– С ума сошел? – сказав это, Вужалка вновь зашипела.
– Ой, не люблю, когда ты не в духе, – пожаловался Никита. – Я и так со всех сторон вляпался. Хоть ты не добавляй, а?
Вужалка мстительно прошипела что-то в ответ и снова его обняла.
– Забирай своего человечка и имей в виду: с этим ходом что-то не так.
– Как и со всеми остальными, – пробормотал Никита вслед скользнувшей прочь Вужалке.
– До свидания и спасибо! – спохватилась Ева.
– За тобой долг, человечек, – раздался из кустов шепот, переходивший в шипение.
– Повезло, – заметила Ева.
– На самом деле действительно повезло, – сказал Никита и, встав с земли, протянул Еве руку. – Сама бы ты оттуда не выбралась.
– Ну, я так понимаю, ты был готов броситься меня спасать, – нервно рассмеялась Ева, которую вдруг накрыло запоздалым страхом так сильно, что даже зубы начали стучать.
– Конечно, – серьезно произнес он. – Только у меня бы не вышло.
– Почему? – вырвалось у Евы, которая отвыкла от того, что вопросы нужно фильтровать.
– Потому что для меня это билет в один конец, – негромко ответил Никита и указал рукой на едва заметную в сумерках тропку. – Идем.
Ева поплелась за ним, вспоминая слова Вужалки о проклятии. Получается, тем, что ему не пришлось спускаться в подземное царство, они его отсрочили? Или же переиграли? Есть ли вообще на этот счет хоть какие-то правила? Что-то типа: три раза избежал смерти – и проклятие обнуляется, мол, не срослось.
– Никита, а когда у тебя день рождения? – спросила Ева, желая прояснить, сколько осталось времени на то, чтобы все переиграть. Отчего-то она чувствовала свою ответственность, хоть это и было глупо.
– Через неделю, – буднично сказал Никита. – А что?
– И тебе будет двадцать два? – уточнила Ева, отчаянно надеясь, что где-нибудь просчиталась.
– Эм… да, – после заминки ответил он, видимо уверенный, что двадцати двух ему не будет.
Глава 20. Никита
Оказалось, что ехать до замка Кощея им предстоит несколько часов. К счастью, Никита адекватно оценил Евино умение ездить верхом, и их снова ждали сани. Возможно, даже те самые, на которых они ехали в прошлый раз, – в темноте было непонятно. Наколдовывать освещение Никита не спешил, из чего Ева сделала вывод, что они находятся в не самом безопасном месте.
В санях лежали два свернутых плаща, фляга с остывшим травяным чаем и завернутая в тряпицу большая лепешка, каким-то чудом сохранившая свежесть и мягкость.
Никита молча подал Еве руку, помогая забраться в сани, выдал один из плащей, флягу и лепешку, сам закутался во второй плащ и сел на противоположное сиденье.
– Где ребята? – спросила Ева, когда Никита щелкнул пальцами и сани тронулись с места.
– Гостят в замке моего отца, – ответил он, не глядя на нее.
– А Матвей Семёнович?
– Там же.
– У тебя что-то случилось? – не удержалась Ева.
Вообще-то она ожидала, что ее будут расспрашивать о новостях, ахать над ее приключениями, расскажут о том, что планируется дальше. Но Никиту, кажется, совершенно не интересовало то, что с ней произошло. Он был явно занят своими мыслями. Однако не ответить ей не мог.
– Ева, я очень тебя прошу, не нужно задавать мне вопросы обо мне. Да, у меня случилось несколько неприятностей. Например, ваш приход в Тридевятое царство, неспособность Матвея Семёновича создать хоть что-либо и многое другое.
Никита длинно выдохнул, и на миг его лицо приобрело удовлетворенное выражение.
– Что тебя обрадовало? – не подумав, брякнула Ева, и он предупреждающе на нее посмотрел, а потом мягко улыбнулся.
– Ну что же ты совсем не прислушиваешься к просьбам?
– Прости, я отвыкла, – виновато пояснила Ева.
– Я понял, что давать полные ответы на вопрос не обязательно. Главное, честно ответить хоть что-то. И давай закончим на этом.
– Хорошо, – покладисто согласилась Ева, потому что ей вправду было жалко Никиту.
А еще он ей действительно нравился. И он снова ее спас. Как же Лике-то сложно, господи!
Ева вздохнула и поплотнее закуталась в плащ, потому что на улице было довольно сыро.
Некоторое время они ехали в молчании, и, поскольку любоваться окрестностями ночью было затруднительно, Ева рассматривала Никиту. Он, кажется, изменился с их последней встречи. А может, просто устал. Но выглядел задумчивым и притихшим. И еще в нем чего-то не хватало, только Ева никак не могла понять чего.
– У меня много вопросов, – наконец не выдержала она.
Прозвучало немножко жалобно, хотя должно было с предупреждением.
Никита тяжко вздохнул и побарабанил пальцами по бортику саней, как, бывало, делал, чтобы приманить ворона, и Еву озарило, что было не так.
– А где Корвин?
– Он в замке, – ответил Никита, глядя Еве в глаза. – Жив-здоров. Присматривает за твоими друзьями.
– Они пленники?
– Гости, Ева. Все вы гости. Давай я вкратце расскажу тебе, что к чему, а ты потом полюбуешься красотами нашего царства? Оно реально самое красивое царство в мире.
