- Почему же ты молчала все эти годы? - сквозь слезы спросила Виола.
Клаудия положила чайные пакетики в воду и застыла, глядя на поднимающийся пар. Ей никак не удавалось сбросить с себя беспомощное оцепенение.
- Я не знаю, что ответить, - смиренно ответила она. - Это жизнь. Она пытается раздавить тебя, а ты, как можешь, удерживаешься на плаву. И нет никакого рецепта успеха. Нет верного или ошибочного пути.
- Ты лишила меня сестры и отца и так просто об этом говоришь?
- Просто? - резко обернулась Клаудия: - Да что ты в этом понимаешь? Разве ты знаешь, чего стоит сжечь все мосты и начать жить заново?
Виола схватила билет и сунула в сумочку:
- Нет, не понимаю. И только поэтому я туда поеду. Только поэтому!
Клаудия не сводила глаз с дочери. Сердце едва не выскакивало из груди:
- Подожди, Виола, не уходи вот так... Подожди.
Она вздрогнула от грохота захлопнувшейся входной двери, опустилась на стул и закрыла лицо руками. Рано или поздно это должно было случиться. Она всегда это знала. Но, сколько бы она ни воображала эту сцену, ничто не могло подготовить ее к тому горю, что терзало душу.
Все было совсем не так, как двадцать лет тому назад. Тогда Клаудия чувствовала горечь, отчаяние и ярость. Но она удержалась на плаву благодаря маленькой Виоле. Она боролась за дочь, за ее будущее. Но теперь, когда Виола отдалилась, что ей оставалось? Клаудия вытерла мокрое от слез лицо и попыталась проглотить сжимавший горло комок. Она встала, открыла застекленную дверь и вышла в сад. Мгновение спустя она уже стояла на коленях, касаясь пальцами земли. Нужно придумать способ все исправить. Но прежде всего нужно успокоиться.
Она погладила землю и зарыла в нее руки. Казалось, она погрузилась в другой мир, уютный, гостеприимный. Она принялась рассыпать заранее заготовленные семена и сразу ощутила, как напряжение отпускает. В своих ладонях она чувствовала сейчас и душу, и сердце. В этой кишащей жизнью теплой колыбели семена взойдут и станут новыми цветами.
Клаудия посмотрела на небо. Начинался дождь, и капли его скатывались ручейками по ее лицу.
Виола всегда была необузданной. Что-то толкало ее на неожиданные, необоснованные поступки. Из-за очередного порыва она теперь и оказалась в ситуации, которая ее до смерти пугала. Самолет слегка подскочил, коснувшись земли, и Виола напомнила себе, что должна быть сильной. Она дождалась, пока сойдут остальные пассажиры, и подхватила сумку. Шаг еще один. Она сможет. Она подошла к терминалу и направилась к выходу.
И остановилась. Встречающих было слишком много. Она обвела взглядом толпу, надеясь узнать человека, о котором ничего не помнила. Она знала лишь его приметы. Высокий, привлекательный, с темными глазами и волосами - вот и все, что удалось разузнать о Франческо Донати от матери. У нее не было ни одной фотографии отца, а мать не захотела больше ничего рассказывать. Другие пассажиры находили друзей и родных, а она все разглядывала встречающих. Все обнимались, молодой человек с алой розой в руках страстно целовал свою девушку.
Но Виолу тронули за душу не страсть и не нежность. Ее поразило, как сплелись их пальцы. Будто на свете были лишь эти двое, а остального мира и не существовало. Как все банально - все эти поцелуи, алые розы. Дешевые клише. Почему же она не могла отвести от них взгляд? Потому что, сплетая пальцы, они так доверчиво растворялись друг в друге. На миг она вспомнила о Уильяме: не об этом ли он пытался ей сказать? Но Виоле уже довелось узнать любовь, и она не принесла ничего, кроме боли и унижения. Виола на мгновение прикрыла веки и вдруг увидела их.
Застыв, как каменные статуи, они стояли прямо перед ней. Отец был точно такой, как описала Клаудия. Высокий, темноволосый, темноглазый. Красивый. Мама не могла описать этого взгляда, этого выражения лица. Внезапно колени у Виолы подогнулись, и ей пришлось опереться на чемодан. И тут она посмотрела на сестру. Сердце дико заколотилось. Вот она. ее точная копия! Она будто гляделась в зеркало. Сестра плакала, уткнувшись в отцовский пиджак. Виола прикрыла рот обратной стороной ладони и поняла, что у нее самой все лицо в слезах. Она досадливо оттерла его рукавом. Не надо плакать. Она должна сдержаться.
Шаг другой. Она с трудом передвигала ноги и: когда Айрис бросилась к ней, на автомате позволила себя обнять.
- Я не знала, Виола, я ничего не знала...
Она попыталась сказать что-то в ответ, но звуки не складывались в слова. А девушка, ее точная копия, смотрела и ждала. Виола собралась с силами и наконец выдохнула:
- Я тоже ничего не знала, Айрис.
С опухшими от слез глазами Франческо стоял перед ними. Он мог лишь молча смотреть на дочерей. Он и сам оказался не в состоянии что-то говорить, будто свинцовый обруч сдавил ему горло. Он протянул дочери руку, но стоило ему встретить взгляд Виолы, как она сама беспомощно опустилась. Плечи его отяжелели. Он никогда и не думал, что будет легко. Но теперь удостоверился в < этом на собственном опыте. Эта встреча развеяла все его надежды. Дочка окинула его ненавидящим взглядом. И она была права: ей было за что его ненавидеть.
