И это письмо тоже отправилось в топку.
Ворох спама я отправил в корзину, даже не открывая. Увеличить пенис в три приема, избавиться от алкогольной, наркотической, шизоидной и прочих зависимостей, приглашения на гаражные распродажи и благотворительные встречи, и даже бесплатный купон на розыгрыш бесплатного места на кладбище меня не интересовали.
Последнее письмо от Веры Модистки, хозяйки сети магазинов модной женской одежды «ПОЗАРЕЗ», с просьбой об оказании юридической консультации. Клиент выгодный, упускать нельзя. Я сверился с расписанием и назначил встречу на вторник, шесть вечера.
Теперь, кажись, все. Можно и рюмочку пропустить. Что я и сделал. Приняв допинг, я поймал себя на мысли, что все происходящее попахивает каким-то бредом. Может, я с ума сошел, или чего еще хуже.
Я достал из кармана мини-планшет и сделал запись в блоге:
«Мир – это бред. Бред – это мир. Нам всем требуется смирительная рубашка».
Сообщение отправилось ко мне на страничку.
Пришло извещение, что предыдущий мой пост собрал двенадцать комментариев. Читать их я не стал. Терпеть не могу читать комментарии. Тем более, у меня на планшетике программа хорошая стоит, она автоматически генерирует ответы на поступающие комментарии, так, чтобы читатели не обиделись. Я как-то читал, что она там пишет. Умереть не встать, но в самую точку.
В дверь постучали, и на пороге возник Джек Браун в костюме-тройке, широкополой шляпе и с зубочисткой в зубах. Чистый гангстер из какого-то третьесортного фильма.
– Крейн, привет, башмак старый, у меня к тебе дело на полстопки, – сказал он с порога.
Начало хорошее, ничего не скажешь, но какая-то неестественность чувствовалась. Джек Браун контролировал все питейные заведения города, начиная от бара «Зажигалка», где у него находилась штаб-квартира. Понятное дело, Браун ходил под Красавчегом.
– Излагай, – потребовал я.
– А где законные полстопки? – возмутился он.
– Кончились, – отрезал я.
Браун, понятное дело, обиделся. Когда это было, чтобы ему в полстопке отказывали.
– Тут дело такое, – замялся он, снял шляпу, покрутил ее в руках и снова водрузил на голову, – неловко как-то даже. Дима Стекляшка совсем борзый стал. Ходит по барам, ресторанам, народ пугает. А еще с ним толпа таких же прокаженных. Пить, мол, неестественно. Пить – здоровью вредить. Грозятся рестораны и кабаки мои закрыть. Недавно в «Подорожнике» я знатную вечеринку закатил. Так эта зараза пришла с толпой своих прокаженных и народ стала разгонять. А его законопроект новый. Это же уму непостижимо. С этим надо что-то делать. Вот и Красавчег меня поддерживает. Говорит, езжай к Крейну, он вопросы разрулит.
– В сумасшедшем времени мы живем, – заявил я глубокомысленно.
Браун, кажется, меня не понял, но переспрашивать не стал.
– Красавчег сейчас где?
– Так у себя сидит, в берлоге. Зеленый на улицы всех кентавров вывел, рейд у него по борьбе с легальной преступностью. Так Красавчег решил отсидеться, от греха подальше.
– Это правильно, – сказал я. – Иди, Браун, я подумаю, как горю помочь. Буду иск к Стекляшке готовить. А вы попытайтесь его по-своему приструнить, может, что и получится.
– Так это мы завсегда. Но он в последнее время, как шухер, так сразу прозрачность обретает. Хрен его поймаешь, чтобы поговорить, – раздосадованно прокряхтел Джек Браун, направляясь на выход.
Признаться честно, не нравилось мне все это. Фальшь какая-то чувствовалась на каждом шагу. Вроде и Большой Исток, да словно его кто-то наизнанку вывернул. Я решил за нервы с Красавчегом перетереть. Может, он что и скажет дельного.
Я выбрался из конторы, сел в свой драндулет, давно пора тачку сменить, а то на такой развалюхе езжу, самому стыдно, но поехал не к Красавчегу, а к Зеленому. И чего меня в руки правосудия потянуло, ума не приложу.
Неожиданно я застал его дома. Он в гражданской одежде занимался починкой вертолета. И зачем ему эта рукотворная леталка, один черт знает, он ее уже какой год все чинит, чинит, а взлететь никак не может.
– Зеленый, добрый день, минутка свободная есть?
Он выглянул из кабины пилота чумазый, но довольный, с гаечным ключом, таким и убить можно.
– О, Крейн, какими судьбами? Чего тебе надо?
– Да вот поговорить хотел.
– По делам или как?
– Скорее по делам, но личного свойства, – конкретизировал я.
– Чего? Кто-то из твоих набедокурил? Пришел задницу за ними подтирать. Так у меня сегодня выходной. Злой меня отпустил. Так что по всем вопросам к нему. А я видишь, занят немного. Имею я право хоть иногда для себя поработать, для души.
Отповедь Зеленого мне не понравилась. Что-то в ней было неестественное. Который раз за сегодняшний день ко мне приходит странное чувство, словно все вокруг насквозь фальшивое, специально для меня сыгранное, словно я в спектакль театра абсурда угодил.
