– Я слышала, как ты в тот вечер сбежала, и мне, видно, следовало тебя удержать. Но я решила: что плохого, если ты хоть чуточку развеешься. – Губы у матери непреклонно сжались. – Так ты его убила?
По щекам у Сэйди покатились слезы.
– Я не вылезала из машины, чтобы проверить, что с ним. Я поехала дальше.
– А кто-то из людей это видел?
– Мистер Салливан, разумеется.
Мать сжала пальцы в кулак и поглядела на свою дочь так, будто ее не узнавала.
– Быстро собирайся.
– Что мне теперь делать? Будь здесь Джонни или Дэнни, они бы знали, как мне поступить.
– Сейчас они ничем не помогут. Ты покалечила, а может, даже и убила одного из Картеров, и в этом округе тебе лучше больше не показываться. Они сделают все, чтобы остаток дней ты провела в тюрьме.
Поспешив на кухню, мать открыла шкафчик, пошарила там в глубине и вытащила наконец красно-бело-синюю жестяную коробку из-под табака. Сдернув крышку, она достала несколько однодолларовых купюр:
– Возьми вот это, садись в грузовик и гони отсюда, не останавливаясь, до самого Шарлоттсвилля.
– Я не возьму у тебя деньги.
Мать вложила купюры ей в руку и сжала пальцы Сэйди в плотный кулак.
– Возьмешь.
– А как же ребенок?
– Девочка останется со мной. Глядишь, когда-то настанет день, когда ты сможешь ее к себе забрать. Но сейчас ты никуда не убежишь с орущим на руках младенцем.
Снаружи послышался отдаленный рокот мотора, и мать встревоженно подбежала к окну.
– Кто бы там ни был, но он поднимается к нам в гору. Сейчас же беги! И даже не думай собирать одежду!
– Мама, мне страшно!
Мать крепко прижала ее к себе.
– Беги!
Всю свою жизнь Сэйди только и мечтала однажды покинуть Блюстоун. Но никогда даже представить не могла, что ее будут гнать отсюда, точно взбесившуюся псину.
– Шериф все равно меня найдет.
Мать торопливо вывела ее на задний двор, к грузовику.
– Не найдет, если ты сейчас же умчишься, сядешь в поезд и уедешь настолько далеко, насколько хватит денег.
– Я не могу взять эти деньги. Это все, что тебе удалось подзаработать.
– Можешь. И возьмешь. – Мать еще раз крепко ее обняла. – Я люблю тебя, моя девочка.
Сэйди неслась с такой скоростью, на какую только способен был ее грузовичок, и отдельные повороты дороги даже описывала на двух колесах. Грузовик был старым и с вредным характером, особенно теперь, когда после столкновения с Малкольмом у него потек радиатор. Однако она не могла позволить себе и короткой передышки, когда за ней вплотную гнался представитель властей.
Грузовик добрался почти до границы округа, когда двигатель у него перегрелся и заглох. На миг Сэйди застыла на сиденье.
– Пожалуйста, ну, провези меня еще хоть чуточку! Пожалуйста!
Выскочив из грузовика, она поспешила к мотору и, прикрыв ладонь полой куртки, подняла капот. Оттуда мгновенно поднялось облако жаркого пара и сильно запахло горелым.
Долив немного воды в радиатор, она, возможно, и сумела бы как-то вдохнуть в грузовик жизнь, но сейчас у нее не было на это времени. Все, что ей оставалось, – это уходить пешком. Ноги у нее словно налились свинцом, мысли все еще путались после случившегося, но тем не менее Сэйди плотнее запахнула куртку и двинулась в путь. Позади она услышала знакомый звук мотора и поняла, что это «Додж» шерифа Бойда.
Оливия стянула перчатки и кинула их вместе со шляпкой на столик в вестибюле. Она совсем иначе представляла себе этот день, пока не узнала, что Малкольм в городе. Этому господину необходимо было преподать урок ответственности.
При мысли о той новости, которой она так хотела поделиться с мужем, Оливию охватило радостное волнение. Она вбежала к Эдварду в кабинет и увидела его за письменным столом. Мрачно положив телефонную трубку на держатель, он потянулся к стоящему рядом с аппаратом стакану с бурбоном.
Хотя первым ее побуждением было поведать Эдварду о будущем ребенке – об их ребенке, – нахмуренные брови мужа предупредили ее об осторожности. Быть может, он как-то узнал, что сделал Малкольм с Сэйди? Разумеется, Малкольм никак не признает свой грех, а если и выдаст какие-то подробности, то, несомненно, повернет их в свою пользу.
– Привет, дорогая, – поднял он на нее взгляд. – Я уже начал волноваться.
– С чего бы тебе волноваться? На улице еще светло.
– Да уж едва ли.
Оливия поцеловала мужа.
– Со мной все отлично. А Малкольм уже приехал?
– Ты что, не слышала, что случилось в городе?
Зловещий тон Эдварда мигом вытеснил из ее головы все хорошие вести.
– Нет.
– Сэйди Томпсон намеренно наехала на Малкольма прямо в центре Блюстоуна, как на какую-то собаку. Мне только что звонили из больницы. Он в очень скверном состоянии.
При мысли об этой порывистой девчонке, которая, несомненно, совершила этот поступок раньше, чем успела подумать, у Оливии упало сердце.
– Он умрет?
