Они еще не скоро догадаются выскочить за ворота. Можно было не спешить. Ассасин расправил измявшийся плащ и спокойно удалился. Раллик вовсе не собирался прощать госпоже Симталь ее предательство. Она получила отсрочку. Но теперь ее жизнь уже не будет столь безмятежной. Как-никак, у нее на балконе убили влиятельного сановника, члена Городского совета. Жена, вернее, вдова Лима не станет молча переживать горе. Это первая фаза начавшейся игры. Так говорил себе Раллик. Он миновал ворота Оссерка и теперь шагал по широкой эстакаде, ведущей вниз, к ярусу Дару. Первая фаза, ясный намек для госпожи Симталь: охота за ней началась. Правда, охота будет нелегкой – эта богатенькая шлюшка умела плести интриги.
Раллик завернул за угол. Невдалеке тускло светились окна таверны «Феникс».
– Кровь польется и дальше, – прошептал ассасин, разговаривая сам с собой. – Но ей не выкрутиться.
– Постой, – окликнули ассасина из темноты.
Раллик прижался спиной к кирпичной стенке. Он узнал голос.
Из тьмы выступил Оцелот, командир его клана. Узкое, изъеденное оспинами лицо, как всегда, имело недовольный вид.
– Мне наплевать, отомстил ты тому, кому собирался, или нет, но эта затея спасла тебе жизнь.
– Ты о чем? – удивился Раллик.
– Ночью на крышах было очень жарко, Ном. Тебя не задело?
– Нет.
Тонкие губы Оцелота скривились в кислой улыбке.
– Война на крышах. Кто-то начал убивать наших. За какой-то час мы потеряли пятерых дозорных. Значит, убийц было двое или трое.
– Само собой, – равнодушно отозвался Раллик.
Он поежился. Стена была сырой и холодной. Раллик запахнул плащ. Дела гильдии не волновали его, а только нагоняли скуку.
– Представляешь, мы потеряли этого бычину Тало Крафара. Убит один клановый командир.
Оцелот опасливо глянул через плечо, словно боялся, что и в его спину воткнется кинжал неведомого убийцы.
Убит клановый командир? Это уже что-то новое.
– Должно быть, эти ребята – не промах, – сказал Раллик.
– Предусмотрительные, ублюдки. Они не только положили наших, но прибили и всех случайных свидетелей. Такие не допускают ошибок.
– Все допускают ошибки, – пробормотал Раллик, обращаясь больше к себе. – Что говорит Воркана?
Оцелот пожал плечами.
– Пока не знаю. Назначила сбор командиров всех кланов.
Раллику стало любопытно.
– Может, кто-то решил оспорить ее главенствование в гильдии? Вдруг это все-таки внутренняя война? Нашлась кучка недовольных, составила заговор.
– Ном, думаешь, ты первый, кому эта мысль взбрела в голову? Ты повторяешь слова Ворканы. Нет, парень, все куда серьезнее. Здесь не внутренняя свара гильдии. Наших людей порешили какие-то чужаки.
Раллик почти не сомневался, что так оно и есть.
– Посланцы из малазанского «Когтя»?
Оцелот неохотно кивнул.
– Возможно. Мы уже слышали про их подвиги. Но к чему им потрошить гильдию?
– Ты думаешь, мне известны замыслы Малазанской империи? – насмешливым вопросом ответил Раллик.
Командир моргнул и еще сильнее нахмурился.
– Я просто хотел тебя предостеречь. Считай, что я оказал тебе услугу, Ном. В последнее время ты слишком занят своей местью, поэтому гильдия не обязана брать тебя под крыло. Почему я и сказал об услуге.
Раллик оторвался от стены и вошел в тень переулка, где стоял Оцелот.
– Какую услугу? – довольно дерзко спросил ассасин.
– Мы решили заманить их в ловушку, – сказал Оцелот, загораживая ему путь.
Кивком искалеченного подбородка командир указал в сторону «Феникса».
– Ты должен постоянно мозолить глаза. Понял? И не забывай: этим ты спасаешь собственную шкуру.
Раллик равнодушно взглянул на Оцелота.
– Стало быть, живая приманка?
– Ты слышал мои слова.
Раллик молча развернулся и пошел к таверне.
– Чую клювом: что-то затевается, – сказала Старуха, когда Турбан Орр ушел.
К ней вернулся ее прежний облик. Барук направился к столу, где у него лежали карты Генабакиса. Руки он заложил за спину, дабы унять их дрожь.
– Значит, и ты почувствовала. – Алхимик громко вздохнул. – Как бы там ни было, кое-кто сегодня не сомкнет глаз.
– И ты тоже, Барук. Слияние сил перед противостоянием.
Старуха распушила перья.
– Собираются черные ветры, алхимик. Берегись их жаркого дыхания.
– Тебе они привычны, вестница наших бед, – мрачно произнес Барук.
Старуха не обиделась, а засмеялась. Прыгая по полу, она подобралась к окну.
– Скоро здесь появится мой господин. Мне пора. Другие дела ждут.
Барук обернулся.
– Пощади окно. Сейчас я его открою.
Он взмахнул рукой, и рама широко распахнулась. Громадная птица вспрыгнула на подоконник. Прежде чем исчезнуть во тьме, она вперила глаз в алхимика.
– Вижу двенадцать кораблей, стоящих на якоре, – вдруг сказала Старуха. – И одиннадцать из них полностью объяты пламенем.
