Габриэль закрыл конверт. Во второй половине дня он отправит письмо в университет.
По каменному желобу струилась чистая, студеная вода. Джулия погрузила в нее пальцы. Ручеек бежал до самого фонтана. Она то и дело поглядывала в сторону Клаудии и внучек. Но это было не просто любопытство. От волнения она едва могла усидеть на скамейке. Ветер то и дело доносил до нее обрывки слов, и каждый раз все в ней сжималось от тревоги. Что Клаудия рассказывает ее девочкам? Что, если она просит их уехать вместе с ней? Конечно, она обещала подождать, но ведь могла и передумать. Да и договор их имел ценность для одной лишь Джулии.
- Еще вчера ты была так уверена, что это касается только тебя и папы.
- Я уже сказала тебе, Виола, - нахмурилась Клаудия. - Вы хотели знать, и я готова сказать правду.
Что творит эта безумная? Джулия решила было, что не так расслышала невестку. Но стоило ей взглянуть на внучек, и иллюзия рассеялась. Они стояли возле матери, держа ее за руки. Зачем так рисковать? Неужто она не понимает, что может упустить последнюю возможность помириться с девочками? Джулия не сводила глаз с женщины, которую когда-то ненавидела и проклинала и так и не приняла в качестве жены Франческо. Однако храбрости у Клаудии не отнять. Преодолев страх, она готова была принять суждение любимых людей. Что же толкнуло ее на такой поступок?
Она вздрогнула и закрыла глаза. Разве спрячешься от себя самой?
Что, если невестка права и единственный способ вернуть все на свои места - это раскрыть семье свою тайну?
- Я не ищу оправданий: у меня их нет, - тихо произнесла Клаудия. - В двадцать лет я была уже замужем и растила двоих детей. Я похоронила все свои мечты. А он... - она осеклась и, оглядевшись по сторонам, снова повернулась к девушкам. - Но дело совсем не в нем.
- О ком это ты, мама?
- Я начала встречаться с одним человеком.
- У тебя был другой? - Виола и Айрис пораженно распахнули глаза.
- Да, то есть... - на миг Клаудии стало так тяжело, что, казалось, она умирает. Сейчас ей нужна была вся ее смелость.
- Мама, давай, садись вот тут, - Айрис подвинулась, предлагая матери место между ней и Виолой.
На лицах дочерей отражались лишь любопытство и неприятное изумление. Где же отвращение? Неужели они ее не презирают? Она села, и что-то в ней сломалось.
- Ты его любила? Ты влюбилась в другого?
- Нет, нет. О любви не шло и речи. Я им восхищалась. Мы говорили о нас, о его амбициях, о его будущем - обо всем, чего я лишилась. Он мечтал, как
< объездит весь мир, как сделает его лучше, и с каждым его словом мне становилось все яснее, в какое ничтожество я превратилась. Я была в своей семье единственным ребенком, я не умела устроиться, организовать свою жизнь, у меня не было никакого опыта. Я купала вас, кормила, проводила с вами все свое время. Но ваш плач, температура, режущиеся зубки приводили меня в ужас. Не знаю, что бы я делала без Фиоренцы и Джулии. Чем больше они занимались вами, тем больше я чувствовала, что из меня никудышная мать. Я начала задыхаться в своем крошечном мирке.
Распутывая клубок болезненных воспоминаний, Клаудия устало вздохнула. -А папа?
- Франческо работал за границей, - не сразу ответила она. - В глуши, вдали от городов. Я не могла поехать с ним, он бы никогда не взял меня в такие отдаленные и опасные места.
Глядя сквозь дочерей невидящим взглядом, она помолчала:
- Ваша бабушка узнала про меня и Питера... так его звали. Джулии я никогда не нравилась, и она предложила мне уехать. Она пообещала дать мне денег. Взамен я должна была оставить ей вас.
- Что? Ты шутишь?
- Сначала я приняла предложение, - покачала головой Клаудия. - Потом, когда ваш отец вернулся, я стала умолять его уехать вчетвером. Франческо согласился. Ему и самому тяжело приходилось вдали от семьи.
Наступила тишина. Ветер со стоном нес вперед темнеющие облака.
- Франческо поругался с Джулией, они наговорили друг другу ужасных вещей. Она прогнала его из дома.
Дочери слушали ее с открытым ртом:
- И что случилось потом?
- Сначала он остался со мной, - вытерла лицо Клаудия. - Он решил, что мать сошла с ума. Она всегда была немного странной - холодной, отчужденной. Только с вами она преображалась. Я ни разу не видела, чтобы у она ласкала или обнимала сына. Она вздохнула:
- Сейчас она совсем другая.
- Продолжай, мама.
- Но наш брак было уже не спасти. У нас было слишком много разногласий и противоречий. Однажды во время ссоры он спросил, не была ли мать правда насчет меня? А я так устала. Все, что я наделала, словно навалилось на меня разом. Я во всем призналась. Мы страшно поссорились. Он обвинил меня в подлости, угрожал, сказал, что потребует опеки над детьми. И я поняла, что не переживу, если он разлучит меня с вами. Я в панике схватила тебя, Виола, и сбежала. Несколько недель спустя он нашел меня в отеле, и мы пришли к соглашению.
- Почему вы так и не развелись?
