– Я тебя очень люблю, но вот насчет Сэйди ты сильно ошибаешься.
Затем, метнувшись в вестибюль, она схватила шляпку, перчатки и ключи от машины.
При мысли о том, что шериф Бойд решил вернуться, у Сэйди задрожали руки. С него это вполне бы сталось! Уж что-то – а выслеживать и ловить он хорошо умел.
Девушка снова метнулась в лесные заросли, прячась в тени деревьев, между тем как машина остановилась. Чем дольше Сэйди будет прятаться по лесам, тем выше успеет взойти солнце и тем больше будет времени у шерифа Бойда, чтобы привлечь к ее поимке местные власти.
Сэйди углубилась в темноту, пытаясь сообразить, где бы ей укрыться, чтобы не замерзнуть до смерти.
– Сэйди!
Услышав знакомый голос Оливии, девушка остановилась, далеко не уверенная, что это не ловушка. Она замерла на месте, не шевелясь ни единым мускулом.
– Я уже несколько часов тебя ищу. Эдвард мне сказал, тебя разыскивает шериф.
Схватившись за ветку дерева, Сэйди настороженно огляделась, ища какие-то признаки присутствия Эдварда или шерифа.
– Тебе необходимо немедленно поехать со мной, – сказала Оливия. – Я отвезу тебя на вокзал.
Раздвинув ветки деревьев, Сэйди медленно вышла на дорогу. Оливия выскочила из машины, и фары высветили ее напряженное, сосредоточенное лицо.
– Как вы узнали, где меня найти?
– Я знаю, что твой грузовик стоит, брошенный, на дороге к Шарлоттсвиллю. Пешком ты не могла слишком далеко уйти. А еще мне навстречу попалась машина шерифа, и тебя в ней не было.
Сэйди поспешно обежала машину и юркнула на переднее пассажирское сиденье.
– А с мамой все в порядке? Она оставила ребенка у себя.
– У меня еще не было возможности их проведать. Первоочередная моя задача – это отвезти тебя в Шарлоттсвилль и посадить на поезд.
– Надеюсь, он маму не арестовал?
– Насколько мне известно, нет.
Оливия выжала сцепление и, включив первую передачу, тронула машину с места.
– Похоже, я убила Малкольма.
– Он не умер, но ты его серьезно покалечила.
Сэйди обхватила себя руками.
– Ему отлилось то, что он мне сделал.
– Возможно, он больше не сможет ходить.
Сэйди посмотрела в окно машины, на темные деревья, быстро проплывающие мимо.
– Он назвал меня шлюхой. Сказал, что я сама заслужила то, что получила.
– Думаю, со своим увечьем он всю оставшуюся жизнь будет жалеть об этих своих словах.
По щекам у Сэйди полились слезы.
– Я никакая не шлюха!
– Разумеется, нет, – отозвалась Оливия, сосредоточенно склонившись над рулем.
– Вам не следовало бы водить машину в ночных сумерках, – заметила Сэйди.
На губах у Оливии проступила улыбка.
– Думаю, на сегодня это будет самым малым из моих прегрешений.
Сэйди разгладила влажными ладонями грубую материю полукомбинезона.
– А где доктор Картер?
– Спит.
– Спит?! После всего случившегося?!
– Ну, я, возможно, подсунула ему немножко своего снотворного. Хороший сон ему не повредит. Бедняга и без того совсем вымотался. Когда он проснется, я уже буду дома.
– Он же будет страшно зол.
– Тогда я еще раз попытаюсь ему сказать, что беременна, и все прочее мигом позабудется.
– У вас в животе ребенок?! Вам ни за что нельзя кататься по ночным дорогам!
Машина с шумом проскочила через рытвину на дороге.
– Просто тому маленькому парнишке придется держаться покрепче.
– Вам не стоило рисковать ради меня.
– Я бы не смогла себе простить, если бы этого не сделала.
Сэйди потуже натянула на себе полы куртки, слишком напряженная, чтобы откинуться на спинку сиденья. Сейчас ей уже не хотелось уезжать из дома.
– А как же Джонни с Дэнни? Они даже не будут знать, где меня искать, если я буду в бегах.
– Когда уже где-то наконец осядешь, то напишешь братьям и известишь их, где ты.
– А как же мама и малышка?
– Я за ними присмотрю.
– Я не заслуживаю подобной доброты.
– Ты заслуживаешь намного большего.
По щекам у Сэйди снова покатились слезы, но у нее уже не осталось сил, чтобы рыдать или плакать в голос. Прошел еще примерно час, прежде чем Оливия наконец подъехала к вокзалу в Шарлоттсвилле. Припарковавшись напротив, она поставила машину на ручник.
– Поезд уже очень скоро придет. Осталось лишь его дождаться.
– А куда мне ехать?
– Езжай в Вашингтон. – Оливия вытянула из кармана несколько денежных купюр. – На это купишь себе билет. Там на заводах сейчас полно рабочих мест. При твоей дружбе с техникой ты непременно найдешь работу.
– Никогда даже представить не могла, что мой отъезд будет выглядеть именно так.
– Жизнь вообще редко когда складывается именно так, как мы это представляли, – ответила Оливия и решительно вложила купюры в ладонь Сэйди.
Тогда девушка сунула руку в карман и достала те деньги, что дала ей мать.
– Передайте это маме. Ей они очень понадобятся. Я не смею брать у нее деньги.
