Сравнительно безопасно, отчасти удобно и… передо мной закрыта большая часть дверей Мемеля. Не любят таких хитрожопых нейтралов, здесь очень развита система распознавания свой-чужой. Ходить по городу могу свободно, делать покупки в любых магазинах и… на этом, пожалуй, всё.
Жалею ли я? Отчасти, но скорее как этнограф – человеческого общения во всех смыслах хватает в Академии. Даже любовниц нахожу без труда. Справедливости ради, клюют они не столько на мою неповторимую личность и навыки секс-гиганта… шутка, если кто не понял. Свойственная духам выносливость компенсируется детскими размерами.
Зато можно хвастаться в кругу продвинутых подруг, что переспала с самым настоящим духом! У девочек из факультета искусств такие вещи в моде – спорт, понимаешь ли… экзотические любовники. Не жалуюсь, впрочем.
Глава 3
– Говорят, послы от города духов, – доносится до меня будто через вату.
– Слыхал, – яростно закивал пахнущий сдобой упитанный крепыш неподалёку, – редкий случай! Младшенький у меня порылся в библиотеке Академии… он же там учится, знаете?
– Пит, да весь город знает! – С нервным смешком отозвался один из компании.
– А… ну да. Порылся и говорит, что духи редко города строят – насколько редко, что в анналах Академии всего несколько случаев!
– А я вам говорю – люди это! – Бесцеремонно влезла рыжая долговязая женщина в разговор, – Раньше то есть были людьми, а потом… бац, и межмировой шторм! Энергии остаточной хватило, чтобы всех перекорёжить, кого захватило.
– Это ж сколько энергии, – нервно двинул плечом пекарь, закатив глаза в кучку и явно пытаясь что-то подсчитать, переминаясь с ноги на ногу на каменных плитах.
– До хренинушки, – с непонятным торжеством отозвалась рыжая, подбоченившись и показывая ненароком тонкую талию и почти отутствующие бёдра, – там теперь, говорят, сплошная аномалия. Мак говорит…
Она многозначительно замолчала, и компания закивала, понимая скрытый смысл в якобы небрежной реплике.
– … говорит, изучать будут.
– Это же экспедиции, – мужчины начали переглядываться.
– И фонды, – в тон добавила рыжая.
– Так… – пекарь замахал рукой кому-то невидимому, – Жуга! Жуга! Да оторвись ты от милки своей, сюда поди!
– Точно! – Немолодой мужчина из той же компании аж присел, – Ну ты и голова, мигом сообразил!
– А то! – Оскалился пекарь, – мимо такого явления Академия никак не пройдёт. Так что, мужи честные, не зеваем…
Компания сдвинула головы и до меня начали доноситься только обрывки фраз.
– … первыми…
– … добрососедство, пусть даже себе в убыток поначалу.
– … новый рынок, господа! Да какой! С выходом на новые земли!
– Точно! Быть того не может, чтобы перерожденные духи на жопе сидели! Точно говорю, непоседливые они!
– … подтолкнуть если, то какие картографы, а? У них любопытство и амбиции, у нас новый рынок сбыта и перспективы. Какие перспективы!
– … и Академия, не забываем! Ласковый жмырёнок двух маток…
– … Жуга! Жуга, мать твою!
– Идиоты, – негромко (спасибо усиленному магией слуху) прокомментировал стоящий метрах в семи от меня наёмник со шрамом поперёк лица от старого, плохо залеченного огненного заклинания, – а умными себя считают! Сообразили, когда всё давно решено и поделено. Дельцы, бля… пикейные жилеты один в один.
Успеваю понять, что наёмник говорит на русском и… толпа приходит в движение, стараясь получше разглядеть посольский корабль государства духов, швартующийся к причалу.
– Сашка! – Шагнув под раскидистый дуб, Петриашвили стискивает меня до хруста в рёбрах, – я когда напротив окон увидел граффити на стене, чуть не спятил! А ты мелкий стал… как?!
– Не спятил же… пусти, чёрт здоровый!
– Извини, – друг виновато разжал руки, и я смог перевести дух, морщась от боли в сломанных рёбрах, с тихим хрустом встающими на положенные им от природы места, – но граффити… сильно было.
– Знаю, – отвечаю ворчливо, – всю голову сломал, пока придумал, как привлечь твоё внимание, но никак не местных. Граффити такое же, как на воротах нашей школы, надпись… наигрался в шпионов по самое не балуйся.
– Ну давай… как?!
– Каком кверху! Давай ко мне домой, там и расскажу. Харе в парке сидеть! Здесь и по ночам жизнь кипит – начиная от свиданий под кустами, заканчивая разборками на холодняке. Вон… слышишь, железом звенят?
– Не засекут? – Пашка многозначительно оглянулся светящимися глазами, – пока перебираться будем?
– О, да ты истинное зрение освоил!? Молодчик! Не засекут. Сторожевые чары в городе настроены на творящуюся волшбу, притом с бооольшими такими дырами. Мощность если серьёзная, ну или чернота…
– А от духов? В жизни не поверю!
– Говорю же, дыры! Мелочь всякую, вроде домовых и овинников, она пропускает – сам небось видел рекламных джиннов.
– Такое не забудешь, – хохотнул Пашка, – чуть заикой не стал! К такой херне не самых слабых духов приспособить!
– Ну вот… говорю же – на черноту реагируют, ну и лезть куда ни попадя не стоит. У меня дом в Посаде стоит, там вообще… считай, сплошная дыра. Таиться не разучился? Погнали!