- Между нами установилось хрупкое равновесие, и мы не хотели, чтобы за нас решали чужие люди. Слишком долго это делала Джулия.
Виола погладила ее по плечу. Теперь она многое поняла о матери:
- Мама, мне очень жаль.
Клаудия спрятала лицо в ладони. Ей хотелось исчезнуть. Айрис нежно коснулась ее волос:
- Не надо так, мама. Все будет хорошо.
Сначала ей показалось, что она не расслышала:
- Вы поняли, что я вам сказала?
- Да, - кивнули Айрис и Виола. - Мы все поняли.
Клаудия ошеломленно посмотрела на дочерей. Они ее не простили. Но помимо боли в их глазах было и желание понять. Девочки ее любят.
Джулия, словно окаменев, смотрела в никуда. Как такое может быть? Она снова повернулась к Клаудии и внучкам. Бледные, напряженные лица. Бесспорно, они не были счастливы. И все же они продолжали говорить, прикасаться друг к другу и даже несколько раз улыбнулись. Они стремились понять друг друга, преодолеть все вместе.
А что, если и ей удастся освободиться от невыносимого бремени своей тайны? Неужели девочки приняли бы ее, как приняли свою мать? Простили бы ее? Но у Клаудии были смягчающие обстоятельства. А она? Какие оправдания она могла найти?
Нет, это невозможно. Подавляя рыдания, Джулия закрыла глаза и представила, как Спиноза наполнится жизнью, голосами, радостью и солнечным светом, а Виола и Айрис станут заботиться о саде. Они снова откроют усадьбу для посетителей. Этим девочкам удастся то, что им с сестрой когда-то оказалось не под силу.
Как бы она ни хотела, ей нельзя здесь оставаться. Ей нет места в этом счастливом будущем. Она его не заслужила.
Бьянка сидела на ступеньке лестницы и, уронив голову в колени, задумчиво дожидалась возвращения Джулии. Сестре так нравились балы и вечера, и несколько раз Бьянка бывала там вместе с ней. Она пыталась стать похожей на Джулию. Но вдали от виллы все было по-другому. Даже музыка была не та.
Вальсировать было так легко, когда Стефан, обнимая, вел ее в танце. В Спинозе все было прекрасно. Но в городе она вынуждена была танцевать с другими - не следовало обнадеживать прислугу. Чужаки улыбались ей и флиртовали, но Бьянка видела их насквозь. Она знала: им не было до нее никакого дела. Они лишь хотели, чтобы их заметили в обществе одной из сестер Донати. Некоторые даже делали ей предложения.
Она говорила обо всем этом Джулии, но та не желала слышать.
И ей не нравилось, с каким удивлением и любопытством глазели на них у эти мужчины. Джулия лишь посмеивалась. Она не придавала их взглядам значения, во всем находила радость и удовольствие и всегда готова была посмеяться. Она не видела теней и ничего не боялась.
Снаружи они были похожи как две капли воды, но внутри между ними не было никакого сходства.
Услышав шум автомобиля, Бьянка вскочила и побежала к дверям.
- Ты опоздала!
С Джулией в холл ворвались аромат цветов и другой, более сильный запах, который вызвал у Бьянки отвращение.
- Я так счастлива! Все прекрасно, восхитительно! - сестра крепко ее обняла и закружила по гостиной. Ее платье развевалось, будто венчик цветка. Бьянка не могла отвести от нее глаз.
- А я сегодня видела его! Он весь вечер танцевал только со мной! Он меня поцеловал. Ах. какие прекрасные у него глаза, как он говорит, как дотрагивается до меня!
- Он же старый. - Бьянку передернуло.
Джулия изумленно округлила глаза и расхохоталась:
- Не говори глупостей! Да, он взрослый мужчина. Он знает мир. Нам нужна мужская рука в усадьбе, не так ли?
- Но раньше ею занимался папа.
Джулия мило улыбнулась:
- Ну а он был его адвокатом. Вот увидишь, сестренка, все будет замечательно, даже не волнуйся.
- А как же я? Что я буду делать? - она сама не заметила, как спросила это вслух. Как ей захотелось отречься от своих слов, как захотелось убежать!
- Когда мы с Козимо поженимся, ты будешь жить с нами. Вот увидишь, все будет чудесно.
35
Гортензия, или гидрангия крупнолистная, - кустарник тайной любви, любви безответной и неуловимой. Такой цветок дарят только близкому человеку. Эти прекрасные растения предпочитают тень, прохладу и рыхлую, плодородную, слегка кислую почву. Внимательному садовнику следует избегать заболачивания грунта, и гортензия будет цвести с весны до самых холодов.
Возвращение в Спинозу пробудило в Клаудии множество воспоминаний, и некоторые из них вовсе не были ей неприятны. Такие воспоминания ждали ее и в роще: здесь они с Франческо высадили розы в первый день рождения дочек, здесь прогуливались в те редкие моменты, когда им удавалось побыть у вдвоем. Оба они любили здешнюю тишину. Так легко было, держась за руки, забыться под песню ветра. Она резко остановилась и прижала руки к груди. Она знала: стоит ей вспомнить о прошлом, как ее снова захлестнет привычная боль. Но она не ощутила ничего, кроме шелеста листвы под ногами.