– Если она тебе их дала, значит, хотела, чтобы ты их забрала.
– Нет, я не стану брать у нее деньги. Я и так уже отняла у нее слишком много.
Оливия все же приняла у нее деньги.
– Хорошо. Я постараюсь, чтобы они вскоре оказались у твоей матери.
– И я обязательно верну вам долг.
Сэйди всегда так хотелось уехать из Блюстоуна, но она даже вообразить не могла, что будет бежать отсюда, спасая свою жизнь.
Девушка подалась вперед и крепко обняла Оливию.
– Позаботьтесь теперь о вашем будущем малыше. И если вам когда-нибудь понадобится моя помощь – только скажите.
Вдалеке раздался паровозный свисток приближающегося поезда.
– Я непременно с тобой свяжусь.
Глава 32
Вторник, 4 августа 2020 г.
Поместье Вудмонт
– Откуда вы так много знаете о Сэйди Томпсон? – удивилась Либби.
– Она была моей матерью, – ответила Маргарет.
– Это значит, что Малкольм Картер – ваш отец?
– Именно.
– А что с ним потом случилось? – Либби поспешно перебрала в уме свое недавно обнаруженное генеалогическое древо, пытаясь уразуметь, в каком колене ее род пересекся с родом Коултона. К счастью, случилось это уже три поколения назад.
– Малкольм после того, что с ним сделала Сэйди, остался навсегда хромоногим. Впрочем, когда он вышел из больницы, он не стал преследовать ни мою бабушку, ни меня. Я лишь много лет спустя узнала, что удержала его от этого именно госпожа Оливия. Она пригрозила со скандалом бросить Эдварда, если Малкольм попытается как-то отыграться на моей бабушке или на мне.
– А он еще жив?
– Нет, Малкольм Картер скончался в 2000 году. Он несколько раз был женат и от всех своих жен имел детей, однако в итоге помер одиноким и немощным в доме престарелых.
– А вы еще когда-нибудь видели Сэйди? – спросила Либби.
– Да, когда мне было тринадцать. Шериф Бойд умер, а Сэйди Томпсон к тому времени сделалась народной легендой. И госпожа Оливия сочла, что уже будет безопасно свозить меня в Нью-Йорк. Видишь ли, госпожа Оливия наняла мою бабушку в няни к своему ребенку, и ранние годы своей жизни я провела в одной детской с ее сыном Стюартом. Потом, когда мы достигли школьного возраста, Стюарта отправили учиться в пансион, а я пошла в обычную муниципальную школу, а впоследствии устроилась работать у Картеров на кухне.
– То есть вы здесь с самого детства? – изумилась Либби.
– Госпожа Оливия спасла мою мать, мою бабушку и меня. А когда моей Джинджер пришло время идти в школу, она позаботилась о том, чтобы ей выделили стипендию, позволившую ей впоследствии поступить в медицинский колледж. То же самое она сделала и для Коултона.
– Почему же при всем при том она не помогла Элайне?
Маргарет глубоко вздохнула.
– Госпожа Оливия хотела, чтобы Малкольма судили за то, что он сделал с Сэйди, но доктор Картер стал покрывать своего кузена, так что, естественно, никаких обвинений не последовало. После этого она уже не смогла доверять мужу. Он сильно отяготил ей жизнь в поместье даже после того, как она перестала общаться с Сэйди. На людях он был к ней предельно внимателен, а дома, за закрытыми дверьми, держался холодно и отстраненно.
– И все же они оставались в браке.
– Да, из-за Стюарта. Она вольна была уйти в любой момент, как ей частенько напоминал супруг, однако Стюарт остался бы с ним, без вариантов. Оливия не могла покинуть сына, а потому продолжала делить кров с Эдвардом. Насколько я могла заметить, каждый из них всегда жил собственной жизнью. Госпожа Оливия всецело сосредоточилась на сыне и на своих цветниках, а доктор Картер продолжал работать в Линчбургской больнице, покуда она не закрылась уже в семидесятых. И вплоть до самой смерти он искренне верил, что делает для женщин благое дело.
– Госпожа Оливия, получается, уберегла Сэйди, но не решилась поддержать Элайну.
– Она понимала, что доктор Картер стал бы гнушаться и Элайной, и тобой. И она опасалась, что он сделает ваше существование таким же жалким и несчастливым, как и ее собственное.
– Куда же тогда уехала Элайна, когда забеременела? Я знаю, что, когда я родилась, она жила в Нью-Джерси.
– Элайна отправилась жить к Сэйди в Джерси-Шор.
– К Сэйди?!
– Да. Покинув Вирджинию, Сэйди уехала на поезде в штат Нью-Джерси, где быстро нашла себе работу на одном из военных заводов. В те годы мужчин не хватало, и в цеха охотно нанимали женщин. После войны она снова пошла учиться в школу. И хотя у нее это отняло почти десяток лет жизни, ей даже удалось окончить университет. Она стала учителем.
– Учителем? Ну, ничего себе! Потрясающе! То есть Оливия все время поддерживала связь с Сэйди?
– Каждое лето госпожа Оливия садилась в поезд до Нью-Йорка и уезжала на неделю. Я только позднее уже узнала, что во время тех поездок она неизменно навещала Сэйди. Как я уже обмолвилась, когда мне было тринадцать лет, она впервые свозила меня в Нью-Йорк и попутно представила друг другу нас с матерью.