— Разве? — бросила Марлоу. — Ты этого не видишь, потому что ты — наследник Фалкреста, и люди готовы прыгнуть с Башни Вейла, лишь бы заслужить твою милость. Но Эвергарден куда более жестокий мир, чем в Болотах. Ты наивен, если думаешь иначе.
Адриус покачал головой:
— Дело не в Эвергардене, дело в тебе. Ты раньше не была такой. Ты умела доверять людям.
— Я раньше умела доверять тебе, — сказала Марлоу, прежде чем успела остановиться. — И что из этого вышло?
Эти слова повисли между ними — первое признание того, что Адриус причинил ей боль. Что она хранила эту боль всё это время. Она залилась краской, почувствовав себя одновременно глупо и горько, когда Адриус отвернулся. На его лице появилась тень стыда и что-то, похожее на боль.
— Минноу…
— Не надо, — с отчаянием сказала Марлоу, не желая слышать, что он может сказать. — Просто… давай не будем.
Он внимательно вглядывался в её лицо, и это напоминало игру в «Обман», когда он пытался понять, блефует она или нет.
Получил ли он ответ на свой вопрос, Марлоу не знала. Он стиснул челюсти, улыбнувшись едва заметно.
— Как скажешь. Давай просто продолжим.
— Продолжим что?
Он посмотрел на неё холодно.
— Нам всё ещё нужно снова сойтись, помнишь?
Верно. Для остальной новой знати они расстались после неверности Адриуса. Теперь ему придётся притвориться, что он снова завоёвывает её, чтобы она могла оставаться рядом. А теперь, когда она подозревала, что Сильван знает о проклятии, это казалось ещё более необходимым.
— Ладно, — согласилась она. — Давай приступим.
С глубоким вдохом она развернулась и направилась в зал.
— Я не хочу ничего слышать, Адриус, — громко сказала она, так, чтобы окружающие её гости могли услышать. Как и ожидалось, все замолкли, прислушиваясь к разворачивающейся драме.
— Подожди, дай мне объяснить, — настойчиво сказал Адриус, идя следом.
Медленно обернувшись, Марлоу взглянула на него, её юбка взметнулась в воздухе, образуя драматичный синий водоворот.
— Объяснить что? Ты поцеловал другую.
— Это была ошибка, — его глаза были устремлены на неё с отчаянием. — Это ничего не значило. Если бы я мог всё вернуть, я бы это сделал.
В животе у Марлоу что-то ёкнуло. Адриус умел это делать — выглядеть и звучать так искренне. Она заметила краем глаза, что их спектакль привлёк ещё больше внимания. Публика уже наблюдала за первым актом, и теперь они были готовы к продолжению.
Адриус сделал шаг к ней.
— Я никогда не хотел причинить тебе боль.
— Но ты это сделал, — её голос предательски дрожал. Ведь Адриус действительно причинил ей боль, и она никогда не говорила ему об этом. До сих пор, под маской фальшивого предательства.
Марлоу начала разворачиваться, готовая уйти.
— Подожди, — тихо сказал Адриус. — Пожалуйста. Я не могу потерять тебя снова.
Снова. Это слово ударило её, как заклинание. «Снова» означало, что он уже терял её раньше. «Снова» значило больше, чем этот фальшивый разрыв, который они устроили на показ. «Снова» подразумевало, что какая-то часть его постоянно думала о том времени, когда он уже потерял её.
Внезапно Марлоу осознала, что больше не может слушать, как Адриус умоляет её о прощении, когда их ложь, придуманная для публики, была настолько близка к той настоящей боли, которую она носила в себе весь этот год. Она сходила с ума, пытаясь понять, что же произошло между ними, была ли их дружба когда-либо настоящей, и не была ли она наивной глупой, доверившись ему.
Грудь вздрогнула от прерывистого вдоха.
— Как я могу доверять тебе снова? — голос сорвался на шёпот.
Боль промелькнула на его лице, как молния в летней грозе — быстро и безвозвратно. Его кулак сжался, и он шагнул к ней, с твёрдым намерением во взгляде.
— Я знаю, что испортил всё. Я был просто… глупым и испуганным, потому что понял, что мои чувства к тебе настоящие. Я долгое время твердил себе, что это не так, потому что так было легче — притворяться, что мне ничего не важно. Но ты важна, Марлоу. И я… — его голос задрожал, словно он боролся с собой. — Я сожалею.
Он стоял совсем близко, его глаза были тёмными и искренними. Марлоу не могла найти там ни следа фальши, никакого намёка на то, что всё это лишь часть спектакля.
— Прости, что заставил тебя думать иначе, — тихо сказал он. — Прости за то, что когда-то причинил тебе боль.
Толпа, собравшаяся вокруг, полностью замерла, напряжённо ожидая её ответа. Это был тот момент, когда она, по сценарию, должна была броситься ему в объятия, поцеловать его и сказать, что всё прощено.
Но она не могла. Граница между ложью и правдой размывалась слишком сильно, и поддельная боль сливалась с настоящей. Как она могла не слышать в его словах того извинения, о котором мечтала весь прошлый год? Но она не знала — правда это или всего лишь пародия.
Чем дольше она стояла, ощущая, как сердце замирает в её груди, тем сильнее казалось, что Адриус может прочитать всё на её лице — улики, свидетельствующие о том, что она всё ещё что-то к нему чувствует.
Это было слишком. Марлоу резко развернулась и выбежала из зала. Адриус окликнул её, но она не остановилась.