Пашка замерцал и слился с местностью, включив камуфляж. Активировал и я… вот интересно – результат один, а подходы разные. У него всё на воде построено, у меня чистые иллюзии.
Добрались до дома по теням и кустам, временами проваливаясь в астрал, он же духовный план. Местные духи шатаются по нему, как по собственной даче, порой для них сложнее попасть на план тварный. А вот для нас ровно наоборот – специфика перерожденных. Потом, очень нескоро, научимся и мы… не растерять бы только к тому моменту человеческие черты.
– А нужно таиться-то? – Интересуется Пашка уже в доме. Вместо ответа пожимаю плечами, – Ясно… лучше перебздеть, чем недобдеть?
– Собственная смерть очень здорово прочищает мозги.
– Всё-таки смерть?! А, ну да…
Вкратце рассказываю свои приключения, но Пашка не унимается, вытягивая подробности.
– … вот так и прибился к Академии. Здесь уже нашёл карты с дорогой до Речной империи, но…
– Всё правильно сделал! – Заверил друг, спешно проглотив кусок нуги.
– Угу. От империи до нас, да по Амазонке… нет, заблудиться здесь – как два пальца обоссать. Годами блуждать по притокам можно, и это если бы не съели. Так что вот… прибился и прижился. Открываться тоже не спешил – это сейчас можно… гм, наверное. А так легко бы на опыты загремел.
– На опыты, говоришь? – Пашка на миг стал очень страшным.
– Сядь! Ты вообще в курсе, что в этих мирах разумных в жертву приносят и рабство существует? Химерология – уважаемая наука, даже если скрещивают разумных… мне продолжать? А теперь представь мораль магов, живущих – теоретически в основном, но всё-таки – тысячи лет. Нацисты – щенки на их фоне!
– Что-то я такое слышал от Лисовина, – озадаченно пробормотал Петриашвили, – но думал, что пропаганда, честно говоря. Вроде как посредником хочет стать, на себя контакты замкнуть, потому и пугалочки рассказывает.
– Пропаганда… щаз! Магические кланы селекцией занимаются с собственными детьми. Неправильных детей могу и того… сразу подушкой придавить. Да и потом отбраковка идёт такая, что ой!
– А вот об этом Илья не рассказывал, – нахмурился друг подозрительно.
– Мог и не знать, – пожимаю плечами, заедая стресс сладким, – информация не то чтобы открытая. Я всё-таки не просто в Академии, но ещё и в библиотеке работаю. Сам понимаешь – спецхран практически.
– … энергоструктуры перекраивают, – рассказываю неожиданно заинтересовавшемуся Пашке, – под клановые техники.
– А просто наличие магии в детях не устраивает?
– Клановые техники могут быть ни хрена не идеальными, но если энергетика соответствует, то это огромный плюс. Сам знаешь, как здесь обстоит с магией – сколько школ, да ответвлений, да способов её нащупать… А тут бац, и на блюдечке!
– Всё равно не понимаю, – мотнул головой Петриашвили, – ну, будет у меня сын не водяник, а воздушник… Что я, любить его от этого меньше стану?
– Здесь многие по-другому думают – не интересами детей или отдельной семьи, а всего клана. Сознание отформатировано иначе, понимаешь? Если ты, к примеру, не можешь выучить ребёнка клановой магии, но хочешь видеть его магом, то нужно отдать его в обучение. А это лет на двадцать-тридцать, да желательно если не с раннего детства, то по крайней мере с отрочества.
– На выходе получается маг, для которого учитель как минимум второй отец?
– В точку. Нет, я не говорю, что прям все кланы такие… эсэсовские, но тут от основателя зависит многое. Одному важнее благополучие потомков, а второго аж трясёт, как хочется стать Основателем. Или отомстить кому. Всякое бывает. Ну и начинают промывать детям мозги, да с ментальными техниками. Вот и… получается, одни психи воспроизводят других психов и считают это само собой разумеющимся.
– Жесть, – чуточку неверяще протянул друг. Убеждать не стал… успеется.
– Жесть как есть, – соглашаюсь, – но своя сермяжная правда у клановых есть, и не только в лозунге «Всё для Рода!» Знаешь небось уже, как маги выгорают и гибнут, пытаясь сперва нащупать магию, а потом настроить её под себя, под свои возможности?
– Слыхал… – протянул Пашка, задумчиво, явно пересматривая отношение к рассказам Лисовина. Как-то не пришёлся по душе моему другу этот Илья… Впрочем, лисы часто страдают излишней хитрожопостью, отчего и огребают. Проблемы с доверием, понимаешь ли.
– Ну вот… если с этой стороны смотреть, так попытка натянуть сову на глобус, то бишь подтянуть энергетику детей до некоего кланового стандарта, смотрится несколько иначе.
– Пожалуй… риск погибнуть всё равно больше, чем при стандартном академическом образовании, зато детёныш гарантированно доберётся до более-менее высокого уровня… Я правильно понимаю?
– Правильно. А насколько выше, насколько лучше… у каждого клана свои наработки и своя статистика. Некоторые вовсе людоедские – посмотришь, так у мужиков по две-три жены и куча наложниц, а взрослых детей на выходе – пшик. Вот и считай, какая там статистика смертности может быть. Хотя с другой стороны, некоторые и на усыновление в другие кланы неправильных детишек отдают. Но это вовсе уж закрытая информация, тут врать не буду.