Зеленый, конечно, вертолет свой разобранный любит и повозиться с ним почитает за удовольствие. Только не должен он так разумно выражаться, он должен летать в поднебесье да кренделя выкидывать. Народ с ума сводить проказами на пару со Злым. Да и к тому же, насколько я вижу, Зеленый омерзительно трезв, а это опять же неправильно. Без баночки любимой «Протоки № 3» я его даже представить не могу.
– Да я совсем не об этом, – озарила меня гениальная идея. – Давай по пиву сообразим.
– Ты, Крейн, видать, рехнулся, я же совсем не пью.
Похоже, мои подозрения полностью подтвердились. Где это видано, чтобы Зеленый трезвенником-язвенником заделался.
– Ну, извини, Зеленый, раз я не по адресу зашел.
Я развернулся и под тяжелым и насквозь фальшивым взглядом Зеленого направился к месту, где оставил машину.
До Красавчега я все же доехал. Его берлога находилась в центре города неподалеку от городской ратуши. Странное чувство, будто раньше здесь располагалось полицейское управление. Но на месте ожидаемой вывески красовалось шикарное название «У мадам Полины». На втором этаже этого притона Ник Красавчег, главный криминальный авторитет Большого Истока, оборудовал себе офис.
Меня к нему пропустили без вопросов. Но честно предупредили: «Босс сегодня хандрит. Осторожнее».
Я тут же сделал запись в блоге:
«Неоднозначность окружающего мира приводит к расстройству отдельных его индивидуумов, что в итоге расстраивает окружающий мир, делая его таким неоднозначным».
Перечитав написанное, я ничего не понял, но все же отправил запись на страницу. Предыдущее высказывание собрало полсотни оригинальных комментариев. Нормально так. Развиваемся.
Красавчега я застал в подавленном состоянии. Он сидел на рабочем столе в одних штанах с подтяжками на голую грудь и смолил сигару.
– Рад тебя видеть, Крейн. Выпить будешь? Если скажешь, что подшился, я тебя застрелю, – честно предупредил он.
Отказываться смерти подобно. Угрозе Красавчега верилось безоговорочно.
Ник соскочил со стола, не выпуская сигару из зубов. Налил в чистый стакан янтарной жидкости из графина, протянул мне и себе плеснул для атмосферы.
– С какими делами, Крейн? Что стряслось в нашем болоте? – спросил Ник.
Я отхлебнул из стакана. Порадовался хорошему виски и воскликнул:
– Подбрось да выбрось, ничего серьезного!
– Вот и я говорю, ничего серьезного. Но такое чувство, что мир вокруг подменили. Очнулся я сегодня, а ничего не узнаю, словно не я это и жизнь не моя. Что скажешь, Крейн?
Я чуть было не поперхнулся виски. Похоже, я нашел родственную душу.
Следующие полчаса мы обменивались впечатлениями об окружающей реальности. Потом еще полчаса пытались прийти к единому выводу, затем, после второй бутылки виски, решили отправиться в ближайший клуб, чтобы в непринужденной обстановке выработать общую стратегию, как нам выбраться из окружающей трясины, пока еще не поздно.
В одном мы сошлись: все, что происходит вокруг, нереально, это не наша жизнь. Нам ее подменили. Мы типичные попаданцы, и надо срочно выбираться в реальность, иначе затянет болото, переварит и с концами.
Вернуться к реальности – правильный курс, но как его реализовать в жизнь. И что самое главное, как выглядит эта реальная жизнь, что из себя представляет. Вот тут загвоздка. Тут полная темнота без намека на просвет. Ник Красавчег руками разводил да нервно жевал сигару, а мне оставалось только восклицать «подбрось да выбрось» да мерить шагами отдельный кабинет, выделенный владельцем клуба для особо почетных гостей.
– Считаю, что мы влипли, – громко заявил Красавчег. – Чтобы выбраться из омута, надо вычислить, чем мы занимались в реальном мире. Восстановление памяти позволит нам вырваться из фальшивой реальности. Ты, кстати, не видел, куда я засунул носовой платок? С утра ищу, найти не могу.
– Спрашиваешь, откуда я знать могу. Лучше спросил бы у своих ребят, может, они чего толкового сказали бы.
– Мои ребята сказали. Они еще и не такое скажут. Они сказали, что их босс Ник Красавчег не имеет гнусной привычки таскать с собой носовые платки. Надо же такое придумать, боже мой. А я вот чувствую, что платок был, только не помню, в какой карман его засунул.
Я задумался. И чего бы это Нику Красавчегу так из-за носового платка беспокоиться. В носовом платке заключался сакральный смысл, который я никак не мог уловить. Если разгадать загадку носового платка, мы выберемся из ловушки.
– Почему ты уверен, что у тебя был носовой платок?
Я сел в кресло, потянулся к графину с беленькой, налил себе стакан и выпил. Из-за неплотно прикрытой двери играла джазово-фольклорная музыка с еврейским колоритом.
– Потому что я все время пытаюсь вытащить его из кармана. Это как наследственная память. Или как его там, когда у человека палец отпилили, а он его все время чувствует. Помню я, несколько лет назад мы расследовали дело Васи Обрубка. У него руки не было, а он эту руку чувствовал, и все время пытался фантомной рукой по карманам честных граждан лазать, да кошельки во