— Я такого еще не видел! — негромко прозвучал мужской голос. — Надо вызвать милицию… Я всё равно обязан по инструкции…
— Ого! — выдохнул голос Степана.
— Ему еще повезло! Смотрите! Как он жив остался?!
— Вы его заберете в больницу? — ворвался в спокойный говор двух мужчин голос мамы. — Его же спасать надо!!!
Игорю так захотелось вынырнуть из темноты. Он почувствовал, что может. Ведь он всё отлично слышал! Открыл глаза, подождал, пока белое дрожание перед ним не станет потолком с зеленой люстрой.
— Не надо, — выдохнул Игорь.
— Что «не надо»? — спросил, глянув в глаза лежавшему парню, врач «скорой помощи».
— В больницу не надо!
— А я и не собираюсь! — Врач, которого Игорь смог теперь рассмотреть, — маленький, щуплый, с усиками под тонким носом, пожал плечами. — Там коек свободных всё равно нет, а рану я обработал. Если температура поднимется выше сорока, вызывайте! А пока перевяжем, и всё!
— Как «всё»? — В голосе матери Игоря прозвучала угроза скандала.
Игорь поднял руку, перевел взгляд на маму.
— Я не хочу в больницу, — проговорил.
— Давайте я вечерком зайду, новую перевязку сделаю. Посмотрю, как там. Недорого.
Мама молчала. Лицо ее выражало борьбу сомнений.
— Я заплачу, — Игорь кивнул врачу. Потом поднял взгляд на Степана, стоявшего слева.
Тот сочувственно кивнул. Врач тем временем сворачивал на полу клеенку, с которой уже переложил в чемоданчик инструменты, протертые после использования спиртом.
— А это я оставлю до вечера. — Врач обернулся к маме Игоря и направил ее взгляд на эмалированную ванночку, в которой лежало вытащенное из тела Игоря лезвие ножа. — Ножичек милиция заберет!
— А может, не надо милиции? — попросил Игорь.
Врач отрицательно мотнул головой.
— И не просите! — сказал. — Я обязан. Это всё равно что клятва Гиппократа! При огнестрельных, колотых и других ранах, свидетельствующих об имевшем месте насилии или преступлении, необходимо сообщать в милицию! Даже если насилие домашнее и между родственниками!
Врач ушел. Мама вытерла слезы с глаз.
— Кто это тебя? — наклонилась над сыном.
— Я не видел, — проговорил Игорь. Опустил голову, посмотрел на тумбочку и от неожиданности вздрогнул: милицейской формы на тумбочке не было.
— А это где? — спросил он мать.
— Что?
— Форма, ремень…
— Я в шкаф спрятал, — Степан сделал шаг вперед и показал рукой на платяной шкаф. — Всё туда сложил…
— Спасибо, — выдохнул Игорь.
— Елена Андреевна, можно я с Игорем сам-на-сам поговорю? — попросил Степан.
Мама Игоря кивнула, покинула комнату.
— Кто это тебя? — почти шепотом спросил Степан, наклонившись над парнем. — Ты мне скажи! Вместе подумаем, что делать!..
Игорь отрицательно мотнул головой.
— Это ж не шутка! — Голос Степана был пропитан отцовской заботой. — Это не пацан какой-нибудь ударил, я знаю… Видишь, лезвие подпилено так, чтобы в теле осталось, а ручку он обломал.
— Что? — переспросил Игорь.
— Тебя саданули так, чтоб лезвие в боку осталось, чтоб трудно было его вытащить! Тот, кто так бьет, знает, что делает! Узнает, что ты живой, оставит в тебе еще одно лезвие!
На улице остановился мотоцикл. Степан подошел к окну.
— Милиция, — вздохнул он. — Я пойду лучше…
Степан заглянул на кухню, сказал Елене Андреевне про прибывшую милицию. Тут как раз и дверной звонок прозвенел. Впустила Елена Андреевна милиционера и к Игорю его провела. Степан подождал, пока дверь в комнату Игоря закроется, и из дому вышел.
— Так-так, — закивал милиционер, разглядывая лезвие в эмалированной медицинской ванночке. Его взгляд выдавал почти восторженное любопытство. — Я про такие только в книгах по криминалистике читал! Щас, надо протокол по правилам составить…
Милиционер, младший лейтенант, был таким молодым, что, будь он без формы, подумал бы Игорь, что стоит перед его кроватью старшеклассник.
Однако даже наличие формы не заставило Игоря проявить к следователю уважение. На все старательно произнесенные милиционером вопросы ответы были отрицательными: «Не видел», «Не заметил», «Не знаю».
— Ну не бывает же так, что у человека совсем нет врагов и ни с кем он не ссорится, а потом его ножом в бок бьют! — воскликнул уставший от бесполезности разговора с Игорем следователь.
— Видно, бывает, — спокойно противоречил ему Игорь. — Может, меня с кем-то перепутали. Темно ведь было!
— Да, с освещением у нас совсем плохо, — закивал милиционер. — Ладно, я лезвие заберу. Добавим в «вещдоки».
Пообещав еще наведаться, милиционер ушел. Игорь задремал, прислушиваясь к ноющей под бинтами ране. За окном проехала машина, через открытые окна которой разлеталась по улице песня «Океана Эльзы». «Давай залышымо бильше для нас», — хриплый, сладко-раздраженный голос Вакарчука залетел через открытую форточку в комнату и сопроводил Игоря вниз, в дрему.