Она проскользнула мимо пар, кружащих в воздухе на волшебном танцполе, мимо тусклых огней подпольного бара, кружащихся вокруг неё. Ей нужно было пространство. Нужно было скрыться от всех взглядов.
Нужно было дышать.
Она рванулась через занавеси и оказалась на террасе, усыпанной ароматными цветами и украшенной мигающими огоньками. Она сделала глубокий вдох влажного, сладкого ночного воздуха.
Только тогда она заметила одинокую фигуру в углу террасы, медленно обрывающую лепестки с ириса.
— Похоже, я не единственная, кому нужен был свежий воздух, — сказала Джемма. Её волосы и платье были идеальны, как всегда, но глаза покраснели, будто она плакала.
— Всё в порядке? — спросила Марлоу, сделав шаг вперёд.
Джемма горько усмехнулась.
— Было и лучше. Я злюсь на Адриуса. А Амара даже не смотрит в мою сторону. — Она отбросила ирис на землю. — А у тебя как? Я немного слышала, что там происходило. Звучало… напряжённо.
Что-то — может быть, дрожь в голосе Джеммы или размазанная линия подводки под её глазами — заставило Марлоу быть откровенной.
— Я просто хочу знать, говорил ли он всё это всерьёз.
Джемма скрестила руки на груди.
— Понимаю. Я бы тоже хотела знать, действительно ли Амара имела в виду всё, что говорила мне до… — Она вытерла глаза. — Знаешь, это она меня первой поцеловала. Она начала это. А потом ушла, словно всё это не имело значения.
— Хочешь поговорить об этом? — предложила Марлоу.
— Нет, не особо, — Джемма встретилась с ней взглядом. — Хочешь выпить со мной?
Марлоу задумалась о разумности этой идеи.
— Да.
Джемма улыбнулась, взяла Марлоу под руку и повела обратно внутрь. Она подхватила два светящихся синих бокала с подноса, мимо которого они проходили, и протянула один Марлоу.
— За Фалкрестов, — сказала Джемма саркастически, чокнувшись с Марлоу, прежде чем сделать большой глоток. Марлоу улыбнулась и отпила свой напиток. Он скользнул по горлу, прохладный, яркий и сладкий.
Джемма засмеялась.
— Ты когда-нибудь пила «Зефирный Эликсир», Марлоу?
Марлоу застыла, на мгновение задумавшись, не слишком ли поспешно она доверилась Джемме. Может быть, это был хитроумный розыгрыш, и напиток превратит её в лягушку или что-то подобное.
Увидев выражение лица Марлоу, Джемма разразилась смехом.
— Расслабься. Тебе понравится.
Лёгкость охватила Марлоу. Джемма смеялась, и Марлоу вдруг поняла, что и она, оказывается, парит в воздухе. Она ахнула и схватила Джемму за руку, испугавшись, что её унесёт к потолку, но всё же осталась висеть всего лишь в нескольких сантиметрах от земли.
Джемма ухватила её за руку и закружила в воздухе.
— Пойдём танцевать!
Марлоу была рада, что Джемма потянула её за собой, и вскоре она оказалась среди толпы танцующих, многие из которых казались парящими в воздухе. Оркестр играл весёлую, задорную мелодию, и Марлоу переплетала руки с одним партнёром, а затем с другим. После нескольких песен действие выпитого напитка начало ослабевать, но Джемма уже протягивала ей новый бокал, наполненный жидкостью яркого изумрудного цвета, от которой Марлоу начинала дышать безобидными зелёными огоньками. Затем был прозрачный напиток, наполненный сверкающими, словно конфетти, блестками, от которого её пальцы начали искриться, как только она поддалась ритму музыки.
Марлоу чувствовала себя лёгкой и свободной, как давно не чувствовала, а возможно, и никогда прежде. Ей казалось, что вокруг неё разливается золотистый свет, и что, на этот раз, она была центром притяжения, а не вращалась вокруг чужой орбиты.
В какой-то момент Марлоу заметила Амару в толпе, её взгляд буквально сверлил Джемму и Марлоу. Это показалось Марлоу самой забавной вещью на свете, и она смеялась так, что в конце концов и она, и Джемма забыли, над чем именно они смеялись.
— Я и не знала, что ты такая весёлая! — прокричала Джемма сквозь музыку.
— Я тоже! — крикнула в ответ Марлоу, и они снова разразились хохотом.
Кто-то схватил её за руку и закружил в танце, когда музыка достигла своего пика. Она закружилась снова, и, когда мир наконец остановился, танцующие разошлись, открывая перед ней Адриуса, который уверенно двигался к ней, его золотисто-рубиновый пиджак мерцал тёплым огнём под тусклым светом.
— Вот ты где, — сказал он, остановившись перед Марлоу. В его глазах, золотистых и сверкающих, было что-то тёмное и волнующее, от чего кровь начала бурлить в венах Марлоу.
Танцующие окружили их, подталкивая Марлоу вперёд. Адриус поймал её руку, а его другая рука обвила её за талию, закружив её в такт музыке. В одно мгновение они уже танцевали, тесно прижавшись друг к другу в окружении тел. Платье Марлоу двигалось, как жидкость, когда Адриус кружил её. Она чувствовала, как её кожа разогревается в тех местах, где он её касался. Аромат амбры и цветов апельсина наполнил её сознание, когда Адриус наклонил голову ближе к её лицу. Она видела, как на его лбу блестели капли пота.