– Эм, если говорить о географическом названии, то оно, кажется, единственное царство в мире.
– Ну не-е-ет, – Никита тихо рассмеялся. – Ты же видела десятки дверей в первом зале, в который попадаешь из вашего мира. Там тех царств…
– А ты во всех был?
– Да что ты! – воскликнул он. – Это же невозможно. На то, чтобы даже просто заглянуть туда, уйдет целая жизнь. Но оттуда иногда приходят, как бы это выразиться, дипломатические миссии, поэтому кое-где я бывал с ответными визитами.
– Ты? – обалдела Ева.
– Обратная сторона жизни царевича, – театрально вздохнул Никита, и Ева сообразила, что он вправду царевич.
– Прикольно, – вырвалось у нее.
– Да не. Не очень на самом деле. Большинство из этих государств всеми силами пытаются заручиться поддержкой моего отца. И в идеале породниться.
– О-о-о, – протянула Ева. – Тебе приходится отбиваться от невест?
Вопросительная интонация получилась не специально. Правда! Никита поморщился.
– В основном доставалось братьям. Я вовремя свалил в твой мир.
Он ответил вполне спокойно, и Ева медленно, стараясь случайно ничего не спросить, предложила:
– Давай я буду просто говорить сейчас, а ты подтверждай то, что сможешь. Мне просто очень не хочется, чтобы ты снова меня избегал, – честно сказала она.
Никита несколько секунд на нее смотрел, а потом слегка улыбнулся. Ева, оказывается, скучала по его улыбке.
– Насколько я поняла, лунный свет есть только в Тридевятом царстве. Наверное, с его помощью можно колдовать не только в этом и нашем мире, но и в других.
Она говорила утвердительно, но Никита все равно отреагировал:
– Колдовать волшебник может и без лунного света. Просто с ним это в разы легче. Сама говоришь, что в гостях у моего дядюшки могла летать.
– А ты умеешь летать? – с любопытством спросила Ева и тут же хлопнула себя по губам.
Никита с усмешкой покачал головой и спустя секунду приподнялся в воздух сантиметров на двадцать. Чуть повисел и плавно опустился на сиденье. При этом он даже не изменил позы: как сидел, закинув ногу на ногу, так и остался сидеть.
– Ух ты! У тебя получается даже здесь! – восхитилась Ева, и сын Кощея рассмеялся.
По его смеху она, оказывается, тоже скучала.
– Где «здесь», Ева? Это максимально волшебный мир. Волшебнее только подземное царство, потому что туда уходит лунный свет. Я могу здесь летать, менять форму и даже становиться на время невидимым.
– Только не нужно демонстрировать, пожалуйста, – взмолилась Ева, представив, что Никита сейчас исчезнет и она останется в этих санях одна в темноте.
– Как скажешь, – развеселился он.
– А что ты подразумеваешь под словами «менять форму»? Ты умеешь в кого-то превращаться?
– Ну да. Как и любой из нас. Обычно в детстве выбираешь пару любимых форм. Во взрослом возрасте сложно превращаться в кого-то нового: нужно привыкать к новому телу, аэродинамика опять же.
Ева потрясенно покачала головой. Как у него в одном предложении сложились понятия «новое тело» и «аэродинамика»? В ее понимании это были просто два параллельных мира, и семестр в школе при РАВ пока этого не изменил.
– А это всегда птицы? Раз аэродинамика.
– Нет, конечно. Просто полет – быстрая возможность куда-то добраться без использования артефактов. И ты опять задаешь вопросы.
– Ну прости. Просто тут так интересно.
– Конечно, интересно. Это ведь волшебный мир. Это как игромана пустить в магазин компьютерных игр или сладкоежку в магазин шоколада.
– Ну и сравнения у тебя. Это все мелко, а волшебство…
– Стоит того, чтобы ради него всем пожертвовать? – неожиданно серьезно спросил Никита, и Ева внимательно на него посмотрела.
Он больше не улыбался и выглядел старше. А еще задавал очень неудобные вопросы. Значит, вот как они все себя чувствуют в ее присутствии?
– Еще недавно я бы сказала да. А потом история с Блудом меня кое-чему научила. Я поняла, что…
– Зачем ты это сделала? – перебил ее Никита, подавшись вперед. – Я не могу перестать об этом думать. Мне казалось, что ты мечтала стать волшебницей.
– Мечтала, – откликнулась Ева.
– И отдала саму возможность колдовать ради того, чтобы спасти незнакомое тебе существо, которое, на минуточку, само вляпалось в неприятности!
Никита говорил с жаром, как о чем-то очень личном.
– Я тогда подумала, что волшебство должно служить добру. А иначе какой в нем смысл?
Он откинулся на спинку сиденья и медленно произнес:
– У волшебства много смыслов. А служение добру – очень размытое понятие. Кто определяет, что такое добро, а что зло?
– От добра должно быть хорошо, – упрямо сказала Ева.
– Кому?
– Да всем!
– Так не бывает, солнце, – в голосе Никиты слышалось снисхождение. – Всегда будут те, кому плохо.
Ева сложила руки на груди, не желая признавать поражение в споре, хотя умом понимала, что Никита, скорее всего, прав. Просто ей не нравилась мысль о том, что кто-то где-то может пострадать от ее добрых намерений.