- Моего отца, а вашего прадеда, звали Лоренцо, а мать - Инес. Мои родители жили здесь, в поместье.
Она обвела рукой виллу:
- В те времена все было совсем по-другому. Каждую весну на лугах распускались цикламены, а на вилле было полно гостей. Они приезжали полюбоваться нашим парком и спросить совета. И знаете, с ними всегда были дети. Под присмотром родителей они играли среди деревьев и делились с садом секретами. Сад принимал их детские горести и возвращал им улыбки и надежду. Дамы рассказывали саду о своей любви и мечтах. А сад слушал.
Голос Джулии становился все слабее:
- Мне нелегко... Столько нужно сказать вам, что я не знаю, с чего начать.
- Это не важно, бабушка. - озадаченно переглянулись сестры.
Но Джулия не желала прерываться. Все нужные слова уже крутились у нее на языке.
- Спинозу основал Гоффредо Донати. Это он посадил первую розу там, где прежде были лишь глухие леса и продуваемые всеми ветрами холмы. Свою супругу, принцессу Серафину, Гоффредо привез из самого Дамаска и поместье посвятил именно ей. Первая роза была частью ее приданого. Мы, Донати, зовем ее тысячелетней розой. Она принадлежала...
Выбившись из сил, Джулия замолчала.
- Тысячелетней розой? Бабушка, разве у тебя в саду есть такой древний цветок?
- Есть, но наша роза перестала цвести. Когда-то ее сладкий аромат разносился по всей усадьбе, привлекая путников, - ее мысли путались, язык заплетался. Джулия поймала взгляд Фиоренцы, и та поспешно подошла к ней.
- Не пора ли вернуться в дом?
-Да, я утомилась.
- Для ваших семейных преданий будет еще полно времени. Вовсе не обязательно сразу все вываливать. Дай бедным девочкам перевести дух с дороги!
Джулия кивнула и приняла поданные внучками руки. Усталость тяжелой мантией легла на ее плечи, а ноги налились свинцом. Сейчас, когда сестры Донати в Спинозе, она могла передохнуть.
- Продолжим завтра. Теперь, когда вы здесь, времени у нас вдоволь.
17
Бегония вечноцветущая, или просто бегония, - прелестное многолетнее растение с сочными, слегка мясистыми листьями, которое отлично приживется и в комнате, и в саду, и на балконе. Бегония относится к однодомным растениям, то есть на одной особи находятся и тычиночные, и пестичные цветки. Бегонию следует поливать в меру и беречь от прямых солнечных лучей. Зимой она распространяет легкий аромат, а также очищает воздух - за эту способность бегония среди других пятидесяти растений была отмечена учеными из NASA. Ее цветы пригодны в пищу и используются для украшения напитков и десертов.
Высокие зубчатые башни расположенной на вершине холма Вольтерры прорезали кобальтовое небо. Тяжеловесный, величественный город был словно окутан историей. У его подножия лежали руины цивилизации, говорившие о былой славе, жестоких битвах, доблести и долгих осадах. Под надежной защитой каменных крепостных стен Вольтерра процветала. В каждой ступеньке, в каждой трещине необъятных стен проступала древняя культура. Над мощеными улочками высились своды и ворота. Сколько поколений стремящихся в город друзей и недругов повидали эти стены! Вопреки пожарам, кровопролитиям и самому времени, древний город, который много тысяч лет назад этруски считали символом своего могущества, сохранился невредимым.
Глазея по сторонам, Айрис вела велосипед в гору. Вокруг виднелись изборожденные кипарисовыми аллеями покатые холмы. Кроны деревьев тянулись к ясному, безоблачному небу.
Когда-то она читала, что деревья связывают небеса с землей, но никогда прежде не понимала эти слова по-настоящему. Заметив у обочины кипарис, она не удержалась и, бросив старенький велосипед, который нашла в одной из пристроек усадьбы, направилась прямо к нему. К счастью, благодаря густой траве, в грязи было не испачкаться, ведь она еще собиралась в город. Теперь Айрис стояла прямо перед деревом, окутанная свежим смолистым ароматом, и могла наконец сделать то, чего хотела с того момента, как увидела кипарис с дороги.
Она прикоснулась ладонями к коре и обняла теплый шершавый ствол. Айрис с улыбкой закрыла глаза и прислонилась к стволу щекой. Ее наполнило чувство абсолютного умиротворения. Цветы и деревья всегда дарили ей счастливые мгновения. Эту вечную связь было не разорвать, она была символом преемственности. Растения связывают небеса и землю... Сколько раз она слышала, как это говорили о розах деревенские старожилы? Это правда и в отношении человека: наши ноги - как корни, тело - ствол, руки -ветви, что тянутся к небу и вот-вот коснутся его.
Она постояла несколько минут, прильнув к грубой коре, сплетясь волосами с тонкими ветвями, которые будто поглаживали ее в ответ. Ощутив, как вибрирует в кармане мобильный, она открыла глаза и торопливо ответила на звонок.
- Да, папа, что такое?
- Ты где?
Айрис обвела глазами раскинувшийся перед ней город. Казалось, до него рукой подать.
- Я в Вольтерре.
- Как, черт возьми, ты там оказалась?
- Нашла в сарае велосипед.
- А предупредить нас, что ты уехала, тебе в голову не пришло? -Франческо устало прикрыл глаза ладонью. За его спиной, не спуская глаз с его телефона, ожидали новостей Виола, Фиоренца и даже Джулия.