– Врачи пока что ни в чем не уверены. И если он выживет, то еще неизвестно, удастся ли спасти его правую ногу. – Поднявшись, Эдвард прошел к бару и налил себе еще бурбона. – Я созвонился с шерифом, который только что ездил к Сэйди домой. Мать этой девчонки клянется, что ее не видела.
– Он ей поверил?
– Разумеется, нет. Томпсоны уже многие годы водят за нос закон. Удивительно, что до сих пор их всех еще не пересажали. Я просто благодарен богу, что эта девица не причинила тебе еще большего вреда, чем успела сделать.
– Она мне ничего плохого не сделала.
– Будь у нее время – сделала бы. Она пыталась убить Малкольма!
– Малкольм эту девочку изнасиловал! – В голосе Оливии зазвучала та категоричность, которую Эдвард обычно не привык от нее слышать.
– Что?
– Что слышал. Последний раз, когда Малкольм к нам приезжал, он отправился в город на танцы. Там он встретил Сэйди, опоил ее алкоголем и изнасиловал на заднем сиденье своей машины.
Эдвард вскинул ладонь, мотая головой:
– Изнасиловал – слишком уж крепкое словцо.
– Да, и притом очень уместное.
– А есть доказательства? Уж точно не слова этой девицы. Я вообще в последние несколько месяцев ее в городе не видел.
– Она и не показывалась в городе, – молвила Оливия.
Эдвард помедлил, раздумывая, и наконец от осознания некоего факта лицо его окаменело.
– Что, эта девица забеременела?
– Она на Рождество родила девочку. И Малкольм по меньшей мере обязан ей денежной компенсацией.
– Ничем таким он ей не обязан.
– Как ты можешь так говорить?! Это же его дочь!
– Тому нет никаких доказательств. Вполне возможно, девица просто сочинила всю эту историю, потому как понимает, что ей понадобятся деньги.
Оливия могла бы поспорить с мужем насчет отцовства этого ребенка, однако понимала, что ни один судья в этом округе не поверит словам Сэйди Томпсон против кого-то из Картеров.
– Это распущенная, сумасбродная девица. Она определенно повидала уже мужчин и теперь решила пойти напролом, – продолжал Эдвард. – Лучшее для нее место – это тюрьма, где она не сможет никому причинить зла. И, по крайней мере, ее следует лишить возможности когда-либо еще кого-то родить.
– Сэйди вовсе не заслужила того, чтобы ее сажали под замок. Она заслуживает нашей помощи.
– Ты в своем уме?! Она только что пыталась убить Малкольма! – Он залпом опрокинул бурбон. – И не смей сваливать это на какой-то их общий грешок! – Тут Эдвард сжал пальцы в кулак. – Я уже предупреждал тебя: не вздумай публично меня позорить! Держись подальше от Сэйди Томпсон, не то я тебя накажу!
– Не смей мне угрожать, Эдвард.
– А что ты тогда сделаешь?
– Я от тебя уйду! – Оливия вскинула подбородок.
– Интересно куда? – с вызовом произнес он.
В душе у Оливии бурлила и полыхала ярость, однако сейчас было не время предаваться эмоциям. Ее нынешняя цель была – помочь Сэйди. А с Эдвардом она разберется как-нибудь потом.
Оливия забрала у Эдварда пустой стакан.
– Ты явно чересчур расстроен.
– Да, черт подери, я еще как расстроен! И не понимаю, почему тебя случившееся не огорчает.
Оливия вышла в коридор и достала из потайного кармана маленький флакончик с настойкой опия, который по-прежнему носила с собой. Зажав склянку в кулаке, она вернулась в комнату и, повернувшись спиной к Эдварду, налила ему в стакан добрую порцию бурбона с каплей опия. Легонько покручивая в руке стакан, она повернулась к мужу лицом и улыбнулась:
– Мне правда понравилась эта девушка. Я думала, что сумею как-то ей помочь.
– Некоторые люди отказываются признавать открывшиеся перед ними возможности. И Сэйди как раз одна из них, – резко произнес Эдвард.
– Быть может, ты и прав, милый.
– И даже слышать больше ничего не хочу об этой Сэйди Томпсон.
Оливия вручила ему стакан и села на диванчик перед камином.
– Я вижу, как ты переживаешь.
– Я всего лишь забочусь о тебе.
– Я понимаю. Иди, посиди со мною у огня. – Она подвинулась на сиденье и похлопала ладонью по освободившемуся месту.
Эдвард присел с ней рядом и обнял ее одной рукой, держа в другой стакан с бурбоном.
– Я всегда был высокого мнения о ее брате Джонни, но теперь, когда он за океаном, эту девицу просто некому держать в узде.
– Он сейчас сражается за нас. – Оливия прижалась к его боку, чувствуя, как Эдвард постепенно расслабляется.
– И это чертовски верно. – Дыхание у Эдварда замедлилось, речь стала более спокойной и размеренной. – Даже не представляю, отчего я так устал.
– Ты слишком много работаешь, дорогой. – И это, разумеется, была чистая правда. Эдварду и впрямь не повредил бы долгий и глубокий сон.
Когда голова у него безвольно склонилась вперед, Оливия забрала из его руки стакан и выждала еще несколько минут. Наконец, уверенная, что Эдвард отключился уже на всю ночь, она осторожно откинула его на спинку дивана. Укрыв мужа пледом, Оливия поцеловала его в щеку: