Скунцт изобразил бровями, что да, этот факт не ускользнул от его внимания. Брови старого адмирала напоминали толстых лохматых гусениц, поседевших в бесчисленных сражениях.
— И что?
— На наших кораблях туда лететь тридцать семь лет в одну сторону! Мы же помрем в пути! Вы по дороге туда, а я — обратно!
— Не-не-не, — замахал стаканом Скунцт. При этом он ухитрился не разлить ни капли. — Есть такая штука, забыл слово…, - и он принялся щелкать пальцами свободной руки, пытаясь мобилизовать утлую память. Он прощелкал секунд двадцать, в разных темпах, но нужный термин так и не всплыл. — В общем, есть в природе такой парадокс: чем быстрее летит корабль, тем медленнее на нем идет время. А если мы будем лететь со скоростью света, для нас время вообще остановится!
Адмирал явно где-то в бурной молодости успел ознакомиться с теорией относительности.
— Это называется релятивисткое замедление времени, — сказал Пульхр.
— Вот-вот, то самое слово. Так что для нас время в пути пролетит мгновенно. Мы прилетим на Тау Кита такими же молодыми, как сейчас!
Пульхр с сомнением поглядел на мелкоячеистую сетку морщин на лице адмирала.
— Но наши корабли не летают со скоростью света!
— Ну, почти…
— Даже не близко. Только треть от скорости света.
— Я же говорю — почти.
Пульхр горячась, чертил на салфетках формулы, доказывая, что скорость света и треть от нее же, это далеко не тоже самое.
— Тридцать семь лет полета для нас пройдут немного быстрее, чем на Земле. Но не мгновенно! На нашей скорости релятивисткое замедление времени будет незначительным, — Пульхр что-то прикинул. — Вместо тридцати семи лет для нас пройдет тридцать два. Выигрыш всего пять лет!
Но все его доводы в дребезги разбились о непрошибаемую стену снисходительного маразма.
— Ты что-то путаешь, мой мальчик, — подытожил адмирал, когда Пульхр иссяк. — Ошибки тут быть не может: я же сам видел экспертное заключение, подписанное министром. А он — мой друг. Значит, все правильно! Для нас время пролетит мгновенно — и точка! Это приказ! Приказы не обсуждаются!
Пульхр несколько ошарашенно поглядел на человека, уверенного, что подпись министра важнее законов физики.
— Хорошо, — Пульхр решил зайти с другой стороны. — Но ведь большая часть флота погибнет во время пути!
— Как минимум две трети пойдет в расход, — с явным удовольствием подтвердил Скунцт. Для наглядности он сигарой начертил в воздухе пылающий крест. — Ну и что? Мы люди военные, нам не привыкать. К тому же в Адмиралтействе нашли способ этого избежать.
— Какое-то защитное силовое поле? — заинтересовался Пульхр.
— Вообще это закрытая информация, но от тебя у меня нет секретов. Просто никому не рассказывай. К Тау Кита полетит в три раза больше кораблей, чем нужно для дела. Две трети погибнет, спишем их на боевые потери. Так что, кто надо — долетит.
Пульхр припомнил, что примерно так же поступали в далеком прошлом, когда в кругосветных плаваньях от цинги погибала половина экипажа. Капитаны просто набирали двойной комплект команды.
— Я вижу, вы все продумали, — похвалил адмирала Пульхр.
— А ты как думал, сынок? Все будет замечательно. Прилетим, покажем себя. Тебе дадут какой-нибудь орден и контр-адмирала. Плохо что ли?
— А вам?
— А мне многого не надо. Я и так уже адмирал флота. Министром меня не сделают, — прорезалась вдруг в голосе адмирала обида. — Дадут какой-нибудь почетный титул. Я думаю взять приставку «Таукитайский». Адмирал Скунцт-Таукитайский, звучит?
— Очень.
— В общем, держись в моем кильватере. Деда тебя не бросит, проказник ты этакий, — дедушка снова потрепал Пульхра за щеку. — И запомни: все это я делаю ради твоей бабушки. Я дал ей слово перед смертью, что позабочусь о тебе. О, она была прелестна…, - адмиральские глаза затуманились воспоминаниями о бабушкиных прелестях. — Передавай ей привет, когда увидишь. Не смею больше задерживать, у тебя должно быть множество дел. Через неделю вылетаем.
ГЛАВА 4
Когда капитан после разговора с «Джо» вернулся к себе в каюту, то первым делом увидал возле двери душевой рабочий комбинезон. На военном флоте традиционно считалось, что вид голого начальства подрывает моральный дух команды, поэтому офицеры мылись отдельно от старшин, старшины от матросов, а у капитана была своя отдельная душевая. Капитан подобрал комбинезон. Он был еще теплым и пах Петровой. Сюзен Петрова была главным, и на настоящий момент единственным, каптенармусом на корабле и заведовала вооружением «Неуловимого». Она была истинным энтузиастом своего дела. Ее в принципе интересовало все, чем можно убить человека, но особое предпочтение она отдавала крупнокалиберному огнестрелу. Каждому орудию носовой и кормовой батарее она дала имя, причем — и это Пульхра немного раздражало, — все имена были мужскими.
Петрова появилась на корабле четыре года назад. Пульхр отметил, что девочка симпатичная, и первые полгода видел ее только раз в неделю на планерках — ее каюта находилась в седьмом отсеке. Однажды, во время празднования 1 марта, они оказались за одним столом во время покера. Разговорились. Петрова пожаловалась на очереди в офицерских душевых в своем отсеке и как-то слово за слово оказалась в капитанской душевой с капитаном за спиной.
Капитан несколько раз пытался выяснить, какие у них отношения, на что Петрова заявляла, что нынешнее положение вещей ее устраивает, а остальной команде про это знать не нужно. После перехода на каперскую службу Петрова, как и все остальные клоны в команде, осталась на корабле. Команда сократилась до предела. Никаких очередей в душевых уже не было. Тем не менее, Петрова продолжала несколько раз в неделю посещать капитанскую душевую и самого капитана. Но не более.
Кроме Петровой в каюте появился еще один гость: на кровати возлежал котяра шаровой масти и телосложения. На корабле, опять же согласно традиции, имелось несколько кошачьих, якобы для борьбы с грызунами. Попав капитану на глаза, они (кошачьи) — напускали на себя хмуро-озабоченный вид, явно подражая команде, и старались свалить. Этот конкретный кот каким-то образом сумел выцедить своим умишком, что капитан на корабле главный, а значит достоин его дружбы. Поначалу отношения не складывались. Пульхр, обнаружив животное в своей каюте, брезгливо брал его за шкварник и выносил в коридор. Кот в это время отчаянно мурлыкал, всем своим видом показывая, что, несмотря на капитанскую грубость, зла на него не держит. Вскоре он снова каким-то неведомым образом объявлялся в капитанской каюте, и мало-помалу приучил капитана к своему обществу.
Пульхр аккуратно сложил комбинезон Петровой и положил на кресло. Кот немедленно переместился с кровати на тепленькое.
У Петровой был своеобразный фетиш на форму: ей обожала находиться голой перед капитаном, и чтобы он при этом был в полной форме. Поэтому Пульхр сменил китель на парадный и даже нацепил саблю.
Петрова вскоре появилась: одно полотенце накручено вокруг головы, как тюрбан, в другое на ходу заворачивалась сама. Увидав капитана, она приложила ладонь к тюрбану.
— Господин капитан!
Капитан тоже отдал честь.
— Офицер Петрова!
Оба одновременно рассмеялись. Петрова застенчиво приблизилась к капитану.
— Кто это у нас такой страшный дядька-капитан? — спросила она детским голосом, накручивая эполет на палец.
Капитан обнял распаренную девушку и залез под полотенце. Зад у каптенармуса был идеальным: каждая ягодица в аккурат подходила под ладонь Пульхра. Они словно были созданы друг для друга.
— Вам только одного надо от бедной девушки, — прошептала Петрова и отработанным движение вывернула попу из загребущих капитанских лап.
Она уселась на диван, задрав ногу на ногу. Капитан достал из бара два бокала, бутылку, а из холодильника — хамон.
— О, колбаска, — обрадовалась Петрова.
Капитан сел рядом с ней, наполнил бокалы. Петрова попробовала вино, взяла бутылку и оценила этикетку.
— Лафи-и-ит! — протянула она.
— Старые запасы.
— Хорошо быть капитаном, да? Отдельная душевая, вино, хамон.
— А каково быть девушкой капитана? — игриво поинтересовался капитан.
— Так себе. Трахают тебя все время за это.
Пульхр озадаченно хмыкнул. Он хотел было напомнить, что она приходит сама, никто ее не заставляет. Но вовремя вспомнил, что Петровой, когда у нее подходящее настроение, ничего не стоит обидеться на ровном месте. А настроение у нее, чувствовалось, то самое, подходящее. И чем логичней будут доводы капитана, тем быстрее разговор перейдет в ссору, а то и скандал. По опыту Пульхр знал, что действовать надо максимально быстро, глупо и смешно. Поэтому он растопырил указательный и средний палец козой, и со словами «ути-ути-ути» принялся тыкать Петрову в бок, а она в ответ начала визжать, хихикать, уворачиваться и закрываться локтем.
Кот взглядом осудил это безобразие и направился на выход. У двери он требовательно мявкнул.
— Подожди, дай кота выпущу, — верещала Петрова.
— Как, интересно, он в каюту попадает? — спросил капитан, оставляя каптенармуса в покое.
— Не знаю. Может быть, есть какой-то ход из технических каналов.
— Как слетала?
Петрова дернула носом в том смысле, что слетала не очень.
— Ненавижу такие корпоративные города. Относятся к людям как к скотам. Но черный рынок там богатейший. Кстати! — оживилась она. — У них распродается военное оборудование. Я не знаю, откуда они это взяли, кажется, сокращают какую-то военную часть, и руководство разворовывает вооружение. Смотри, что есть…
Она достала из комбинизона свой планшет, и, прижавшись к Пульхру теплым плечом, стала показывать фотографии какой-то нестандартной пушки.
— Сделано в Италии. Я не знаю, какой Леонардо да Винчи ее скрутил, но это гениально. Спаренное орудие, стреляет стандартными снарядами. Придется, конечно, переделать лафет — нагрузка возрастет, но скорострельность в два с половиной раза выше, прицельная дальность почти сто километров! Угол повора гораздо больше чем у нынешней установки, слепая зона уменьшится.