- Сам знаешь: я люблю рано вставать, а вы все еще спали. Но я же взяла с собой мобильный. Если вы так волновались, что же раньше не позвонили?
- Я звонил, - звенящим от напряжения голосом отозвался Франческо. - Я названиваю тебе с самого утра. Впредь прошу предупреждать, если ты уезжаешь. Мы все за тебя беспокоились.
- Беспокоились? Ну надо же! - с горечью выпалила Айрис. За ужином они едва обменялись парой слов. Даже болтушка Фиоренца как воды в рот набрала. Как она ни старалась разузнать о Клаудии, Виола встречала все расспросы равнодушным молчанием. Почему сестра открыто ее чуралась? А бабушка-то хороша - глаз не сводила с Виолы!
- Мне жаль, что мы не идеальная семья, которую тебе хотелось бы иметь, Айрис. Но такова жизнь. Родных не выбирают. Семья дается тебе уже при рождении. И пусть ты недовольна, но я твой отец и буду сопровождать тебя на твоем жизненном пути. Фиоренца подаст тебе горячий завтрак. Поговорим, когда вернешься.
- Все совсем не так! Что за бредовый разговор! - она не позволит, чтобы ей выговаривали как девочке. - Все это полный бред, ясно тебе?
Только сейчас она поняла, что отец уже повесил трубку. От злости она едва не отшвырнула телефон. В глазах ее стояли слезы. Как он смеет с ней так обращаться? Раньше он всегда, всегда был на ее стороне! Он поддерживал, подбадривал ее, утешал. А теперь вот так резко с ней говорит! Пытаясь привести мысли в порядок, она глубоко вздохнула.
- Зачем ты так со мной? - лицо ее исказилось от боли. Она взглянула на небо. Слова отца юлой вертелись в голове. «Мне жаль, что мы не идеальная семья...»
Да не надо ей никакой идеальной семьи! А может, как раз в этом и проблема и она бесится от разочарования? Неужели она и правда идеализировала понятие семьи, проецируя на нее все мечты и надежды? Ведь она должна была знать, что так не бывает. В жизни все по-другому.
- Даже если и так, ну и что! Все равно это несправедливо! - злилась Айрис. Она вдруг поняла, что очень устала. Ей надоело быть вежливой и благоразумной. Хватит с нее, она не собирается переживать из-за этого дурацкого выговора. Папа к ней несправедлив. Она решительно свернула к дороге и села на велосипед. Когда она вернется, то все им выскажет!
Айрис яростно крутила педали. Ехать в гору было тяжело, но она, выбиваясь из сил, заставляла себя двигаться вперед. Нужно добраться до вершины холма и увидеть весь город! Решила ехать - значит, поедет. Вечно ей указывают, как жить. Надоело!
Миновав древние сводчатые ворота, она поехала по вьющейся лентой брусчатой дороге, отделенной от стен домов лишь рядом кипарисов. Внизу < бесконечным лоскутным одеялом садов, домишек и внутренних двориков лежала зеленая долина. Айрис остановилась, лишь когда перед ней во всем своем вековом очаровании открылся Старый город. Вместо домов здесь были великолепные палаццо, в окнах которых Айрис с восторгом различала алебастровые вазы, блюда, пиалы, супницы и фигурки животных, лошадей и лебедей. Гладкие поверхности скульптур отражали струившийся в окна дневной свет.
- Они совсем как лепестки магнолии, - неслышно прошептала Айрис.
Внезапно она оказалась на просторной площади деи-Приори, запруженной туристами со щелкающими фотоаппаратами. Эти дворцы со стрельчатыми сводами помнили времена былого могущества. Зубчатые башни и массивные стены говорили о том, что когда-то эти дворцы были неприступными крепостями.
- Каждый из них кажется настоящей твердыней, - подумала Айрис. - А ведь и у бабушкиной виллы такие же башни... Неужели и Спинозе приходилось выдерживать осады?
Оставив площадь позади, Айрис увидела перед собой узкую крутую лестницу, поднимающуюся к старинной, заколоченной досками деревянной двери. На каждой ступеньке лестницы стоял старенький горшок, а из каждого горшка виднелись по несколько высохших, пожелтевших веточек.
«Как это грустно», - подумала она.
Она уже хотела было повернуть назад, когда заметила, что один из цветков еще не растерял все листы. С посеревшего стебелька свисали лепестки цветка, похожего на колокольчик. Айрис бережно прикоснулась к нему кончиками пальцев. Цветок издавал легкий аромат, как будто приветствуя девушку. Сердце взволнованно застучало. Она достала из сумочки бутылку воды и поскорее полила цветок. Айрис еще раз посмотрела на палаццо: и вход, и окна были заколочены. Он казался заброшенным. Но тогда откуда здесь цветы? Из всех них выжил лишь один - тот, что напился капелькой дождевой воды. Она грустно посмотрела на колокольчик и осторожно прижала горшочек к груди. Она не сможет возвращаться сюда каждый день, чтобы его поливать. Усадьба располагалась за пределами города, да и неизвестно, надолго ли она останется на вилле. Она думала о ней с возрастающим раздражением.
Айрис опасливо оглянулась по сторонам, быстро поставила горшок в корзинку велосипеда и уже собралась уезжать, когда заметила, что с небольшого балкона на нее глядит старушка.