Ева осторожно взяла одну кружку, и поднос тотчас поплыл к Глебу. Тот взял свой чай, смахнул с табуретки какие-то чертежи и, присев на нее, сделал маленький глоток.
– Пей, не бойся. Никто тебя тут травить не будет.
Ева осторожно отпила из своей кружки. Чай был настолько горячим, что вкуса почувствовать не получалось.
Мужчина разглядывал ее так, будто пытался что-то для себя решить. Когда она уже начала всерьез нервничать, он сказал:
– Значит, это тебя так хотели здесь заполучить?
– Не знаю, – она зябко повела плечами и честно добавила: – Но я бы очень хотела отсюда уйти.
Мелькнула глупая мысль, что он, как человек из ее мира, может в этом помочь. Или по крайней мере поймет ее желание.
– А зачем, Ева? – выдержав паузу, спросил Глеб.
– Потому что я не собиралась оказываться в подземном мире и вообще пришла в Тридевятое царство ненадолго. Мне нужно обязательно вернуться домой поскорее.
Ева почему-то не стала добавлять про девять дней и девять ночей, но ей показалось, что он понял ее слова правильно. Некоторое время в комнате царила тишина. Мужчина задумчиво смотрел на Еву, взбалтывая напиток в кружке, а потом произнес:
– Ты ведь волшебница.
Это не было вопросом, но она кивнула.
– Ты кажешься неглупой. Думаю, заметила, как сильно отличается волшебство в том мире от того, что доступно здесь.
Ева отметила, что он уже не считает их мир своим.
– Заметила, – пробормотала она.
– Держу пари, ты даже не представляешь себе, как велико различие. Смотри.
Повинуясь его жесту, Ева перевела взгляд на бревенчатую стену. На ее глазах стена потемнела, а потом на ней четко проступило изображение горы с открытой дверью. Миг – и в дверном проеме показалось испуганное Валерино лицо. Следом за ним появились Лика и Ева. Такими, какими они были, кажется, целую вечность назад, в момент своей первой встречи с Тридевятым царством.
Ева, как в кинотеатре, видела себя и друзей. Вот она нашла злосчастный камень, а Валера подложил его под дверь. Обвал, поиски потерянных очков…
– Как это работает? – потрясенно спросила она.
– Это волшебство, – улыбнулся он. – Истинное.
Ева смотрела на Блуда, Бабу-ягу, Никиту… Господи, как давно это было! И как же страшно все это выглядело со стороны.
– Вы знаете о каждом, кто приходит сюда? Но как?
Это была не просто картинка. Это было похоже на многокамерную трансляцию: снизу, сверху, сбоку.
– Весь волшебный лес, и не только лес, населен «глазами» и «ушами» Бабы-яги.
– Животные? – воскликнула Ева. – Но я не понимаю, как изображение попадает к вам.
– Сначала оно попадает к Яге, а потом уже сюда, – пожал плечами Глеб.
– Получается, вы сразу знали о нашем приходе?
Мужчина кивнул.
– Поэтому у Яги и пирог был готов, и банька топилась?
Он снова кивнул, а Ева подумала, что даже волшебной Яге понадобилось время на приготовление еды. Успела она только к их приходу, а не к Женькиному.
– Но для чего вам это?
– Для того, чтобы гости попадали сюда, в царство Вия, а не к Кощею. У братьев свои счеты.
– Вы хотите погубить Кощея? – осторожно спросила она.
– Я всю жизнь мечтал создавать волшебные артефакты, бредил ими. И вот наконец могу это делать без помех. Мне нет дела до Кощея, равно как и до Вия, и до прочей нечисти.
– Вы что? Вдруг они услышат? – испугалась Ева.
– Вий и так знает мое отношение к нему и ему подобным, – мужчина беспечно пожал плечами, кого-то этим Еве жутко напомнив, но она снова не поняла, кого именно.
– Вы совсем его не боитесь? – поразилась она.
Он на миг задумался, а потом невесело усмехнулся.
– У возможности неограниченно пользоваться волшебной силой есть обратная сторона. Я не чувствую страха. А еще не чувствую голода, жажды. Мне не бывает грустно или радостно. Мне хорошо здесь. Но это такое ровное и спокойное ощущение.
– А вы… живой? – шепотом спросила Ева и замерла в ожидании ответа.
Мужчина рассмеялся.
– Живой, конечно, ребенок. Я ведь не парился в баньке Яги и, соответственно, не стал частью мира Кощея. Я нездешка для них. Слышала о таких?
– Да, – кивнула Ева, чувствуя, как от облегчения ей хочется сползти со стула и улечься на пол. И лежать так лет сто, чтобы ее никто не трогал. Потому что, оказывается, рядом есть живой человек. Да, немного странный и примороженный, но Ева отчего-то была уверена, что эти мелочи можно исправить.
– Получается, что, если бы Никита нас не забрал от Яги, мы бы стали частью мира? Насовсем? Или остались бы нездешками?
– Если бы вы попарились в баньке да легли на перины, стали бы частью мира. А если бы, каким-то образом пройдя мимо Яги, попали либо к Вию, либо к Кощею и вам удалось бы прожить девять дней и девять ночей, стали бы нездешками.
– То есть Никита нас спас?
