— Здравствуй, Садко Новгородский, купец богатый. Сколько по морю ты плавал, а дани не платил. Теперь сам пришел мне в подарочек. Помню я, ты мастер играть на гусельках. Сыграй-ка мне.
Делать нечего, положил Садко гусли на колени, тронул струны и заиграл, запел:
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
— Плывет серый селезенко.
Плывет серый селезенко
Тихою водою,
Тихою водою —
Пеною морскою,
Пеною морскою…
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Заплясал царь Морской. Заколебалось сине-море, расходилась на нем волна высокая. Играл Садко день, и другой, и третий. Пляшет царь Морской, бородой зеленой трясет. Буря на море совсем разгулялась. Вспенились волны, с желтым песком смешались. И неделю играл Садко, и другую, и третью. Ходит волна морская горами. Ревет ветер. Стало корабли разбивать. Тут народу много тонуть стало. Взмолились люди, просят сине море успокоиться, пощадить их.
А Садко всё играет.
А царь Морской все пляшет.
А море всё бушует, тёмные волны вздымает.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Тут и дошла мольба людская до ушей заступника всех мореходов, защитника от бурь и всяческих бедствий на воде. А был то святой старец Никола Мокрый. Явился он на дно морское, тронул за плечо Садко-гусельника.
— Полно играть, Садко Новгородский, — говорит. — Немало бедствий на море и на земле от твоих гуслей весёлых.
— Не моя тут воля, отвечает Садко. — Хозяином здесь Поддонный Царь.
— А ты порви струны шёлковые, повыломай шпенёчки дубовые. Захочет Царь Морской тогда женить тебя. Ты не отказывайся. Только выбери не в парчу-жемчуга обряженную царь-девицу, а девушку-чернавушку, что позади всех идёт.
Сказал так Никола Мокрый, святой старец, и пропал.
Так и сделал Садко по его слову.
Пришёл к Царю Морскому и просит:
— Струны у меня порвались, шпенечки повыскакивали. Не могу играть. Отпусти домой за новыми гуслями.
Царь Морской подумал-подумал и отвечает:
— Отпущу тебя, Садко новгородский. Но сначала женись на моей, Царя Морского, и царицы Белорыбицы дочери. Так верней будет, что вернешься.
Склонил голову Садко. Тихо молвил:
— Не моя воля здесь. Ты в море хозяин, Поддонный Царь. Как велишь, так и сделаю.
Взмахнул Царь Морской своей царственной рукой, и заколебались воды, зазвенели, подводными бликами зазеленели.
И стоит Садко, дивится. Невесомой вереницей проплывают перед ним царь-девицы. Не много, не мало их — ровно тридцать.
На головах раковины завитые, будто короны золотые. А на шее раковины-створки чистого перламутра, светлее светлого утра. Длинные косы вьются струями. То ли рыбьи у них хвосты, то ли платья покрыты чешуйками. И одна другой краше. А вокруг них чудища морские. Медузы куполами. Раки с клешнями. Рыбы-недотроги. Спруты многоноги. Да крабы с глазами на прутиках.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Идут и идут царь-девицы чередой, словно посуху, под водой. А позади всех — девушка Чернавушка. Не в богатом она уборе, а в платье синем, что сине море. Тиха, скромна, опущены ресницы. Не чета вам, пышные царь-девицы!
Как увидел её Садко, так и глаз оторвать не может. Взял он тогда Чернаву за руку, и подвёл к Царю Морскому.
— Вот, — молвит, — на ней и женюсь.
— Что ж, так тому и быть, — сказал Поддонный Царь.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Сыграли свадьбу. На пиру кого только не было. И водяной на соме верхом прикатил. И русалки с зелеными волосами, струившимися по воде. И щука, рыба вещая. И кит чудесный. Задарили Садко раковинами жемчужными, водорослями шелковыми, песком золотым. Отгуляли. Отпраздновали. И лег спать Садко с молодой женой Чернавой. А она улыбнулась, рукой взмахнула и навеяла на Садко глубокий сон.
— Скоро увидишь ты белый свет, узришь и солнце красное, — еле слышно прошептала Чернавка.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Ночь миновала. Пробудился Садко не на дне морском, а на крутом берегу Ильмень-озера, у родного Новгорода. Правая нога его в Волхов-реке, левая у края озера покоится. Увидел Садко белый свет, солнце красное и возрадовался.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Поднялся он, обозрел даль светлую. Глядь, плывут к нему его червлёные корабли, алым в воде отражаются. Столпились у высокого борта мореходы, дивятся стоящему на крутом кряже своему товарищу Садко, купцу новгородскому.
Чудо ведь чудное! Остался он один посреди далёкого моря синего, а очутился раньше их в Новеграде.
Пир пошёл на радостях. Пивовары стали пиво пенное варить. Виноделы принялись вина сладкие курить. Пришли мужи новгородские с дорогими подарками. Явились дорогие гости от всех людей ремесленных. Хлебники — с хлебами. Калачники — с калачами.
Пили они, ели да потешались. А день уж к вечеру вечерится. Красное солнце закатывается. Пора и при заканчивать. Стали гости на прощанье Садко уговаривать:
— Полно тебе ездить по синю морю, искать счастия за горами далёкими, в городах чужеземных.
Ничего не сказал Садко, но уж больше в море не выходил, а только выходил иногда на берег малой речки Чернавки, трогал струны гусель своих волшебных и пел:
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
— Плывет утка-селезенка,
Плывет утка-селезенка
Тихою водою,
Тихою водою…
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
И тиха была речка Чернавка, лишь грустно плескала волной о берег песчаный. То ли спал в то время царь Морской. То ли не до пляски было ему, когда любимая младшая дочь Чернавка печалится о муже своём Садко и слабо вздыхает, будто волна речная…
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Да и Садко невесело. Наигрывает он на гусельках волшебных и поёт:
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
— Она много матка-Волга в себя рек побрала.
Побольше того она ручьёв выпила.
Давала плёсы она долинские,
А горы-долы сорочинские.
Устьев пустила она ровно семьдесят.
Широк перевоз да под Новгороде…
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