взялась сама выкармливать ребенка, и теперь, несмотря на все уныние и упадок духа у Сэйди, девочка ее росла как на дрожжах. Каждую неделю их навещала госпожа Оливия, неизменно привозя банки консервированного молока и фасоли, однако в последние пару недель ее почему-то не было видно.
И вот Сэйди сидела в своем грузовичке напротив магазина с тремя банками самогона из старой заначки, надеясь, что мистер Салливан согласится обменять его на молоко и сироп Каро. Скоро придет лето, думала она, и хочешь не хочешь, а придется «раскочегаривать» свой самогонный аппарат и вновь, как прежде, развозить заказы. Шериф, конечно, будет пытаться ее выследить, но это ее уже не пугало. Сэйди необходимы были деньги.
Она выбралась из грузовичка, потуже запахиваясь в свою старенькую куртку, которая стала сильно шире ей с тех пор, как появился ребенок. Под резкими порывами студеного ветра Сэйди пересекла улицу и вошла в магазин. Уже шесть месяцев прошло с тех пор, как она наведывалась сюда последний раз, и она очень надеялась, что сегодняшний приезд как-то сможет поднять ей дух.
Она двинулась было к главной стойке, но тут же решила задержаться поодаль, заметив, что мистер Салливан обслуживает жену здешнего пастора. Наклонив голову пониже, Сэйди сделала вид, будто изучает этикетки на банках с фасолью, слушая издалека, как женщина распространяется о воскресной службе и о том, какие гимны будет петь церковный хор.
Проходя мимо нее к дверям, женщина остановилась.
– Сэйди Томпсон? Неужто это ты тут притаилась?
Сэйди поставила на полку банку с фасолью.
– Да, здравствуйте, миссис Морган.
– Тебя в церкви не видели с самого Дня благодарения. Матушка твоя сказала, что ты сильно занедужила.
– Сейчас я уже пошла на поправку.
Женщина оглядела ее фигурку, которая, несомненно, была теперь округлее и плотнее, чем раньше.
– Вот и славно. Надеюсь на этой неделе увидеть тебя на службе.
– Да, мэм. – Скрываться и дальше в стенах дома больше не имело смысла. В скором времени люди все равно поймут, что в доме ее матери есть маленький ребенок.
Когда женщина ушла, Сэйди подошла к хозяйской стойке:
– Доброе утро, мистер Салливан.
– Сэйди! Где же ты так долго пропадала?
– Как я уже сказала миссис Морган, я тяжело болела.
– Очень тебе сочувствую.
– Спасибо. – Наклонившись к сумке, Сэйди достала одну из банок с самогоном. – Хотела вот обменять. Пару таких банок на консервированное молоко и кукурузный сироп.
– Зачем тебе столько молока?
– Похоже, это единственное, что теперь усваивает мой желудок.
Мистер Салливан озабоченно нахмурился:
– А ты обращалась к доктору Картеру?
– Мне уже нет надобности его беспокоить. Все самое худшее уже позади. – Что на самом деле было, естественно, несусветной ложью.
– Пожалуй, я смог бы продать пару-тройку таких банок, – молвил мистер Салливан.
– Только шериф Бойд об этом не в курсе, так что я бы была поосторожнее.
– Ну, я знаю, как обойти шерифа Бойда.
С улыбкой Сэйди поставила и оставшиеся банки на прилавок.
– Я прикинула, что мне за это полагается семь или восемь банок молока и сиропа.
Мистер Салливан убрал самогон за стойку и снова уставился на Сэйди, только уже без обычной своей хмурости. Напротив, лицо его немного даже смягчилось.
– Есть какие весточки от братьев? – спросил он.
– Джонни пишет очень часто. А от Дэнни пришло лишь одно письмо, где он сообщил, что попал в Италию. Но больше ничего о нем не известно.
– Война – скверная штука, – буркнул он скорее даже самому себе.
– Да, сэр.
Чтобы упаковать ее покупки, много времени не потребовалось. Поблагодарив мистера Салливана, Сэйди вышла из магазина. Когда она переходила улицу, солнечный свет внезапно отразился от блестящей крыши черного «Понтиака». Внутри у Сэйди все сжалось, и какое-то мгновение она не шевелясь глядела на эту машину. На нее разом нахлынули воспоминания из прошлой весны, и в какой-то момент ей показалось, что от слабости ее сейчас стошнит.
Передняя дверца открылась, и из машины вышел Малкольм Картер. С таким же невинным и розовощеким лицом, как у Микки Руни, он поправил на макушке шляпу и двинулся ей навстречу. В то мгновение, как их взгляды пересеклись, Малкольм сперва застыл. Глаза его прищурились, и наконец он ухмыльнулся:
– А я тебя сразу и не узнал.
Сэйди покрепче сжала в руках коробку с консервами.
– А я вот сразу же узнала твою машину.
Он на миг обернулся на авто, и на губах его растянулась кривая улыбка.
– Сколько в ней приятных воспоминаний, верно?
Уклонившись от ответа, Сэйди спросила:
– А что ты делаешь тут, в городе?