Барук не сразу распознал пророчество, а распознав – испугался.
– И что же двенадцатый корабль? – почти шепотом спросил алхимик.
– В ночном небе над ним вьются снопы искр, – ответила Старуха. – Вьются и вьются.
Она улетела. Барук понуро побрел к столу и взглянул на карту. Одиннадцать некогда вольных городов Генабакиса нынче находились под властью империи. Только Даруджистан оставался свободным, и над ним не реял серо-красный малазанский флаг.
– Проводы свободы, – горестно пробормотал алхимик.
Ему вдруг показалось, что стены вокруг застонали, а на него навалилась чудовищная тяжесть. Кровь стучала в висках, вздымая волны головной боли. Барук схватился за край стола, пытаясь отдышаться. Светильники в его кабинете потускнели и совсем погасли. В темноте скрипел и содрогался весь дом, будто на крышу ступил великан. Столь же неожиданно тяжесть исчезла. Дрожащей рукой Барук вытер густо вспотевший лоб.
– Приветствую вас, верховный алхимик, – послышалось у него за спиной. Голос был негромкий и приятный. – Я – властелин Дитя Луны.
По-прежнему стоя лицом к столу, Барук закрыл глаза и кивнул.
– Не надо титула. Называйте меня просто Барук.
– Я привычнее чувствую себя в темноте, – сообщил новый гость. – Вам она не причиняет неудобств?
Алхимик произнес заклинание. Разложенная на столе карта замерцала холодным голубым светом. Его хватало, чтобы разглядеть лицо гостя. От высокой, закутанной в плащ фигуры не исходило никакого тепла. Барук всмотрелся в черты лица и сказал:
– Так вы – тистеандий?
Тот слегка поклонился. Раскосые многоцветные глаза гостя обвели комнату.
– Не найдется ли у вас вина, Барук?
– Конечно найдется, мой высокий гость.
– Люди знают меня под именем Аномандера Рейка. На самом деле мое имя звучит несколько по-иному, но человеческая гортань не способна произносить такие звуки.
Тистеандий прошел к столу, громко стуча сапогами по блестящим мраморным плиткам пола.
Барук разлил вино по бокалам, затем принялся с любопытством разглядывать тистеандия. Он слышал, что воины этой расы сражались с империей на севере Генабакиса и командовал ими свирепый полководец Каладан Бруд. Слившись с Малиновой гвардией, они сообща громили малазанцев. Дитя Луны также населяли тистеандии, и их властелин стоял сейчас перед ним.
Барук впервые оказался лицом к лицу с одним из этих загадочных существ. Алхимик ощущал немалое волнение.
«Какие удивительные у него глаза, – подумал Барук. – То янтарно-желтые и беспокойные, как у кошки, то серые и по-змеиному неподвижные. Целая радуга, и каждый цвет выражает свое состояние. Интересно, способны ли такие глаза лгать?»
В библиотеке старого алхимика хранились копии с уцелевших томов «Глупости Гофоса» – джагатских летописей, насчитывавших не одно тысячелетие. Барук помнил: там тистеандии упоминались очень часто, и непременно с оттенком страха.
А ведь сам Гофос был джагатским магом, достигавшим самых глубин магии Древних; тем не менее он возносил хвалу богам, что тистеандии малочисленны. Должно быть, с тех незапамятных времен загадочная чернокожая раса стала еще малочисленнее.
У Аномандера Рейка была иссиня-черная кожа, что вполне соответствовало описаниям Гофоса. Голову украшала величественная грива серебристых волос. Рост тистеандия достигал почти семи футов. Черты лица были острыми, словно высеченными из оникса, а зрачки огромных раскосых глаз – вертикальными.
Рейк явился при оружии: на боку висел древний двуручный меч с серебряной рукояткой в виде головы дракона и непривычной для современного глаза крестовиной. Лезвие меча было скрыто деревянными ножнами длиною не менее шести с половиной футов. От оружия исходила магическая сила, разливавшаяся в воздухе, будто чернильное пятно по воде. Когда тистеандий устремил свой взгляд на Барука, алхимик едва не потерял сознание. Он увидел бескрайнюю бездну, темную и холодную. Оттуда веяло не только ледяным холодом, но и каким-то особым запахом древности. А еще Барук улавливал слабый, похожий на стон звук. Алхимик отвел глаза от меча и увидел, что Рейк внимательно глядит на него.
Тистеандий понимающе улыбнулся и подал Баруку наполненный бокал.
– Наверное, Старуха не преминула распушить перед вами перья? – спросил он.
Барук заморгал и невольно улыбнулся.
Рейк пригубил вина.
– Ей только дай поговорить о своих необычайных талантах! Может, присядем?
– Да, разумеется, – пробормотал Барук, чувствуя некоторое облегчение.
Алхимика пронзило странное ощущение: Рейк вел себя в его кабинете не как гость, а как хозяин, которому подвластно все происходящее. Его власть казалась безраздельной. Одно это вызывало в Баруке благоговейный трепет. Нередко маги являлись игрушками сил, которым служили. Но Рейк сам играл нужными ему силами. Его власть была нечеловеческой. Барук догадывался, что это не единственное открытие, которое предстоит ему сделать сегодня или в ближайшее время. Подобная мысль изумляла и пугала.
– Она бросила против меня все, что у нее есть, – вдруг проговорил Рейк.