Глава 23
В шесть утра Игоря и Елену Андреевну разбудил вчерашний врач «скорой помощи». Извинился, что не пришел накануне вечером. Ничего не объяснял. Сразу приступил к перевязке, после чего улыбнулся ожидающей денег улыбкой и, получив их, ушел, пообещав вернуться вечером. Забрал и эмалированную медицинскую ванночку.
Игорю показалось, что чувствует он себя после утренней перевязки лучше. Он попробовал присесть на кровати и тут же понял, что переоценил свое состояние.
Хотелось пить. Попросил маму подать его мобильный. Наконец-то смог просмотреть неотвеченные звонки. Почти все были от Коляна. Еще два с незнакомого номера.
Перезвонил своему избитому приятелю. Думал, что трубку поднимет медсестра, но нет, ответил Колян собственным сонным голосом.
— Ты звонил? — спросил Игорь.
— Ага, — промычал Колян.
— Еще в больнице?
— Сегодня домой.
— Не боишься?
— Не, уже порядок. Я с этим переговорил… Потом расскажу. А ты как?
— Хуже не бывает, — выдохнул Игорь. — Мы с тобой почти параллельно влипли!
— Что, избили?
— Хуже. Подрезали и пытались отравить.
— Ну, ты даешь! Тебя проведать?
— Я дома.
— Ладно, я, когда домой вернусь, тебе позвоню! — пообещал Колян.
Мать принесла Игорю в комнату яичницу с салом, поставила прямо на табуретку и придвинула импровизированный стол к кровати, чтобы удобнее ему было есть. Принесла и чашку чая.
— Я к соседке схожу, — сообщила уже на выходе из комнаты. И аккуратненько закрыла за собой дверь.
Игорь повернулся на правый бок, взял левой рукой вилку, покромсал ею яичницу. Жевал, кривясь от боли и от неудобства. Подумал, что надо бы подушку переложить, тогда сможет он есть, лежа на левом, здоровом боку.
Позавтракав, снова откинулся на спину. Отдохнул.
Позвонили в дверь.
«Интересно, кто это?» — подумал Игорь, приподняв голову.
После нескольких звонков в доме снова стало тихо. Но теперь Игоря отвлекло движение за окном. Он обернулся и увидел чью-то голову за ажурной белой полупрозрачной занавеской.
— Кто там? — спросил.
— Откройте, следователь!
— Я не могу встать, — проговорил Игорь. — Вы дверь посильнее дерните, она не закрыта!
Из коридора донеслись шаги.
— Где вы тут? — снова спросил голос молодого следователя.
— Вторая дверь справа!
Милиционер зашел, взглянул на Игоря с некоторым недоверием. Потом осмотрелся, увидел табуретку. Перенес ее от окна к кровати и присел около раненого.
— Так что, вы по-прежнему не знаете, кто вас ножом ударил?
— Нет, — Игорь кивнул. — Темно было, и ударили сзади.
— Я полночи книгу читал, — признался следователь недовольным голосом, возможно, просто голосом невыспавшегося человека. — Всё, что было про удары ножом! Так вот, не могли вас сзади так ударить! И лезвие бы пошло вниз и по-другому бы вошло! Вас ударили лежа, когда вы лежали или упали!
— Не помню, — заговорил Игорь менее уверенно. — Я пьяным был. Совсем пьяным.
— Так что, вы хотите, чтобы я сам только по обломанному лезвию нашел того, кто вас пырнул? — возмутился следователь.
— Нет, не хочу. Не надо его искать! — Игорь изменил тон разговора на приветливый и немного виноватый. — Забудьте вы про это!
— Как забыть? — Милиционер широко открыл глаза. — Под протоколом стоит подпись врача «скорой помощи», стоит моя подпись!
— А вы его потеряйте, этот протокол, — подсказал Игорь. — И голова болеть не будет!
Милиционер задумался. Покачал головой из стороны в сторону, скривил губы. Потом раскрыл свой планшет, достал лист бумаги и ручку. Уложил бумагу на планшет и опустил на матрас перед Игорем.
— Пишите! — сказал.
— Что?
— Заявление. Я, такой-то и такой-то, проживающий по такому-то адресу, в состоянии сильного алкогольного отравления сам сильно порезался кухонным ножом. Младший лейтенант Игнатенко В. И. провел со мной беседу о вреде пьянства. Претензий к милиции не имею. Дата. Подпись.
Игорь написал продиктованное. Поднял глаза на следователя.
— А вы мне лезвие вернуть можете? — спросил.
— Зачем оно вам?
— На память.
— Вообще-то, я хотел его себе оставить, — признался по-ребячески следователь. — Это было бы моим первым делом…
— Ну, пожалуйста, — попросил Игорь. — Дела-то нет! Объяснительную я написал…
— Хорошо, — нехотя произнес следователь. — Занесу вечером.
Ближе к обеденному времени предпринял Игорь еще одну попытку сесть, в этот раз удачную. Рана, конечно, всё равно болела, но то ли боль ослабла, то ли привык к ней Игорь.
Посидев минут пять, Игорь снова улегся на спину. Потом повторил это упражнение.
Вернулась мама. Принесла от соседки майонезную баночку с какой-то мазью подозрительно желтого цвета. Поставила на тумбочку возле кровати.
— Скажешь врачу, пусть положит на рану! Это на травах и гусином жиру!
— Народная медицина? — ехидно поинтересовался Игорь.
Елена Андреевна не ответила. Только посмотрела на сына с укором во взгляде. И вышла.