– Да вот пригласили в гости двоюродный братец с женой. Оливия уже несколько месяцев как пытается меня заманить, но у меня, признаться честно, всегда есть и куда более интересные дела.
– Так ли?
Малкольм склонился к ней поближе.
– А теперь, с тобою повстречавшись, я предвкушаю, что эти выходные пройдут у меня не так и скучно, как мне казалось. Если у тебя по-прежнему осталось то зеленое платье, то мы с тобой найдем, пожалуй, как себя развлечь.
– То платье я сожгла.
Малкольм застыл.
– Что за безумие.
– Учитывая, что ты сделал со мной, когда я была в этом платье, это нисколько не безумие.
Улыбка на его лице сразу потускнела.
– Я ничего такого с тобой не делал.
Сэйди даже сплюнула под ноги.
– Это наглая ложь! Ты причинил мне большое несчастье!
– Говори потише!
– А то что?
– А то я сделаю так, что к тебе домой наведается шериф. Я клеветы не потерплю.
Мысль о том, что шериф явится к ним домой и увидит ее малышку, мгновенно поостудила ее гнев. Понятно, что она не могла скрывать свое дитя вечно, однако Сэйди надеялась, что если у нее будет немного больше времени, то она найдет какое-либо решение проблемы.
– Ага, я так и знал, что это сразу заткнет тебе рот. Таким, как ты, девицам неприятности с законом не нужны. Хорошего дня, Сэйди, – тронул он край шляпы.
Малкольм двинулся мимо нее так, словно ее там и не было, и скрылся в магазине.
Сэйди вернулась в грузовик, водрузила покупки на сиденье, уселась за руль. Если она все же умный человек, думала Сэйди, то сейчас просто уедет домой и забудет навсегда, что в ее жизни повстречался такой тип, как Малкольм. Теперь в ее жизни ничего уже не изменить, и ей самой будет спокойнее, если из этой ситуации она извлечет лишь лучшее. Сэйди захлопнула дверцу кабины.
В окно магазина было видно, как мистер Салливан выудил из-за прилавка одну из банок с ее же самогоном, а Малкольм вручил ему несколько долларовых купюр.
Сэйди выпрямила спину, подавшись к рулю и наблюдая, как сразу приободрился Малкольм.
– Езжай отсюда, Сэйди, – пробормотала она себе. – Лучше вернись к себе на ферму и забудь, что вообще его когда-то видела.
Выйдя из магазина, Малкольм оглядел дорогу. Наткнувшись взглядом на Сэйди, он приподнял край шляпы и подмигнул.
Новый приступ гнева охватил ее с таким жаром, что полыхнули щеки. Словно почувствовав на себе ее неистовый взгляд, Малкольм прищурился, как будто хотел рассмотреть ее получше. Даже чуть склонил голову набок, сразу напомнив ей собаку, заслышавшую призывный свист. Посмотрев в обе стороны улицы, Малкольм стал переходить дорогу и даже поднял повыше банку с самогоном, словно тем самым предлагая перемирие. В его походке чувствовалась какая-то легкость, как будто он уже решил для себя, что небольшая порция ее напитка даст ему то же самое, что он хотел и от нее.
И что-то в этот момент в Сэйди оборвалось. В единый миг все какие ни есть разумные доводы, глянув на нее напоследок, разбежались, оставив ее наедине с сидящим на плече дьяволом. Сэйди никак потом не могла объяснить, почему она вдруг лишилась здравомыслия, – но тем не менее оно напрочь покинуло ее, заставив забыть и о матери, и о дочери, и о братьях, и о доброте госпожи Оливии, и даже о светлой памяти покойного отца. В сознании у нее не осталось ничего, кроме лютой, всепоглощающей ненависти.
Малкольм был на середине улицы, когда она завела двигатель и сразу же переключила передачу. Сэйди не успела даже понять, что происходит, когда колеса пришли в движение и она до пола вдавила педаль газа. Мотор взревел. Следующее, что она поняла, – это то, что она вопит изо всех сил, а фигура Малкольма стремительно к ней приближается. Решеткой радиатора его подхватило за пояс, закинуло на капот грузовика, после чего его тело скатилось и грузно упало на дорогу.
Ее сердце бешено заколотилось, и прилив удовлетворения быстро иссяк, словно выгорев под ярким светом реальности. В мгновение ока она разрушила жизнь и себе, и своему ребенку.
Когда она остановила грузовик и обернулась назад, в животе у нее все сжалось, а дыхание участилось. Малкольм лежал посреди улицы. Шляпа его отлетела на тротуар, одного ботинка не хватало. Тело его оставалось неподвижным. Мистер Салливан опустился рядом с ним на колени, потом устремил на Сэйди такой взгляд, будто видел в ней совершенно незнакомого человека. Что, вероятно, и было на самом деле, поскольку сама она себя в эти минуты совсем не узнавала.
– Что же ты наделала, Сэйди?! – вскричал мистер Салливан.
Сэйди отвернулась, плавно нажала на газ, и грузовик, пофыркивая мотором, покатился по улице, как будто ничто на целом свете его не волновало.