- Идем, нам пора. Бабушка заждалась. Через час будем в Спинозе.
Джулия, не отрываясь, смотрела на дорогу. За поворотами и изгородями было ничего не разглядеть, и все-таки она не могла отвести глаз.
- Оденься, посвежело.
Фиоренца накинула ей на плечи жакет. Они больше не говорили о розе, которую нашла Айрис, и обошли молчанием тот факт, что Джулия часами рылась в книгах, пока не отыскала среди них все упоминания о сестрах Донати. Фиоренца была женщиной практичной и каждого умела спустить с небес на землю. Кузины были слишком привязаны друг к другу, чтобы позволить этому спору разрушить их дружбу.
- Она меня ненавидит. Конечно, Клаудия чего только ей обо мне не наговорила. Обо мне и о том, что я совершила.
- Да прекрати ты изводить себя! Теперь все в руках Божьих. Господь все видит помяни мое слово. А тебе надо бы еще раз поговорить с сыном. Скажи ему, что ты их всех любишь. Любовь не может кормиться одним воображением. Важны и поступки, и слова.
- Сколько времени потеряно впустую, сколько ошибок мы совершили, -кивнула Джулия. Губы ее снова затряслись.
- Все будет хорошо, ты только не теряй веры.
- Вот они, приехали!
Фиоренца заметила, что она ищет свою трость, и поставила ее около кресла подруги.
- Сядь пока, а то не успеют они из машины выйти, как ты рухнешь на дорожку. И зачем только тебе было сидеть здесь все это время! Неужели не могла дома подождать?
Джулия и ухом не повела. Все было как в тумане от выступивших слез, но на лице ее блуждала счастливая улыбка.
- Уж больно ты расхозяйничалась! Вот попляшешь у меня, когда вся эта история закончится!
-А история-то прелюбопытная. Ей-богу, будет что Стефану рассказать.
Джулия нащупала ладонь Фиоренцы, и кузины с чувством пожали друг ДРУГУ руки.
- Вот они, едут!
Опираясь одной рукой на трость, а другой - на руку Фиоренцы, Джулия спустилась с террасы. Она задыхалась от волнения. Автомобиль притормозил, хлопнули дверцы, и из машины вышли девушки, похожие как две капли воды. Сердце Джулии бешено застучало. Она с трепетом впилась глазами во внучек.
Вместе девушки производили неизгладимое впечатление. Воспоминания накрыли ее с головой, мигом возвращая в прошлое. Стоило большого труда не потерять связи с реальностью. Она должна сосредоточиться на настоящем.
- Добрый день, синьора.
У Джулии встал ком в горле. Она забыла все заготовленные слова, которые часами заучивала перед их приездом. Виола недоверчиво смотрела на нее. Шипы. Девушка была словно покрыта шипами неприязни.
- Добро пожаловать домой, малышка. Только я не синьора, а твоя бабушка. Скажи, ты сможешь называть меня бабушкой?
- Ну конечно, она обращается к тебе на вы, это логично, ведь она тебя не знает, - встал рядом с дочерьми Франческо.
Так оно и было.
-Да, - прошептала Джулия. Нужно набраться терпения. Сын прав. Откуда Виоле знать, что ради нее Джулия готова на все. Она не знала, что бабушка не переставала скучать по ним все эти двадцать лет. Ей было невдомек, что от них с сестрой зависели судьба Спинозы и будущее семьи. Только бы удержать < их здесь, научить, открыть их предназначение! Только так можно все исправить. Она знала - тогда сад удастся спасти.
Наконец Виола как будто приняла решение и подошла к Джулии.
- Ты права, бабушка, просто для меня все тут в новинку. Еще недавно я не знала ни о тебе, ни обо всем этом, - она обвела рукой вокруг.
- Если кто и должен извиниться, так это я, - произнесла Джулия, оставив без внимания ошеломленные взгляды Фиоренцы и Франческо. Сейчас она думала об одной Виоле. Она внимательно разглядывала внучку, не пропуская ни единого движения: вот она провела рукой по волосам, а вот бросила неуверенный взгляд на отца. От сестры девочка держалась на расстоянии. За эти несколько мгновений Джулия поняла больше, чем из пространной беседы. И то, что она узнала, сильно ее встревожило. Айрис вся будто светилась, а в Виоле чувствовались готовность бежать прочь и затаенное недоверие.
Джулия знала, что это значит. Виола была такой же, как она, - колючей розой.
- Этой девочке нужно особое внимание, - взяв внучку под руку, подумала она.
- А теперь присядем, родные мои, я устала.
- Тебе здесь удобно, бабушка? - спросила Айрис.
- Превосходно, - не отводя глаз от Виолы, Джулия усадила внучек по обе стороны от себя и на миг замерла. Щеки ее разрумянились под солнцем. Как славно! Она оглядела лужайку, спутанные стебли и кусты на изумрудном ковре листвы, протянула руку и едва не поймала в кулак луч солнца. Она пропустила его сквозь пальцы. Теперь Джулии дышалось свободно, воздух стал мягким и больше не сдавливал горло. Обычный холод в сердце сменился теплом и надеждой.
- Бабушка? Что ты хотела сказать?
Джулия подняла голову и как будто издалека поглядела на внучек. Что-то снова толкало ее высказать всю правду. Но она не совершит ту же ошибку дважды. Джулия откашлялась и улыбнулась: