что ты сказал!
– Я сказал только то, что знал. Не понимаю, почему тебя взволновали древние события.
– Зато я теперь понимаю, зачем Лорне понадобился в провожатые тлан-имас.
– А я вообще тебя не понимаю, Дырявый Парус.
– Буйвол ты безмозглый! – накинулась она на мага. – Да они же намерены освободить тирана! У Лорны – отатаральский меч!
– Опять твои домыслы? – загремел Беллурдан. – Они ни за что этого не сделают. Адъюнктесса прекрасно сознает страшные последствия такого шага. Возможно, они хотят предупредить чье-то злодеяние… Как видишь, я выполнил свое обещание. Нам пора.
– Я не вернусь в город, – заявила колдунья. – Мне нужно идти дальше. Прошу тебя, не удерживай меня.
– Мы должны вернуться в Крепыш, – упрямо повторил Беллурдан. – Я удовлетворил твое любопытство. Теперь мне нужно поскорее отвести тебя назад и заняться поисками надлежащего места для погребения Ночной Стужи.
Безвыходное положение, из которого она должна найти выход. Разговор с Беллурданом дал колдунье столь необходимую ей передышку. Дырявый Парус вспомнила слова теломенского великана: дальнейшее нахождение внутри Тюра могло стоить ей жизни. Воздействие древней магии тлан-имаса сожгло бы ее дотла. Колдунья взглянула на рогожный мешок, лежавший позади Беллурдана. Оттуда струился тоненький ручеек магической силы.
«Заклинание! Я должна произнести заклинание», – подумала Дырявый Парус.
Вон оно, заклинание!
«Сострадание… оно меня сохранит. Это и есть мой выход».
Она подумала о Хохолке, о переселении из умирающего, изуродованного тела в… безжизненное вместилище.
«Шеденаль, будь к нам милосердна», – мысленно прошептала колдунья.
Отступив назад, Дырявый Парус открыла свой магический Путь. Магия Тюра взяла ее в огненное кольцо. Она увидела, как в ужасе отпрянул Беллурдан. Он что-то кричал, но колдунья не слышала. Потом он бросился к ней.
Напрасно Беллурдан это сделал. Неужели он испугался Тайскренна? Дырявый Парус раскинула руки, готовая обнять подступавшее пламя.
Лорна ехала вровень с шагающим тлан-имасом. Онос Тулан глядел на запад. Пространство вокруг него сжалось, словно пучок волос в кулаке, и сделало его самого почти невидимым.
Над горизонтом взметнулся фонтан белого огня.
– Что это? – насторожилась Лорна. – Такого я еще не видела.
– Я тоже. Но огонь далеко, за преградой, которую я возвел вокруг нас.
– Но такого не может быть! – упорствовала адъюнктесса.
– До недавнего времени не было, – невозмутимо ответил древний воин. – То, что вспыхнуло, сгорело мгновенно. И все же…
Он не договорил. Они продолжали путь, а огненный столб полыхал и полыхал в вечернем небе. Его окружал ореол тьмы с мерцающими звездами. Столб вдруг показался Лорне бездонным колодцем. Не только свет струился оттуда. Магия! Примчался ветер и принес с собой странный запах, от которого у Лорны слегка закружилась голова.
– Тебе известен этот магический Путь, Тул?
– Мне известны многие Пути, адъюнктесса. Теллан, Тюр, Деналь, Дрисс, Теннес, Теломен, Тоблакай, Старвальд Демелен…
– Старвальд Демелен? Это еще откуда?
– Один из Древних Путей.
– Я всегда думала, что Древних Путей всего три, но у них другие названия.
– Три? Нет, адъюнктесса, их было множество. И все они вышли из Старвальда Демелена.
Не сводя глаз с огненного столба, Лорна поплотнее закуталась в плащ.
– И что, были маги, способные перемещаться по этому Пути?
– Был один… когда-то. О других не знаю.
Огненный столб закачался и погас. Оттуда послышались громовые раскаты.
– Потух, – прошептала Лорна.
– Распался, – возразил Онос Тулан и задрал голову. – Не могу понять. Источник огня полностью разрушен. Но что-то появилось взамен. Я чувствую присутствие новой жизни.
– Какой еще жизни? – спросила адъюнктесса, опуская руку на эфес меча.
– Новой. Она сразу же покинула то место.
Лорне надоели эти короткие, загадочные фразы. Вот и сейчас не поймешь, опасны ли для них последствия огненного столба. Тлан-имас замолчал и занялся сбором пучков сухой травы для их походного костра. Западную часть неба заволакивало тучами, и под их пеленой скрывались вновь ставшие неожиданно яркими звезды. От земли тянуло сыростью. Лорна поежилась.
Ее потянуло в сон. Тлан-имас не нуждался во сне. Он будет охранять ее всю ночь, так что можно спать спокойно. За длинный день она выпила почти всю воду. В теле появилась непонятная слабость, вызванная отнюдь не дорожной усталостью. Лорна побрела к огню. Тлан-имас неподвижно стоял. Пламя играло на его костяном шлеме. Совсем как восходящее солнце два дня назад, когда Онос Тулан появился перед нею. И вновь у нее внутри шевельнулось что-то очень далекое, древнее, вызвав необъяснимый страх перед темнотой. Адъюнктесса приблизилась к огню.
– Огонь – это жизнь, – прошептала она, инстинктивно произнося слова своих давних предков.
– Жизнь – это огонь, – кивнул Онос Тулан. – С этими словами родилась первая империя. Империя имасов, империя человечества.
Он повернулся к Лорне.
– Ты хорошо сказала, дитя мое.
Делая последние взмахи усталыми крыльями, Старуха начала снижаться. На желтой траве Ривийской равнины пестрели шатры военного лагеря. В десяти лигах, над Чернопсовым лесом висела плотная завеса серого дыма.
Шатер командующего напоминал ступицу большого колеса. От него, подобно спицам, во все стороны расходились шатры поменьше. Туда и направлялась сейчас Старуха. Ее острые глаза замечали ривийцев, двигавшихся между шатрами. В восточной стороне развевались серебристо-зеленые знамена катлинских кавалеристов – наемников, воюющих в основной части армии Каладана Бруда. Потом она увидела своих – тистеандийских воинов Аномандера Рейка, явившихся сюда из города, что находился в недрах Дитя Луны. Рослые, в темных доспехах, они двигались быстро и бесшумно, словно тени.
Среди примятой травы змеились тележные колеи. Все они уходили на север, к границе Чернопсового леса, где некогда стояли передовые части малазанцев. Нынче эти позиции заняли воины Каладана Бруда. Вереницы повозок, управляемых ривийцами, тянулись в обе стороны: к лесу – нагруженные амуницией и провизией, а обратно – обратно отнюдь не с боевыми трофеями. Путь назад был скорбным путем; повозки двигались медленно, ибо везли убитых и раненых.
Старуха довольно каркнула. От командного шатра исходила густая волна магии. Внутреннему зрению она представлялась ярко-красной. Цвет магического Пути Дрисса, цвет земной магии. Волна освежила большую птицу и сразу придала ей сил.
– Наконец-то подкреплюсь, – радостно каркнула Старуха, купаясь в магическом потоке.
Миновав охранительные заклинания и прочие ловушки для незваных гостей, Большой Ворон снизился над шатром и опустился на землю возле его полога. Караульных у входа не было, а сам полог был откинут и прикреплен к столбу. Старуха направилась внутрь.
Обстановка внутри шатра была по-армейски суровой. Ничего лишнего. В дальнем конце шатра стояла простая походная койка, наполовину скрытая занавеской. Посередине располагался громадный стол, заваленный картами местности. Над столом, спиной к пологу, склонился человек. У пояса висел тяжелый боевой молот, казавшийся почти игрушечным – настолько высоким, широкоплечим и мускулистым был этот воин. Магическая сила, ободрившая Старуху, исходила от него.
– Проволочки, опять проволочки, – ворчливо каркнула Старуха, присаживаясь на край стола.
Каладан Бруд что-то рассеянно пробормотал.
– Чуял, какая магическая буря разыгралась прошлой ночью? – спросила она.
– Чуял? Да мы видели целое зарево. Ривийские шаманы встревожены, но толком ничего не говорят. Мы с тобой потом побеседуем, Старуха. Сейчас мне надо подумать.
Птица недовольно покосилась на карту.
– Западный фланг никуда не годится. Там полный разброд. Кто командует стадом этих баргастов?
– Когда ты их видела? – спросил Бруд.
– Да пару дней назад. От прежнего числа осталось не больше трети.
Бруд задумчиво покачал головой.
– Их ведет Джоррик Острое Копье. У него под началом пять тысяч баргастов и еще семь клинков Малиновой гвардии.
– Ты доверил ему семь отрядов Малиновой гвардии? – прошипела Старуха, заходясь язвительным смехом. – Представляю, как его распирает от важности! Уж не сам ли он назвался Острым Копьем?
– Нет, это баргасты так его зовут. Три дня назад на него насели три легиона золотых морантов. Джоррику ничего не оставалось, как дождаться ночи и отступить. Думаешь, две трети баргастов погибли в бою? Ничего подобного! У этих бестий есть странное обыкновение: завидев опасность, они сначала впадают в панику и разбегаются. К утру страх прошел. Баргасты очухались, повернули назад и ударили по морантам. Они взяли золотых в клещи. Два морантских легиона были начисто истреблены, остальные отступили к лесу, бросив по пути половину своих припасов.
– Уловку придумал Джоррик?
Бруд кивнул.
– Как-никак он – воин Малиновой гвардии, хотя баргасты считают его своим. Молод, бесстрашен.
Старуха опять поглядела на карту.
– А что на востоке? Как держится Лисий перевал?
– Пока все спокойно. У малазанцев там в основном новобранцы из Станниса. Ленивые ребята, не горят желанием умирать за империю. Вот через год там станет жарко. Малазанцы ожидают пополнения. К будущей весне в Нист опять придут корабли с новобранцами.
– А почему бы вам не двинуться на север? – спросила Старуха. – К зиме принц Казз сумел бы освободить тамошние вольные города.
– Мы с принцем договорились, что он остается на своих нынешних позициях, – сказал ей Бруд.
– Но почему?
– Оставь наши заботы нам.
– Ваши вечные военные тайны!
Старуха запрыгала по столу и переместилась на южный край карты.
– Удивляюсь я тебе, Каладан Бруд. Где ты трясешься над секретами, а где забываешь зад прикрыть. Кто у тебя стережет южные рубежи? Да никто, кроме ривийцев. И что же? Там появляются силы, о которых даже ривийские шаманы ничего не знают, а тебе хоть бы хны. Даже мне, многоопытной Старухе, удивительно твое равнодушие.