– Ну, насколько я знаю, Никита зачем-то нарушил нормальный порядок тем, что помог вам сбежать от Яги. То, что ты не досталась Вию в прошлый раз, – не Никитина заслуга. Скорее дело случая. Анчутка не смог наслать на тебя морок и подчинить себе. А еще здесь ценится уговор: он обещал Никите пропустить всех в обмен на тебя. Мальчишка свою часть уговора выполнил, а то, что анчутка не смог тебя забрать, – просто случайность.
– А анчутка сильней Никиты? – спросила Ева, вспомнив, как они все, включая Никиту, испугались в прошлый раз его появления.
– Мне сложно оценить силу сына Кощея. Думаю, что в плане волшебства он гораздо сильнее, но сила – это ведь еще не все. Здесь важны ум и хитрость. А с этим у мальчишки, кажется, есть проблемы. Кроме того, он легкомысленный и самонадеянный. Да, подземелье создано им, и он имеет право в него спускаться в рамках уговора между Вием и Кощеем. Но беда в том, что он никак не возьмет в толк, что договоры, бывает, нарушаются в одностороннем порядке: в подземном мире все слишком изменчиво. Ну а здесь в прямом поединке он уж точно не выстоит. Даже со своим вороном.
Еве вдруг вспомнилось, что Никиту по-настоящему ранили рядом с домиком Яги, а еще слова ворона: «Хочешь, чтобы тебя опять по частям собирали?»
– Никиту они тоже пытаются убить? А как же «ценится уговор»?
Мужчина неопределенно пожал плечами и повторил:
– В подземном мире все слишком изменчиво.
– Но тогда получается, что вы на стороне… зла, – шепотом сказала Ева.
– Ты еще такой ребенок. Зло и добро – слишком размытые понятия. Что одному хорошо, то другому… сама понимаешь.
Эти же слова сказала Лика, прочитав предупреждение на двери в Тридевятое царство:
«Злые думы оставь за спиной
И открой свое сердце добру,
А иначе не сладишь со мной –
Я навеки тебя заберу».
Выходит, понятие добра здесь то, которое вкладывает Кощей, толком ничего не рассказавший Еве об этом мире. Можно ли считать, что Никита, с его нежеланием лишний раз причинять им вред, на стороне добра? Ева на миг прикрыла глаза и помотала головой. Мысли разбегались.
– А вы знакомы с Кощеем?
– Нет. Придя сюда, я попал сразу к Вию. С тех пор живу здесь. И это отличное место. Здесь все пронизано волшебством. Я и в том мире пытался изготавливать волшебные предметы, но это не идет ни в какое сравнение с тем, на что я способен здесь. Сейчас я могу изготовить абсолютно все. Даже самую ненужную и глупую штуку, на которую в том мире пожалел бы волшебного потенциала. А здесь, в самом сердце волшебства, мне не приходится мучительно выбирать между самосжигающимся плащом и ложкой-мешалкой.
Он щелкнул пальцами, и в Евиной кружке материализовалась деревянная ложечка, тут же принявшаяся размешивать чай. Ева невольно улыбнулась, представив, как бы это пригодилось маме для рецептов, в которых значилось «готовить на быстром огне, постоянно помешивая».
Заметив ее улыбку, Глеб сказал:
– Только здесь волшебник может пользоваться истинным волшебством.
Это звучало как приговор.
– А вам никогда не хотелось вернуться? – спросила она, думая о Матвее Семёновиче, которого Никита обманом заманил в Тридевятое царство.
Вот уж кому точно, по словам Женьки, не захочется уходить из мира, в котором можно колдовать без ограничений. Прежде всего тех, что наложила на тебя сама природа, наделяя талантом.
– Жизнь без волшебства – это не жизнь, – убежденно ответил Глеб. – Скоро ты и сама это поймешь.
Глава 15. «Просто лети!»
Возможно, утверждение, что жизнь без волшебства – это не жизнь, было не совсем верным, но вот то, что жизнь с волшебством, буквально внутри него, удивительна, оказалось чистой правдой. В этом Ева убедилась совсем скоро.
Глеб показал ей несколько, как он выразился, серьезных волшебных предметов и несколько бесполезных. Бесполезные Еву просто покорили. Например, декоративная бабочка, сидевшая на стене, вдруг ожила, засияла драгоценными камнями на крылышках, и в мгновение ока Евины волосы взлетели в воздух, сами собой разобрались на пряди, сложились в прическу, а бабочка, выступив в роли заколки, все это зафиксировала. И пусть Глеб определил это в раздел «бесполезное», длинноволосым девушкам такая штука в быту значительно облегчила бы жизнь. Еще здесь были наручные часы с крошечной кукушкой вместо будильника, платочек, который превращался во вместительную палатку, перо, становившееся аэропланом, и десятки других вещей, назначение которых Ева даже не могла себе представить.
– А откуда вы берете идеи? – Она склонилась над миниатюрным камином, в котором горел настоящий огонь и теплом которого вполне можно было согреть руки.
– Отсюда. – Глеб постучал себя по виску. – Эти идеи я вынашивал годами. Но волшебный потенциал в том мире не безграничен, поэтому ты не можешь распыляться в разные стороны. Другое дело здесь, когда у тебя под рукой лунный свет. Здесь играют роль только мои идеи и намерения, а технические сложности отошли на второй план. Ясное дело, ты не сможешь создавать артефакты без подготовки, но вот освещать себе путь, материализовывать предметы, летать, даже мгновенно перемещаться – всему этому можно научиться.